Покори меня (ЛП) - Валентайн Мишель - Страница 37

Коп откашливается.

— Я офицер Кинг. Что здесь происходит?

Открываю рот, чтобы объяснить, но Трип опережает меня:

— Этот парень, — он указывает на Джексона, — пришел сюда без приглашения и без всякой причины начал избивать нашего друга.

Офицер Кинг кивает.

— Понятно, и полагаю, вы остановили его?

— Да. Я не мог стоять в стороне и позволить ему безнаказанно причинять боль моему другу. У Макса есть запретительный судебный приказ против него. Это должно быть в досье.

Джексон приподнимается одновременно с Максом. Я подбегаю к Максу и помогаю ему подняться.

— Ты в порядке?

Макс кивает.

— Думаю, да. Все не так плохо, как в прошлый раз. Спасибо Трипу.

Обнимаю Макса.

— Я так рада, что с тобой все в порядке. Может быть, теперь закон действительно что-то сделает с Джексоном.

— Поднимайся, — приказывает офицер, свирепо глядя на Джексона. — Мне нужно увидеть все ваши документы. — Ребята выуживают бумажники из задних карманов и протягивают офицеру Кингу водительские права. — Вы все оставайтесь на месте, пока я все проверю.

Мы с Максом подходим и становимся рядом с Трипом, а Джексон держится на безопасном расстоянии, прислонившись к своей машине.

Трип сжимает плечо Макса.

— Ты в порядке, приятель?

Макс морщится, а Трип виновато хмурится.

— Я в порядке. Спасибо тебе за помощь. Я твой должник.

— Друг моей девочки — мой друг. — Он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

Макс улыбается мне.

— Твоя девочка, да? Я всегда знал, что ты к нему неравнодушна. Учитывая мои сногсшибательные навыки в предсказании будущих пар, мне стоит открыть свою службу знакомств.

Я закатываю глаза.

— Тебе повезло, что ты ранен, иначе я бы тебя треснула.

Макс смеется, а потом морщится, хватаясь за ребра.

— Ты же знаешь, что любишь меня.

Мы с Трипом хихикаем. Приятно видеть, что Макс не потерял своего игривого духа, и мое сердце болит, зная, что он так долго проходил через ад, а я не остановила это.

Мгновение спустя офицер возвращается из своей машины с сердитым выражением лица. Сначала он возвращает права Максу, а потом поворачивается к Джексону:

— Мне нужно, чтобы ты повернулся и заложил руки за спину.

Я открываю рот в тот же момент, когда Макс говорит:

— Черт возьми.

— Просто с языка снял, — говорю я, наблюдая, как полицейский заковывает руки Джексона за спину.

— Ты не можешь этого сделать, — говорит Джексон через плечо офицеру, который зачитывает ему его права. — Ты знаешь, кто я? Ты не сможешь долго меня удерживать. У меня есть деньги и адвокаты.

Офицер Кинг затягивает наручники, и Джексон морщится.

— Я точно знаю, кто ты. Лучше спроси меня, наплевать ли мне, что ты какой-то позер-мотогонщик. У нас есть фотографии того, что ты сделал с Максом. Мы искали тебя. Похоже, ты прятался от нас всю последнюю неделю. Ребята в участке будут рады наконец-то познакомиться с тобой, особенно твои новые сокамерники. Они любят встречаться со знаменитостями, которые ненавидят гомосексуалистов.

— Ты не можешь этого сделать. Пожалуйста, — умоляет Джексон, когда полицейский ведет его к задней двери патрульной машины и заталкивает внутрь.

Я хихикаю, когда дверь захлопывается у него перед носом.

Коп поправляет одежду и шляпу на голове, прежде чем направиться в нашу сторону.

— Мы собираемся арестовать его за нарушение судебного запрета. Кто-нибудь из вас, джентльмены, хотел бы выдвинуть обвинения против мистера Круза? — Макс и Трип одновременно качают головами, а офицер Кинг вздыхает. — Я так и думал. Позвольте мне дать вам один совет. Даже если он, вероятно, пришел сюда, чтобы начать драку с вами двумя, он будет утверждать, что не знал, что вы двое будете здесь и что вы напали на него первыми.

— Но это ложь.

Он смотрит на меня.

— Я знаю, но это будет их слово против его. В запретительном ордере нет ничего, что запрещало бы ему приезжать в «Маунтин Тайм», а он хорошо известен в мотокроссе, и судья, скорее всего, встанет на его сторону.

— Бред какой-то.

— Согласен, но Джексон возможно захочет обвинить Трипа ради финансовой выгоды. Он наверняка знает, что ты стоишь миллионы. Вы должны иметь это в виду, мистер Дуглас, и выдвинуть обвинения. — Офицер Кинг возвращает ему документы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Трип? Миллионы? Что это значит? Я так запуталась. Люди, которые управляют группами, зарабатывают не так много, да? И откуда этот коп знает, сколько он зарабатывает?

Я смотрю на Трипа, пытаясь понять, что именно он от меня скрывает. Он что, не тот, за кого себя выдает? Неужели я вообще его не знаю? Я понимаю, что он чувствует мой взгляд, но отказывается смотреть мне в глаза. Трип тяжело сглатывает и напрягает мышцы челюсти. Он в курсе, что я поняла, что он что-то от меня скрывает.

Трип засовывает бумажник в задний карман джинсов.

— Буду иметь это в виду.

— Думаю, я выдвину обвинение, — вмешивается Макс, отрывая меня от размышлений. — Не хочу неприятностей из-за того, что он начал драку.

Трип потирает лоб.

— Может быть, ты и прав, Макс, нам стоит поехать в участок.

Офицер Кинг кивает.

— Встретимся там.

Макс отходит от меня и направляется к своей машине.

— Ребята, хотите поехать со мной?

— Мы поедем за тобой, — говорит Трип, не давая мне возможности ответить.

Макс кивает и направляется к своему автомобилю, чтобы последовать за полицейской машиной. Трип засовывает руки в карманы и молча направляется к своей машине. Это не похоже на него — игнорировать меня. Даже когда мы не очень ладили, он никогда этого не делал, а еще он ужасно тихий.

Мой желудок сжимается. Неужели я для него просто интрижка? Поэтому он хранил от меня секреты? Я обхватываю себя руками и следую за Трипом. Выяснение правды о человеке, которому я медленно, но верно отдавала свое сердце, пугает меня. Это может все изменить.

ГЛАВА 14

ЕЩЕ ОДНА ЛОЖЬ

ХОЛЛИ

«Мустанг» ревет, когда Трип везет нас по дороге. Он все еще не произнес ни слова, а я не совсем уверена, что должна сказать. Снова и снова прокручиваю в голове, как пойдет наш разговор. Он либо скажет, что коп не знает, о чем говорит, хотя, похоже, у того много информации о Трипе. И он не потрудился поправить офицера, что заставляет меня склоняться к тому, что полицейский говорил правду.

Еще Трип мог бы сказать, что это правда и что все, что он когда-либо говорил мне — полная ложь. Что никогда не собирался серьезно относиться ко мне и хотел держать меня в неведении, пока спал со мной.

Вздыхаю и провожу рукой по волосам. В любом случае, мне нужно знать.

— Ты собираешься поговорить со мной?

Трип сильнее сжимает пальцами руль.

— О чем?

— Сам знаешь о чем. Планируешь рассказать мне, что имел в виду тот коп и откуда он так много о тебе знает?

Он выдыхает через нос.

— Мы можем поговорить об этом после того, как разберемся с ситуацией с Джексоном? Все уже на взводе, и я не хочу ничего добавлять к этому. После этого, обещаю, я все тебе объясню.

Долго смотрю на него, решая, могу ли ждать правды так долго. Не зная, в чем его секрет, представляю себе миллион разных вещей.

Трип переводит взгляд на меня.

— Пожалуйста?

Я вздыхаю. Это не идеально, потому что я хочу знать сейчас, но если мне не понравится услышанное, то не знаю, как смогу пройти через бумажную волокиту в полицейском участке.

— Ладно. Хорошо. Но как только закончим, мы поговорим.

Трип берет мою руку, подносит к губам и целует костяшки пальцев.

— Так и сделаем. Я уже давно хотел тебе сказать. И рад, что наконец-то все откроется.

Трип заезжает на стоянку перед зданием из красного кирпича и глушит мотор. Полицейский, за которым мы следовали, заезжает за здание, вероятно, чтобы выгрузить своего пленника. Я выскакиваю из машины и оглядываюсь, пока не замечаю Макса, направляющегося ко мне. Остатки прошлой атаки Джексона все еще покрывают его лицо. Синяки из черных превратились в желтые и почти исчезли, но благодаря Джексону у него снова разбита губа. Мне жаль, что все это случилось с ним, но из этого вышло кое-что хорошее. Родители Макса наконец-то узнали, что он гей. Его глубочайшая тайна, которую он никогда не хотел им открывать, наконец-то раскрыта, а реакция, которой боялся Макс, так и не последовала. Оба его родителя полностью приняли тот факт, что их сын гей, и сказали, что подозревали это уже давно. Макс был самым счастливым человеком, которого я когда-либо видела. То есть до тех пор, пока совсем недавно ему не напомнили, что не все люди придерживаются таких прогрессивных взглядов.