«Неотложка» вселенского масштаба (СИ) - Агатова Анна - Страница 39

— Может, грибов ещё? Маринованных?

Иронию гость опять не понял и кивнул согласно. И сглотнул.

А я задумалась, уставясь на Алессея. Воспоминания о состоянии его внутренних органов были свежи, а в репликаторе лежали образцы его поджелудочной и печени. Ну так, на всякий случай, вдруг организм не справится, и придётся пересаживать. А теперь — грибочки? Маринованные?

— А дайте-ка, я сначала посмотрю, что там у вас внутри, — проговорила задумчиво и призвала тунику.

Его взгляд стал острым, внимательным и изучающим. Но возражать не стал, и я развела ладони, растягивая сканирующую плоскость. Одна его бровь приподнялась, но и теперь возражений не последовало.

То, что я увидела внутри, было чудом. Обыкновенным чудом!

Органы были целыми. Не сказать, что в полной сохранности — рубцы, уплотнения на местах, где были разрывы и швы, всё ещё наблюдались, но это уже были зажившие и продолжающие активно регенерировать ткани!

Его рука, так поразившая меня странными травмами, что сейчас была «упакована» в чёрную повязку, тоже хорошо заживала. Не так быстро, как внутренние органы. Но это и понятно – кости и сухожилия всегда заживают медленнее.

Хлопнула в ладоши, сворачивая сканирование, и отошла от мага. Сложила руки на груди и какое-то время рассматривала его, размышляя, нужна ли осторожность в диете, или это я сейчас просто не могу переключиться с привычного образа мышления и принять что-то новое?

— Значит так, маг и ученик кого-то великого, начнём с супа.

Он недовольно скривился.

— С густого мясного супа, не бульона, — что ж, эксперименты, так эксперименты, — каши с диетическим мясом, запечённых овощей и травяного отвара.

И не стала выслушивать рвавшиеся с его губ возмущение. Или это было недовольство? Кто здесь хозяйка? Я. И чем кормить пациентов, решаю тоже я.

Повернулась к окну выдачи, подождала пару минут и вынула материализовавшуюся там посуду с обедом для одного невероятно загадочного мага.

— Прошу, приступайте, — поставила перед ним на стол большую серебряную подставку с тарелками и плошками-чашками.

Он откинулся на стуле, скрестив на груди руки, и с удивлением уставился на еду.

А я села напротив. Сложив руки в замок, тоже уставилась, только теперь на него.

Маг посмотрел на меня вопросительно, хмыкнул, а затем провёл рукой с растопыренными пальцами над всеми тарелками – просканировал пищу. Моего дара не хватило понять, что он там искал – яды или, может, просто проверял, съедобно ли это вообще. Потом Алессей долго перемешивал ложкой суп и наблюдал за его текучестью, принюхался, не торопясь поднести ко рту, и наконец осторожно попробовал.

Ел аккуратно, неспешно, хотя было видно, что очень голоден. И даже вопросы задавать успевал.

— Так, значит, мы в сердце Вселенной?

— Да.

— А ты, следовательно, хозяйка этого Сердца?

— Нет, я — его руки.

— Ты — Руки Сердца Вселенной? – он даже жевать перестал и смотрел на меня как ребёнок, увидевший чудо. — И как зовут тебя, могущественная госпожа?

Он смотрел на меня, и в его взгляде читалось недоверие и… Кажется, восхищение? И так у него получилось произнести эти слова, будто обычные сердце и руки стали чем-то великим. Я смутилась, поджала губы, отвела взгляд.

— Да нет. Я просто руки Вселенной, а живу здесь, в её сердце. Это ничего не значит. Зовут меня Ольга.

И смутилась ещё больше. Потому, что Всёля смеялась. Я никогда не слышала, что бы она смеялась, а тут...

— А ведь он зрит в корень, — прохихикала моя незримая подруга и наставница. — Ты живёшь в моём Сердце и ты — мои Руки.

Я только глаза закатила.

— Это ты сейчас с кем говорила? — спросил маг, заканчивая с супом.

— Я сейчас молчала, — вежливо поправила его я, и обратилась ко Всёле: — Он что, слышит наши разговоры?

— Это вряд ли. Но он маг. Может что-то чуять.

— Вот. Опять, — сказал он и придвинул к себе тарелку с овощами.

Вроде же и не смотрит в мою сторону... Как определил?

— Будем считать, что… — я замялась.

Давно я не ощущала такой неловкости. Последний раз, пожалуй, в детстве такое и было. Закончила уже решительно, будто в прорубь прыгнула:

– Со Вселенной и разговариваю.

Но он только кивнул, будто это обычное явление – разговоры со Вселенной, и продолжил есть. Наклонялся он слишком низко, вычищал ложкой из тарелки слишком тщательно — голодный.

— Дорогой гость, уважаемый господин, теперь твой черёд рассказать о себе, — решила немного смутить его в ответ. — Каким образом ты получил такие страшные раны и как получилось, что они так быстро… исчезли?

Ложка, которая носила овощи ко рту, сильно замедлилась, взгляд, однако, так и остался прикован к тарелке.

— Это... это разногласия виноваты, — выговорил он с трудом, будто преодолел горную реку вброд.

— Разногласия? Какие? С кем?

Ложка была отложена, а тарелка ненадолго забыта. И это было не потому, что вдруг разболелся только что прооперированный желудок. Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом, а потом уставился куда-то в сторону.

— Есть некоторые вещи, которые делать нельзя. Никогда. Ни за какую цену в мире, — тяжело проговорил он. И слова его ворочались будто огромные валуны — в них слышался грохот, сила и смертельная тяжесть. — Я в ученики пошёл, чтобы свои знания магии усилить знаниями ведьмацкими, попробовать соединить эти две вещи, две силы. И я многому научился, почти всему… — Он откинулся на стуле, скрестив руки и ноги, и продолжил: — Но наставник умер.

Я вздохнула — бывают же в жизни разочарования. А Алессей поднял на меня тяжёлый взгляд.

— Он после смерти хотел передать свою силу мне. А я воспротивился.

Я поощрительно кивнула — мол, слышу, понимаю, продолжай. Хотя и не понимала: дают, так бери, чего противиться?

— Мои родители верили в Первобожество, и я маг. А мой учитель верил в Праматерь, и был ведьмаком.

Я подпёрла рукой подбородок, что было в высшей мере непочтительно, но полностью оправдано — Алессею нужно было выговориться. Его невидящий взгляд и пальцы, которые то сжимались в кулаки, то разжимались были тому подтверждением. Да и в таком состоянии ему ведь всё равно, как его слушают?

К тому же Всёля мне уже всё пояснила:

— Ольга, в любой религии есть приверженцы старого направления, ортодоксы. Но часто рядом с ними, иногда мирно, иногда — нет, существуют те, кто делает шаг вперёд. Ну или в сторону, в неправильную, по мнению тех, кто блюдет старую веру. Вот тут тоже самое: Алессей оказался на острие спора двух верований и на перекрестье магии и ведовства. И брать силу умершего ведьмака в его верованиях было запрещено...

— Да только учитель не смирился! — глаза моего гостя пылали, он часто дышал и уже не разжимал свои пальцы — они были сжаты в кулак. – Он смог привязать её ко мне. И теперь его сила мучает меня, пытаясь через страдания тела сломит мой дух!

Вот тут было уже интересно.

— Частицы его ведовства есть у меня внутри. Они впитывались со знаниями, с заклинаниями, которым он меня учил, с отварами и настоями, которыми он поил меня. И теперь по его воле эти частицы могут вспыхивать внутри и вырываться наружу. Вырываться и калечить моё тело. Но они же и лечат.

Он усмехнулся тяжело и недобро.

— Однако боль сопровождает меня не только, когда крупицы вырываются, но и когда затягиваются раны.

Интересно. Такого я ещё не видела. И даже не слышала.

— И я не слышала, — прошелестела Всёля.

— И долго ещё это будет продолжаться? — может, это и бестактно, такое любопытство, но я себе разрешила.

Маг потёр лицо ладонями, а потом вцепился в волосы, низко опустив голову.

— Пока не сдамся. Или не погибну.

— Не сдамся – это как?

— Пока не приму его силу.

— А ты не примешь?

Знаю, глупый вопрос. Но мне же нужно знать, правда?

Он рывком поднял голову. Ярость, непримиримая, ничем не замутнённая ярость пылала в его глазах.