В конце времен - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 33

– Возьми себе на память, – предложил Кащей, – будете пугать им маленьких и непослушных детей, которые не захотят вовремя лечь спать.

– С ним они и вовсе глаз не сомкнут, – возразил Эрнест. – Лучше я буду пугать этим нерадивых придворных, вот тогда будет польза!

– Хочешь, чтобы все придворные поголовно начали заикаться? – улыбнулась Лилит. – А всё-таки, что это такое?

– Это волшебный портрет, – пояснил Кащей, – он показывает того, кто проник в чужое жилище, в данном случае – в гостиничный номер, где мы остановились на сегодня.

– Что им там понадобилось? – возмутился Доминик. – Да я их сейчас…

Кащей приподнял ладонь, призывая Доминика приостановить поток ругательств.

– Я сегодня успел побывать на приеме у советника Логвина, – объяснил он, – и спросил у него о сундуке.

– Хочешь сказать, что это он?

– Да.

– Но он не верит в сказки!

– Я тоже так думаю, – сказал Кащей. – И отсюда вывод: мифический сундук существует на самом деле.

Они немного помолчали. Кащей продолжил:

– Дамы и господа, – виноватым голосом сказал он, – я вынужден признаться: мы влипли в неприятности, и исключительно по моей вине! Теперь Логвин нас так просто не отпустит: я сказал ему, что знаю, где ключ, и, похоже, он решил, что разгадает тайну сундука и заполучит в свои руки власть над миром. Кто желает запустить в меня чем-нибудь тяжелым и острым – я не возражаю.

Доминик и Ларриан синхронно застучали пальцами по столу.

– Вам надо бежать! – воскликнула Лилит, отыскивая взглядом первого советника. Тот стоял далеко от них и разговаривал с агентом. – Логвин всегда был таким серьезным, без чувства юмора. У вас осталось в гостинице что-то такое, за чем следовало бы возвращаться?

– Нет.

– Это хорошо! – обрадовалась она. – Значит, считайте, что вам удалось сделать половину дела!

– Почему ты помогаешь? Он – твой советник, а мы всего лишь чужестранцы!

– Во-первых, не мой, а отца, а во-вторых, я всю жизнь мечтала ему насолить, а тут такой случай! – честно призналась Лилит. – Сегодня, кстати, он совсем на себя не похож. Не пойму никак, что на него нашло: он никогда никого не разыгрывал и не шутил, потому что совершенно не понимал, где и для чего смеяться. А здесь за один вечер случилось столько всякого, что я ушам своим не поверила, когда услышала его чистосердечное признание в причастности к происходящему. Батюшка уже думает о том, чтобы возместить ему хотя бы часть расходов.

– Вот потому и признал, что денежек захотелось! – сказал Кащей. Пришла пора раскрыть карты. – На самом деле он причастен к происходящему меньше, чем каждый из вас. Это мои шуточки.

– Правда?! – изумились все. – Чем докажешь?

– Этим! – Кащей положил на стол пульт дистанционного управления. Лилит дотронулась до него и произнесла удивленно:

– Какое странное дерево, такое гладкое… И что оно доказывает?

Кащей скрестил руки на груди:

– Набери на нем число сорок три и посмотри на трон своего любимого батюшки. Обещаю, что ничего страшного не случится. Честно! Я не самоубийца. Ничего плохого не думай и смело нажимай на кнопку!

– Учти, что не так – это твоя последняя шутка! – полушутя пригрозила царевна. – Советнику отдам!

«Многие так говорили про последние шутки!» – подумал Кащей, потирая многострадальную шею. Сколько ей пришлось пережить в свое время, страшно вспомнить.

– Я целиком в твоей власти!

– Тогда ладно! – и Лилит нажала на кнопку. Любовавшийся танцующими парами царь пребывал в сладкой полудреме и изредка закрывал глаза минут на пять-шесть, но крепко не засыпал, разрешая себе короткие сонные паузы. Логвин сидел в трех шагах от него и мрачно взирал на доведенную до состояния непрерывного веселья публику.

И потому тихий-тихий смешок не сразу привлек к себе рассеянное от усталости внимание царя. Поначалу решив, что загруженный советник окончательно съехал с катушек и теперь тихонечко подхихикивает себе под нос, царь приоткрыл левый глаз и скосил его в сторону Логвина, который, судя по выражению его лица, в данный момент мог издавать какие угодно звуки, кроме тихого подхихикивания. Куда ближе к его состоянию подходило грозное рычание разозленного волка, но в связи с чем возникли подобные ассоциации, царь так и не понял.

Хихиканье, тем не менее, не прекращалось. И советник тоже обратил на него свое внимание, решив, что у царя внезапно случился приступ помешательства.

– Ваше Величество, что с вами?! – взволнованно спросил он, мимоходом подумав о том, что при таком раскладе в скором времени появится возможность некоторое время поуправлять царством. До тех пор, пока царевич не получит трон по наследству. Тайком и в срочном порядке переправить царские сокровища за границу и обвинить рехнувшегося самодержца в растратах. После чего укатить на купленное за царские деньги побережье океана и жить-поживать в свое удовольствие.

– Со мной?! – удивился царь, доказывая, что находится в полном здравии и уме, и вдребезги разбивая мысли об отдыхе на личном пляже. – Это с тобой что случилось? Сидишь тут, хихикаешь себе под нос! Ты чего?

– Когда? – испугался советник: не хватало еще, чтобы он смеялся тайком от себя – это уже клинический диагноз, грозящий перерасти в грядущее умопомешательство, и отдых после такого будет светить не на солнечном берегу, а в тихом пансионате для внезапно выбывших из строя чиновников.

– Прямо сейчас!

– Ваше Величество…

– Сам слушай! – приказал царь.

Логвин прислушался. Хихиканье было негромким и шло откуда-то снизу. Он нахмурился, сделал два шага вперед, встал на четвереньки и приложил голову к полу.

Кто-то из гостей подумал что-то не то и тоже встал на колени, думая, что раз советник склонился перед царем, то надо бы и остальным присоединиться к поклонам.

Хихиканье доносилось из-под трона, о чем Логвин и доложил царю, снимая с себя обвинения в разбазаривании рассудка по мелочам.

– И кто это там смеется? – заинтересовался царь. – Есть варианты? Точнее сказать, это снова твои шуточки?

– Нет, Ваше Величество, я никогда не позволил бы себе шутить над вами! – клятвенно заверил его советник, устав валить причину всего происходящего на себя, и мысленно добавил: «Только убить, а шутить – никогда!»

– Правда?

– Я не знаю, кто там смеется! – искренне сказал советник.

– Засунь руку и проверь, – предложил царь, облокотившись о ручку трона и подавшись вперед. Сонливость как рукой сняло.

– А если оно меня укусит? – насторожился советник. – Если это, скажем, мышиный король заявился на праздник? Трехголовый и зубастый?

Царь протер глаза указательным и большим пальцами.

– Ты еще скажи, что там Щелкунчик затаился! – ехидно предложил он свою версию. – Не успел Гофман придумать свою историю, как читателям в каждом углу стали мерещиться трехголовые мыши с коронами. Сверкающие в темноте глаза видишь?

Советник заглянул под трон.

– Нет. Но оно может их закрыть, пока я на него смотрю! – возразил он.

– Как тигры, что ли?

– Какие тигры?

– Которые… – царь запнулся. – Короче, один охотник всё время охотился за тиграми по ночам и стрелял им прямо между глаз, в темноте их хорошо видно.

– И что?

– А то, что тигры стали ходить парами и закрывать один глаз! Так и у тебя получается.

Кащей набрал число сорок четыре на пульте и нажал на кнопку «пуск». К первому смешку прибавился второй. Царь и советник озадаченно притихли.

– Слышишь, их двое!

– Но они не закрывают по одному глазу, я их вообще не вижу!

– А что, если это пьяные гномы собрались отпраздновать сегодняшнее событие?

– Гномы – это сказка, – хмуро ответил советник.

– Мышиный король – тоже. – Царь щелкнул пальцем, к нему подбежал официант. – Дай-ка нам свой поднос. Логвин, держи!

Советник перехватил поднос и толкнул его под трон. Официант поморгал, соображая, когда первые лица страны успели перебрать, если ничего толком не пробовали, как поднос вылетел с противоположной стороны и вытолкнул перед собой два знакомых мешочка.