Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 23

«Пан или пропал» — именно с такой мыслью Александр Морициевич покинул кабинет главы государства под конвоем одного из личных телохранителей Сталина, после чего оказался сдан на руки тем сотрудниками наркомата внутренних дел, что отвечали за его сопровождение в командировке. Впереди его ждал поздний ужин и дальнейшая неизвестность. Но как уже не единожды Геркан уверял самого себя, поступить иначе он не мог. Больно уж известной персоной являлся Чкалов, чтобы можно было упустить шанс поправить своё положение за счет его возможного спасения. А там, глядишь, через него и в тему авиации пробраться можно будет. Больно уж сильно недоставало прикрытия со стороны этой самой авиации советским сухопутным частям на протяжении вообще всей войны. Но особенно сильно в её самом начале, когда под не прекращающимися бомбовыми ударами полки стирались до размеров батальонов еще до того, как прибывали на передовую.

[1] И-180 — экспериментальный скоростной истребитель конструкции Поликарпова, ставший глубоким развитием конструкции И-16.

[2] И-211 — он же МиГ-9Е — экспериментальный советский истребитель, созданный на базе самолета МиГ-3 (он же И-200 конструкции Поликарпова) с мотором М-82Ф.

[3] Андрей Николаевич Туполев — советский авиаконструктор. В 1930-х годах являлся главным специалистом в СССР по проектированию цельнометаллических тяжелых самолетов. С 1937 года находился в заключении и с 1938 года работал главным конструктором в ЦКБ-29 (Туполевская шарага).

Глава 10

Эффект песчинки

Слово своё Сталин сдержал. Но не то, что давал в своём кабинете Геркану. Никто его уголовное дело даже не почесался пересмотреть в целях признания того неправомерно осужденным. Нет, сдержал он то слово, кое некогда озвучивал Берии. Стоило только танку Т-54, каковое наименование получила машина разработки ОТБ НКВД, выйти из заводских ворот и отправиться на испытания, как его создатели обрели свободу. Впрочем, тому же Александру грех было жаловаться на именно такой ход судьбы, поскольку лишь наличие за его спиной неусыпного ока НКВД позволило его танку появиться на свет в цехах завода №185, как того и желал сам теперь уже бывший арестант. Но даже так Т-54 оказался последним из всей тройки конкурентов, будучи законченным постройкой лишь 1 сентября 1939 года.

Казалось бы! Знаменательная дата! Но, как уже подозревал один вмешавшийся в ход мировой истории краском, того самого громкого события — а именно начала Второй Мировой Войны, не случилось. Не случилось, должно быть, по той причине, что длящаяся уже целых три года война в Испании банально связывала германское правительство по рукам и ногам. Ведь, вздумай они атаковать сейчас Польшу, имеющую союзные договора с Парижем и Лондоном, как весь их легион «Кондор» в одночасье оказывался под угрозой полного истребления совместными ударами англо-французских сил. Про отсутствие же всяких разговоров о подписании договора о ненападении между Германией и Советским Союзом без завершения указанного конфликта, можно было даже не говорить. Пусть в Москве очень прохладно отнеслись к Мюнхенскому соглашению 1938-го года, по которому европейские державы отдали Чехословакию на растерзание немцам и полякам, дела у СССР на международной арене были еще не столь плохи, чтобы кидаться протягивать руку дружбы тому, с кем до сих пор вел боевые действия. Пусть даже велись они не напрямую между странами, а опосредованно — через своих испанских ставленников.

Просто же взять и бросить Испанию с её столь необходимыми Третьему рейху природными ресурсами и морскими портами в Средиземноморье, было выше их сил. Особенно после того, сколь немалые средства уже оказались вбуханы в эту войну. И даже на фоне грядущего коллапса перегретой германской экономики никто в немецком правительстве не сподобился взять на себя смелость заставить Гитлера отступиться от Пиренейского полуострова. Намеки, конечно же, ему посылали. А кто-то даже и открыто говорил о необходимости сворачивания данного «неудавшегося проекта». Но вот заставить — не решились. Хотя и с чисто политической точки зрения тот этого сделать никак не мог, не поставив при этом официальный Берлин на арене международных отношений в положение «пьющего оленя». Никак не мог! Не после тех успехов, что принесли ему аншлюс Австрии и наложение лап на территории разваленной Чехословакии.

Являясь весьма импульсивной и авантюрной личностью, фюрер изрядно поспешил, еще осенью 1936 года признав франкистов единственным законным испанским правительством. И вот теперь тот давний пропагандистский жест, наложивший на Германию определенные политические обязательства, рисковал стать самой настоящей миной замедленного действия для существования союза стран Оси. Плюс итальянцы также выдохлись уже изрядно. Пусть они отнюдь не коллапсировали на грани обвала своей экономики из-за неподъемных государственных расходов, хотя госдолг и рос с невероятной скоростью. Но вдруг внезапно выяснилось, что собственные арсеналы итальянской армии начали постепенно оскудевать — не самая развитая промышленность страны банально не поспевала восполнять все те потери, что несла Италия, участвуя в гражданской войне в Испании.

В общем, руководству Германии требовалось принять одно из двух весьма непростых решений. Либо открыто зайти в Испанию своими собственными войсками. Причем зайти в таких масштабах, что от одной мысли о затратах на их переброску и снабжение становилось дурно. И это еще не считая возникновения всевозможных препонов со стороны французов с англичанами, которым таковое соседство на Пиренейском полуострове уж точно не было нужно. Либо в открытую утереться, выведя свои войска, проглотить при этом горькую пилюлю позорного поражения, забыть о выкинутых на ветер 400 миллионах марок и, наконец, заняться куда более важными делами, сделав в конечном итоге вид, что ничего такого позорного и не произошло. Вот только пока в Берлине велись дискуссии на сей счет, на дворе уже успела наступить осень 1939 года, что сделало начало в текущем году компании против той же Польши просто невозможным действом. Ведь даже на вывод из сражений и эвакуацию в фатерлянд солдат и офицеров «Кондора» требовалось затратить не менее пары месяцев. А там уже и зима наступала вовсю… Вот таким вот результатом стало попадание в механизм хода мировой истории одной маленькой песчинки — нынешнего бригинженера Александра Морициевича Геркана. И да, теперь он вновь являлся краскомом!

За выдающиеся заслуги на ниве проектирования бронетехники и укрепления обороноспособности РККА, ему не только дали амнистию, но также восстановили в прежнем звании, направив заодно служить, нет, не в тяжелую танковую дивизию, как полагал прежде верным шагом Сталин. Из-за истории с Чкаловым, которому все же позволили взлететь на И-180, но только после того, как Поликарпов, спустя еще 3 недели доработок, признал машину годной к вылету, создателя Т-54 решили оставить ближе к телу. То бишь поселить в Москве. А дабы не простаивал без дела — поставили его руководить Главным управлением специальных машин, то есть, по-простому говоря, танковым управлением, при недавно созданном Народном Комиссариате Среднего Машиностроения, как человека сведущего в данном вопросе, но не имеющего за спиной, ни полноценного КБ с верными соратниками, ни завалящего заводика. Как ни смотри, а подобный поворот в карьере вчерашнего зека со стороны выглядел поистине головокружительным достижением. Из арестанта в заместители наркома! Но тут необходимо было учитывать разом несколько сыгравших в его пользу факторов.

Во-первых, Геркан на деле доказал, что не растерял свои познания в области проектирования танков, не смотря на свою частичную амнезию. Более того, обстрел на полигоне отдельно изготовленного второго бронекорпуса его машины наглядно продемонстрировал, что предложенная им схема разнесенного бронирования действительно имеет право на существование. Пусть внешний 45-мм наклонный слой брони не смог сдержать 76-мм бронебойный снаряд, выпущенный из Ф-22 с дистанции в 200 метров, возникшее вследствие поражения пробитого топливного бака возгорание никак не отразилось на боевом отделении машины даже без учета предполагаемого воздействия на пламя системы пожаротушения с выхлопными газами. Ну не смогли там протестировать еще и это, имея на руках лишь «сваренный воедино кусок броневой стали» в форме бронекорпуса. Зато пробить последний с носового ракурса не смогли вообще не из одной привлеченной к опытам пушки. Лишь получив в избитый многочисленными попаданиями лоб два 152-мм фугаса тот раскололся на части, причем, отнюдь не по линиям сварки. В общем, народ впечатлился увиденным и высказался о такой конструкции исключительно в положительном ключе.