Фартовый. Лихие 90-е (СИ) - Лавров Егор - Страница 28

— Точно!

— Так, Карлсон, давай, улетай далеко-далеко, ладно? Улетай, туча, улетай, туча, улетай…

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но сначала, всё-таки про Хана. Смотри, как всё было.

Я киваю и рассказываю, всё, что мне известно об этом деле.

— И что тут такого, чего бы я не знала? — пожимает она плечами. — Как мне это может помочь хоть в чём-нибудь?

— А в чём помочь, ты хотя бы можешь сказать? Ты по поручению прокуратуры работаешь?

— Считай, что да, — прищуривается она.

— То есть, когда меня вызовут к следователю, он будет знать, что ты занимаешься изысканиями в их пользу, да? Я могу ему об этом говорить?

— У следователя нужно говорить о том, что спрашивают. И всё.

— Значит… — прищуриваюсь я, — с прокуратурой ты не связана… И почему тогда ты стараешься, делаешь то, что не должна?

— А тебе не кажется, что ты не в своё дело лезешь? — хмуро спрашивает она.

— Учитывая, что мне кое-что угрожает, а именно разрез на шее, я бы не назвал это дело не своим.

— Допустим, угроза существует. Хорошо. Но как я могу тебе помочь, если ты ничего не говоришь?

— А если я не видел непосредственно убийства? Мне трудно предположить, что при мне устранили человека, и меня при этом спокойно отпустили, погрозив пальчиком, типа, ты только смотри, Марине ничего не рассказывай.

— Но ты говорил, что у тебя есть сведения, которыми ты поделишься. А теперь что происходит?

— А теперь мне память отшибло, и я пользуюсь лишь здравым смыслом и…

— Что «и»? — сердито спрашивает она.

— И твоей благосклонностью, — улыбаюсь я и наклоняюсь к ней через стол.

Марина не отстраняется, но и не проявляет никакой встречной инициативы. Я касаюсь губами её губ, но она остаётся неподвижной.

— Марин!

— Что? — недовольно отвечает она.

— А как же?.. — поднимаю брови и киваю в сторону дивана.

— Размечтался ты, дружок. Сначала голову Хана мне принеси, а потом уже на диваны надейся.

— Ладно, Марин, слушай, давай мы что-нибудь придумаем. Заманим его в ловушку и накроем. Вернее, ты накроешь.

Раздаётся телефонный звонок и она снимает трубку.

— Алло…. Да, Аркадий Петрович, — она делается собранной и сосредоточенной и, кажется, даже голос становится другим, деловым и суровым. — Да, новая информация есть, но пока не слишком нам помогает. Ничего особенного… Могу, да… Нет-нет, я работаю. Планируем оперативную комбинацию. Поняла. Конечно. Да-да, лично вам…

— Ну, что? — говорю я, когда она вешает трубку. — Устроим ловушку для Хана?

— Почему бы и нет, — задумчиво отвечает она. — Сделаем из тебя наживку и поймаем Хана на живца. Согласен?

— Э-э-э, давай ещё подумаем немного. А то быть живцом мне не очень хочется.

— Подумаем, — соглашается Марина. — Ты иди, а я подумаю.

— Ну, ладно. Тогда пока-пока.

Она не отвечает, а я направляюсь к двери.

— Стой, — окликает Марина, когда я берусь за ручку.

Она выходит из-за стола и идёт ко мне. Мышиный мундир сидит идеально, подчёркивая фигуру. Цок-цок-цок, цокает она шпильками. Что за ножки, точёные, волнующие, ёлки-палки. Шикарная девка!

Марина подходит вплотную ко мне, кладёт руку мне на затылок и притягивает к себе. Она жарко меня целует и больно прикусывает нижнюю губу. Я даже ощущаю вкус крови.

Наконец, она отрывается и глядя в глаза, мечтательно произносит:

— Знаешь, мой сладкий, что бы я сделала с огромным удовольствием?

— Даже боюсь представить, — усмехаюсь я, вглядываясь в её глаза.

— Я бы хорошенько тебя высекла. Мягкими, вымоченными розгами. Ах, как бы я тебя высекла! Всю жопу бы тебе исполосовала. Может, тогда память бы и вернулась.

— Можем попробовать, — отвечаю я, трогая пальцами укушенную губу. — Мне тоже есть, что с тобой сделать.

После Марины я двигаю домой. К вечеру становится прохладно, и мой сугубо летний и уже далеко не свежий лук очень даже неподходящий. Так что скорее домой и, надеюсь, Инга окажется на месте и мне не доведётся снова дверь поцеловать. Куда дёргаться-то, если её не будет, даже и не представляю. МЧС же не придумали ещё вроде…

В общем, еду зайцем и, выскочив на своей остановке из автобуса, заглядываю в ларёк Марата и Ильдара.

— А-а-а! — не очень весело кивает Ильдар. — Фартовый игрок…

— Бабок нет, — сообщаю я. — Менты всё выгребли.

— Как выгребли? — всплёскивает руками Марат.

— Залезли в карман, всё выгребли и ничего не отдали. Вот так.

Оба азербайджанца обмениваются фразами на своём языке.

— Я вам не мешаю? — хмурюсь я.

— Нет, друг, — серьёзно говорит Ильдар. — Зачем мешаешь? Не мешаешь. Но надо решать, как с деньгами быть.

— Ну, а что тут решишь? — усмехаюсь я, хотя отлично знаю, какое тут может быть решение. — С ментами пойдёшь бодаться?

— Зачем с ментами? Деньги у тебя были.

— Были, да, — киваю я. — Были, да сплыли. Ты меня притащил, я не просил. А теперь из-за этого я в ментуру попал. Давай, решай. Что ты решить хочешь? Мне интересно, ты знал, что так всё получится?

— Зачем так говоришь? — разводит руками Марат. — Как он знать мог? Нас тоже взяли. И денги тоже отобрали.

— Ну, вот видишь, — пожимаю я плечами. — А что ты тогда решать хочешь?

— Слушай… — говорит Ильдар. — Есть ещё одно местечко.

— Там Хан бывает? Если да, ничего не выйдет.

— Нет, не должен, — переглядываются торговцы. — Но там другая беда. Там каталы сидят. Шулеры.

— Шулеры — это плохо. Карты краплёные?

— Кто знает… — поднимает руки к небу Маратик. — Палёные, не палёные. Как отгадать? Ты что, палёными не можешь играть?

Я пожимаю плечами, мол, сами же видели.

— Ну так давай попробуем, — предлагает Ильдар, оживляясь. — Если краплёные, и не будет фартить, откажешься и все дела.

— Когда? — хмуро спрашиваю я.

— Сейчас можем, — заглядывает он мне в глаза.

— Сейчас? — как бы задумываюсь я. — Ну, давай попробуем. Я только домой зайду, переоденусь. Через час буду готов.

— Условия те же! — восклицает Марат.

— Как это те же? Я вам ничего уже не должен, правильно?

Я внимательно всматриваюсь в их лица, читая настороженность, нетерпение и надежду.

— Ну… да… — соглашается Ильдар.

— Значит, теперь играем так, мне шестьдесят процентов, а вам сорок. И это очень щедро.

— Ты попутал Рома! — вскипает Марат. — Мы опять своими деньгами рискуем, а ты чем рискуешь? У тебя деньги заберут, ты ничего не потеряешь, а мы потеряем.

— Вы инвесторы, вкладываетесь в высокодоходный, но рискованный проект. Сорок процентов от прибыли — это прям дохрена, ребята. Каталы, опять же, с кем тереть будут в случае чего? С вами или со мной? Кто шкурой рискует? Так что не хотите, как хотите. Не я вам предлагаю снова играть идти, а вы мне.

Они опять начинают между собой разговаривать на родном языке.

— Ладно, — наконец, говорит Ильдар. — Ещё раз попытаемся. Марат, ты тогда оставайся, а мы с Ромой пошли.

— Погоди, не так быстро, — останавливаю его я. — Мне домой надо заскочить, переодеться, да и так, пару дел решить.

— Ладно, подожду. Но только недолго! — Ильдар задумывается, его крупные чёрные глаза собираются в узкую щелочку. — Ай, бл*ять, рискнём! Да, Ромик! Попробуем с тобой в интересное место сегодня сходить.

— Что за место-то? Ещё один игровой зал при ресторане?

— Нет, есть тут недалеко хата одна. Мне про неё серьёзный человек рассказывал. И люди там играют непростые. Сегодня как раз партия должна быть.

— Какие люди?

— Серьёзные, сказал же, — Ильдар обиженно заглядывает мне в глаза. — Ты мне не веришь что ли?

— Верю-верю, — пожимаю я плечами. — Уточняю просто. Домой заскочу и вернусь. Пойдём познакомимся с твоими серьёзными людьми.

Ильдар согласно кивает. Вижу, что Марату тоже очень хочется пойти с нами, но в ларьке же должен кто-то оставаться? Должен.

У въезда во двор припаркована уже знакомая чёрная иномарка. Из открытого окна доносится Пресняков-младший.