Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 8

— Вы правы лишь частично, Владимир Иванович, — хитро улыбнувшись, Александр извлек из ящика своего рабочего стола еще один лист ватмана. — Взгляните вот на это. Что скажете?

— Скажу, что, честно говоря, не узнаю изображенного вами устройства. Более того, даже не догадываюсь, что тут к чему, — повертев переданный ему набросок, и так, и этак, бывший профессор признал свою полнейшую некомпетентность в опознании представленного его взору какого-то простейшего сосуда, отдаленно напоминающего своим видом стеклянную ёмкость от термоса. Только в стенках этого еще имелись ряд отверстий, отчего вакуума внутри него быть никак не могло. — Что это? — наконец не выдержал он вида всё больше и больше расползающейся по лицу собеседника хитрой улыбки, да и спросил прямо. А чего было стесняться? Коли что не знаешь, спроси! От тебя не убудет!

— А это, профессор, простейший газовый эжектор. Я сперва подумывал над системой продувки ствола сжатым воздухом после каждого выстрела. Но тот вариант виделся мне слишком дорогим и громоздким для столь небольших машин, какие я сейчас проектирую. Впрочем, для того же Т-34, он тоже выглядел не лучшим решением — пришлось бы выкидывать из боекомплекта с десяток снарядов, чтобы разместить на их месте баллоны с воздухом. Плюс система нагнетания. Плюс сама пневмосистема непосредственно на орудии. В общем, муторно всё это получалось. И тут я вспомнил про закон Бернулли и паровые эжекторы, которые известны всему миру уже с полвека! — принялся выдавать очередную легенду Геркан, чтобы хоть как-то выглядеть правдоподобно в этом деле, поскольку подобную вещь, куда скорее, мог бы создать инженер-артиллерист или же специалист по паровым котлам, но никак не страдающий амнезией проектировщик танков. А так-то простейшую конструкцию ныне «изобретенного» им эжектора он «позаимствовал» в воспоминаниях о будущем американском тяжелом танке М-26. Данное изделие американцы как раз отрабатывали в 1946–1947 годах перед установкой на свои сильнейшие боевые машины того времени.

— Постойте, постойте! — Заславский тут же вновь прильнул взглядом к было отложенному эскизу. — Вот это у нас, получается, ствол. Отсюда сюда вылетает снаряд, и идут пороховые газы. Так вот что это за шарик над отверстием! Это же простейший гравитационный клапан! Оригинально, оригинально! Мой вам поклон, — действительно отвесил легкий поклон своему бывшему ученику бывший же профессор. — А отсюда значит выходит поток газов под большим давлением и тем самым увлекает за собой по стволу все прочие пороховые газы, — прошелся он пальцем по изображению отверстий выполненных под углом в сторону дульного среза. — Как же это просто! Просто и гениально! Александр Морициевич, вы всё не перестаете меня удивлять своим особым взглядом на, казалось бы, сложные вещи! Вот как у вас выходит находить пути наименьшего сопротивления при решении столь поистине сложных задач? А? Может, поделитесь секретом?

— Увы, секрета никакого нет, — не моргнув глазом, соврал Геркан. — Просто сперва представляю себе в голове сложное устройство, так как это всегда легче, а потом сижу и размышляю, как необходимого результата возможно достичь с гораздо меньшими затратами. Вот и тут так вышло. Предположил, что ежели толкать пороховые газы выходит сильно накладно, то может быть их будет легче тянуть. А после начал размышлять, как это в принципе возможно сотворить. И вы, Владимир Иванович, не хвалите меня раньше времени. Всё это, — указал он прокручиваемым в руках карандашом на свой эскиз, — пока лишь голая теория. И даже не теория, а просто высказанная вслух, да выраженная на бумаге идея. Не более того. До конечного успешного изделия, тут, полагаю, еще не менее года кропотливой работы. И не нас с вами, а специалистов в деле проектирования артиллерии и математиков. Нужно ведь точно рассчитать его место расположения на стволе орудия, объем, диаметр входных и выходных отверстий. Да много чего еще нужно принимать в расчет, включая воздействие температур и влаги. Со стороны, конечно, может показаться, что это очень просто. Но что-то мне подсказывает, подводных камней на практике окажется в достатке.

— Неужели хотите отдать свою наработку нашим соседям? — тут же «сделал стойку» Заславский. Так-то, конечно, если говорить в общем, в масштабах всей страны, это выглядело наиболее разумным шагом. Профильных специалистов там имелось свыше сотни человек. И они вполне себе обладали должной компетенцией, чтобы мигом рассчитать конечное изделие для применения на том или ином орудии. Но вот заслуга! Заслугой от выдачи на-гора очередного ноу-хау не хотелось делиться ни с кем, поскольку эти самые заслуги никак не в меньшей мере требовались, словно воздух, и их крохотному КБ.

Что ни говори, а выйти на свободу хотелось всем и каждому. Причем, желательно, как можно скорее. Добиться чего виделось возможным лишь через проектирование именно что годных вещей, которые будут оценены руководством страны по достоинству. Как впоследствии и их разработчики. Изобретение-то должно было пойти в массы от лица всего КБ, а не только одного товарища Геркана! Во всяком случае, бывший профессор на это сильно рассчитывал, чтобы тоже оказаться причастным, пусть даже хотя бы по бумагам. Отчего делиться данной разработкой с кем-либо еще никакого желания не испытывал.

— Вы знаете, подумывал об этом. Но окончательного решения пока ещё не принял. Так-то их ответная помощь в ряде задуманных мною проектов нам бы ой как пришлась ко двору. Однако имеется фактор, который меня останавливает. Наши соседи ныне занимаются исключительно тяжелой флотской артиллерией, не считая наших первых общих дел по легким пушкам. Мы же с вами в своей работе обязаны учитывать возможности и потребности сухопутных войск, с их совершенно отличными от корабельных калибрами орудий. Вот в чем беда! — Да, памятью о будущем он знал, что ныне разрабатываемая корабельная 100-мм пушка от универсальной установки Б-34 станет основой для создания тяжелой противотанковой пушки БС-3. А снаряды к этим орудиям также найдут применение в стрельбе из Д-10Т — 100-мм танковой пушки, что окажется способна бороться с «Пантерами» и «Тиграми» на дистанциях до 1000 метров. Одна была с ними проблема! Естественно, помимо «флотского» калибра. Первые рабочие экземпляры такого орудия появятся в металле лишь в 1940 году из-за кучи осложнений, с которыми столкнулись разработчики. И даже после этого в первую очередь пойдут они именно флотским заказчикам, но никак не танкостроителям. А это упущенное время! Причем не какое-то там, а наиболее решающее — 1940–1942 года. Потому-то данный вариант оставалось держать в голове лишь в качестве запасного, ориентируясь при этом в своих «инженерных фантазиях» на 107-мм и 122-мм корпусные пушки в качестве орудий нового тяжелого танка, как это и было в известном ему ходе истории. Точнее, чтобы не терять зря время — лишь на 122-мм орудие, которым вооружали танки ИС-2 и ИС-3. Вот своего клона последнего он и желал представить в скором будущем на суд общественности. Ибо знал, сколь шокирующее впечатление произвели они на союзников в 1945 году при проведении парада победы в павшем Берлине. И желал сыграть на страхе к этим монстрам, чтобы выиграть Советскому Союзу столь необходимое ему дополнительное время на подготовку к неизбежному противостоянию. Хотя, помимо этого зрел в его голове еще один хитрый план, который он, впрочем, желал бы осуществить лишь в самом крайнем случае. Больно уж последствия в случае его реализации могли оказаться неоднозначными.

— Значит, по старой дружбе обратитесь за помощью к Грабину? Чтобы его КБ всё рассчитало и выдало уже готовый результат, который вам виделось бы возможным предоставить на обозрение руководству Артиллерийского управления? — выдал еще одно предположение Заславский.

— По старой дружбе? — вопросительно вздернул брови Геркан. — Мы с Грабиным были дружны?

— Я, конечно, не могу считаться большим специалистом по вашим бывшим рабочим и дружеским связям, — на всякий пожарный случай уточнил бывший профессор. — Но то, что вы в своё время очень сильно помогли Грабину с проталкиванием на вооружение его 76-мм пушки Ф-22, а после вовсе выбили для него заказ на разработку танковой пушки — это мне известно хорошо. Там ведь тогда такие интриги закручивались! И вы, отстаивая детище Грабина, не побоялись пойти против очень высокопоставленных военных того времени. Нынче-то они все, как и мы с вами — зэка, — грустно вздохнул он, печалясь естественно не за обсуждаемых персон, а за себя. — Но в те времена власть и возможности имели ой какие немалые. Потому, не сомневаюсь, что Василий Гаврилович по достоинству оценил те ваши действия. Не мог не оценить!