Наведу порядок в королевстве тьмы - Жнец Анна - Страница 3

Мои пирожки были там. Лежали в мусорном ведре среди картофельных очистков и яичной скорлупы.

Ошеломленная, я застыла в трансе: как можно надругаться над чужими трудами?

Из этого тупого оцепенения меня вывели шаги за спиной. В кухню вошла Вера Павловна и презрительно хмыкнула, заметив, куда устремлен мой взгляд.

– Почему? – все, что я смогла из себя выдавить.

Мозг отказывался принимать очевидное. Вопреки всякой логике, я цеплялась за призрачную надежду на то, что это ошибка, что мои пирожки, вкусные, пышные, приготовленные с любовью, попали в урну случайно. А если их и выкинул кто-то, то змея Семенова, а не моя свекровь.

– Они были пересолены, – ледяным тоном отрезала Андрюшина мама. – Совершенно несъедобны. Я попробовала. Подавать такое гостям – себя не уважать.

– Они были обалденные!

Я прикрыла глаза, мысленно считая до десяти.

– Что случилось? Что за крики? – заглянул в кухню супруг.

– Твоя истеричная жена обвиняет меня во лжи, – тут же зачастила свекровь. Голос ее дрожал, губы и подбородок тряслись, глаза были на мокром месте – настоящая королева драмы. – Она у тебя просто хамка невоспитанная.

С угрюмым видом Андрей перевел взгляд на меня.

– Твоя мама выкинула мои пирожки в мусорку, – я отодвинула дверцу шкафа шире, чтобы показать мужу ведро под мойкой.

– Ну… может быть… это вышло случайно? – предположил он.

– Намеренно.

С охами и ахами Вера Павловна схватилась за грудь, изображая сердечный приступ. Теперь на лице Андрюши читался упрек, мол, довела его любимую мамочку чуть ли не до больницы.

– Лида, у мамы сегодня юбилей, – зашипел он мне в ухо. – Ну можно же было потерпеть с претензиями до завтра.

– Мне обидно, – так же шепотом отозвалась я.

Стеная якобы от боли, Вера Павловна довольно следила за нашей с мужем ссорой из-под прикрытых век.

– Но не при гостях же устраивать разборки, – сокрушался Андрей. – Не на дне рождения.

– Я хочу уйти.

– Давай посидим хотя бы до десяти. А то неудобно. Что подумают родственники? Обещаю, я завтра поговорю с мамой.

Скрепя сердце я согласилась остаться еще на час и неохотно вернулась за праздничный стол, где меня встретила какая-то подозрительно радостная улыбка Маргариты Семеновой. Чего эта грудастая корова так лыбилась? Слышала нашу ссору?

С чувством будто меня предали я потянулась к стакану с соком. Вкус показался странным, но я не придала этому значения, решив, что просто разволновалась, вот восприятие и исказилось.

– Андрюша, Андрюша, помоги мне почистить телефон.

Словно сквозь пелену сна я смотрела на то, как свекровь уводит моего мужа в другую комнату.

У меня заложило уши. Голоса гостей превратились в неясный раздражающий гул, а потом и лица поплыли перед глазами.

Что со мной?

Сначала я решила, что это усталость, потом – что реакция на стресс, но голова кружилась все сильнее и сильнее, а когда я попыталась позвать на помощь, обнаружила, что язык заплетается. Я была словно пьяная.

– Ох, Лидочка перебрала.

Передо мной возникла глумливая акулья улыбка Семеновой. Я хотела встать со стула, но начала заваливаться набок.

– Ничего-ничего, сейчас умоемся холодной водой и полегчает. Артур, помоги донести ее до ванной.

Внутри своего помутившегося сознания я вопила в панике: «Уйдите! Прочь от меня! Помогите кто-нибудь!» – но губы шевелились без единого звука.

С ужасом я поняла, что восточный красавец здесь не просто так, эта гадюка притащила его на праздник с какой-то целью. С какой? Я попыталась отмахнуться от протянутых ко мне рук, но тело словно мне не принадлежало. Мышцы были мягкими и вялыми.

Андрей! Где ты? Спаси!

Под смешки мужчин и неодобрительные взгляды женщин цепной качок Семеновой поднял меня на руки и поволок прочь из гостиной. Коридор. Глухая деревянная дверь. Голубая и синяя плитка на стенах.

Он действительно притащил меня в ванную. Дверь за нами закрылась.

В его руках я была студнем. Вареным овощем. Тряпичной куклой.

Я думала, что этот смуглый мускулистый Артур откроет воду – обещали же умыть – но, к моему шоку и ужасу, он опустился на бортик ванны, а меня усадил к себе на колени.

«Нет, не хочу».

Грубые волосатые лапы задрали на мне платье до самых трусиков. Мою безвольную голову прижали к широкому мужскому плечу. Я внутренне оцепенела, ожидая насилия, но качок смотрел на меня без желания, и в его действиях читался скорее холодный расчет, нежели похоть.

Мерзавец окинул меня оценивающим взглядом. Хмыкнув, он растрепал мои волосы и пальцем размазал помаду вокруг губ.

Что теперь?

За чем это все?

Андрей, помоги!

За дверью раздались приближающиеся шаги. Сердце подскочило и загрохотало, как бешенное.

– Пора, – шепнул бугай.

Под скрип отпирающейся двери он прижал меня к себе крепче и наклонился к моему лицу так, что со стороны, вероятно, казалось, будто мы страстно целуемся.

– Лида?

Голос Андрея сорвался от шока.

Глава 2. Но я же простила тебе измену!

В какой-то момент я отключилась, а очнулась уже на диване. Первое, что бросилось мне в глаза, – бирюзовые шторы на окнах, затем – обои в серебристых узорах. Спать меня уложили в квартире свекрови. Кинули на диван, словно куль с бельем, – ни подушки, ни одеяла. Хорошо хоть не вытащили, бессознательную, из квартиры и не оставили ночевать на лестничной клетке.

Голова раскалывалась, к горлу раз за разом подкатывала тошнота. По мне будто проехался трактор, переломав все кости, а сверху еще и дорожный каток раскатал по асфальту.

О боже! Андрей!

Я ведь не успела ничего ему объяснить.

Что он себе надумал?

Почему не забрал меня домой, а бросил у своей мамочки?

Что Вера Павловна вливала ему в уши все то время, что я валялась здесь, накачанная черт знает какой химией?

Она же явно воспользовалась ситуацией и накрутила любимого сыночка.

Борясь с приступом тошноты, я принялась шарить в сумке в поисках телефона. Мой клатч нашелся на кресле, но внутри лежали только помада и кредитная карточка. Нигде в пределах видимости моего мобильного не наблюдалось. Ни на журнальным столике, ни на тумбочке с телевизором, ни на полках стеллажа с книгами.

Наверное, старая гадюка забрала, чтобы я не могла позвонить Андрею и рассказать, как все было на самом деле. Он же поверит? Должен!

Вспомни солнышко – оно и выглянет. Правда, в моей голове эта фраза прозвучала несколько иначе. Пока я рылась среди диванных подушек, сваленных кучей на кресле, дверь за моей спиной открылась, и в комнату вошла упомянутая особа.

– Проснулась, потаскуха. Как же ты могла, а? Мы же тебя, безродную, в семью приняли, за один стол с собой посадили, а ты изменила моему сыну. Почти на его глазах!

Круто развернувшись, я уставилась на свекровь в ярости.

Несколько секунд от возмущения я не могла говорить, только сверкала глазами, чувствуя, как кривится рот, а лицо наливается кровью.

Но, похоже, мой молчаливый взгляд был красноречивее слов, потому что Вера Павловна вдруг запнулась и попятилась к выходу.

– Потаскуха? – выдавила я сквозь ком в горле. – Какая же вы мерзкая, гнилая лицемерка. Думаете, я не поняла, что это вы меня подставили? Вы все. Втроем. Со своей любимой Семеновой и ее дружком. Сговорились. Гадость какую-то подсыпали мне в сок. Считаете меня совсем идиоткой?

Змея поджала губы.

Она привыкла к милой, кроткой невестке, которая из кожи вон лезет, чтобы угодить, но я устала быть доброй и уважительной, устала закрывать глаза на издевательства и постоянно глотать все то гуано, которое мне запихивают в глотку. Хочет войны – пожалуйста! Я выросла в детском доме и умела быть жесткой. С превеликим удовольствием я покажу ей ту свою сторону, о существовании которой она и не подозревала.

– Телефон! – рявкнула я.

Вера Павловна аж подпрыгнула от моего рыка. С кислым видом она полезла в карман домашнего халата и протянула мне мобильный. Через весь экран шла глубокая кривая трещина, и во все стороны от нее расходились паутинки царапин. Я боялась, что телефон не загорится, не заработает, и вздохнула с облегчением, когда пошли гудки.