Любовь и смерть. Русская готическая проза - Гоголь Николай Васильевич - Страница 41

Третий лоскуток

Чертополох в бешенстве вбежал в свою комнату, прихлопнул дверь, ударил себя кулаком в лоб и громко воскликнул: «Адрамелех, помоги!» Черт немедленно предстал пред ним и сказал: «Готов служить сердечному другу. В чем дело?»

– Ты изменил мне и не сдержал слова, – сказал Чертополох.

– Извини, любезный, – возразил черт. – В этом вы, господа люди, перещеголяли нас. Я все сдержал, что обещал.

– Я хотел прослыть сочинителем, – сказал Чертополох, – хотел быть славным, стал писать, и ничего не слышу, кроме брани в журналах, кроме смеху в обществах. Разве ты не обещал мне известности, славы?

– Обещал и исполнил, – отвечал черт. – Известность и слава бывают двух родов: дурная и хорошая. Как же ты мог быть так прост, чтоб требовать доброй славы от черта? Ты стал писать о любви, о дружбе, о честности, о должностях человека – ну, словом, о таких вещах, которые не по нашей части и в которых черт не может ниспослать вдохновения. Чтоб хорошо писать о предметах возвышенных, надобно иметь душу, а твоя душа – наша собственность, и мы не позволим тебе дурачиться. Самый простой человек тотчас догадается о подлоге, когда черт начнет проповедовать нравственность, или, как гласит французская пословица, quand le diable preche la morale[128]. Ты хотел известности – имя твое всем известно, но каким образом – это не мое дело. Хочешь ли писать хорошо, пожалуй, я научу тебя; но в таком случае примись за пасквили. Это наше дело! Ручаюсь, что ты всех перещеголяешь, когда сам черт будет твоею музою!

Четвертый лоскуток

В. Читал ли ты стихи Чертополоха, в которых он отделал всех своих приятелей и знакомых?

Г. Мастерское произведение! Уж верно, сам черт надиктовал ему. Резко, зло, умно – и как написано! Какие плавные, непринужденные стихи, какие легкие обороты, какой вымысел! Вот наконец Чертополох взялся за свое настоящее ремесло, попал на свой путь и загладил весь прежний свой вздор.

В. Но к чему это ведет? Сатира поправляет, пасквиль только гневает без поправы. Впрочем, сбить в одну кучу и добрых и злых, и умных и дураков, и друзей и врагов доказывает, что у Чертополоха нет души, нет утонченного чувства изящного и что не любовь к добру водила его пером, а злоба и зависть.

Г. Однако ж согласись, что стихи хороши.

В. Об этом нет спора, но я бы не хотел такой славы.

Г. И я также!

Пятый лоскуток

Осенний ветер ревел в трубе; крупные дождевые капли ударили в окна; на улицах было темно и пусто. Чертополох прохаживался один по своей комнате и беспрестанно подходил к двери, на которой что-то было написано карандашом. Вдруг он остановился, ударил себя кулаком в лоб и закричал: «Адрамелех, помоги!» Черт тотчас явился и сказал: «Что нового?»

– Ты опять обманул меня! – воскликнул Чертополох.

– Ты судишь о других по себе, – возразил черт, – я твердо держусь условий и в точности исполняю все твои поручения.

– Смотри на эту дверь, – сказал Чертополох. – Здесь написано около ста имен моих приятелей, людей знаменитых, известных в обществе умом и поведением; а вот на этой мраморной доске начертаны имена моих закадычных друзей. Что пользы из всего этого, когда все они называются моими друзьями и приятелями, а между тем презирают меня, бранят в глаза и за глаза и обходятся не как с другом, а как с тряпицею. Разве я искал этого, когда просил у тебя друзей? Отвечай, вероломный!

Черт улыбнулся.

– Итак, имена твоих друзей и приятелей начертаны у тебя на дереве и на мраморе, а не в сердце? – сказал Адрамелех, посматривая исподлобья на Чертополоха. – Достойному достойное. Как ты мог подумать, бессмысленный, чтобы черт взялся доставить тебе наслаждение душ беспорочных, дружбу истинную? Ты мне продал тело: итак, требуй телесного, а не душевного. Можно ли требовать от черта, чтоб он возбудил в душах благородных, не принадлежащих ему, любовь, склонность к своему приятелю? Нет, Чертополох, ты не в своем уме. Тебе надобна была помощь человеческая, и я привел в движение целый ад, чтоб разными обманами заставить добрых людей помогать тебе и принудить легковерных верить, что они друзья твои. Будь этим доволен и пользуйся обстоятельствами, но не желай от меня невозможного. Я могу доставить тебе приверженность людей бездушных, подобных тебе: будь доволен и этим и не имей притязаний на уважение и на дружбу людей благородных; и сверх того, не смей обременять меня несправедливыми упреками и требовать от черта того, что дает одно Небо. Прости!

Шестой лоскуток

Первый друг Чертополоха. А я тебя ждал вчера целый вечер у Чертополоха.

Второй друг Чертополоха. Признаюсь, что я лучше готов толочь в иготи сухой ревень в угарной комнате, нежели быть вместе с этим негодяем Чертополохом. Я, сколько возможно, избегаю его.

Третий друг. Отвратительное животное. Лижется, пресмыкается, в глаза льстит, превозносит – а отворотившись, вам же строит козни, или клевещет, или лжет.

Первый друг. И беспрестанно просит каких-нибудь одолжений.

Второй друг. И всегда почти к ущербу ближнего.

Третий друг. Он во всем любит загребать жар чужими руками.

Беспристрастный. Но если вы знаете Чертополоха таким образом, зачем ездите к нему, зачем позволяете ему называть вас своими друзьями, зачем помогаете ему в кознях?

Первый друг. Я езжу к нему затем… затем… чтобы встретиться у него с любезными мне особами.

Второй друг. Я позволяю ему называть себя другом, но только не в глаза. Мы вместе воспитывались, и его связь с моими друзьями заставляет меня терпеливо сносить это поистине постыдное для меня название.

Третий друг. Сам черт навязал мне родство с Чертополохом, и я поневоле должен помогать ему сам и посредством друзей моих, потому что с участью его сопряжена участь родственников и так далее.

Беспристрастный. Странные вы люди, господа, что при всем своем уме и при вашей испытанной честности вы позволяете негодяям ловить себя сплетением разных обстоятельств и отношений, как мелкие птицы сетью, при помощи ученого коршуна. Неужели вы не обращаете внимания на то, что кто обнимается с трубочистом, на том остаются черные пятна, хотя бы он и не принадлежал к ремеслу.

Седьмой лоскут

…«Не моя вина, – сказал черт, – что ты всегда нуждаешься в деньгах. Расчет, бережливость, приличное употребление богатства – все это по части нравственной, а моя часть телесная, и я не мешаюсь в распоряжение твоих страстей. Чтоб распорядиться деньгами, надобно более ума, нежели чтоб приобресть их». Чертополох слушал и молчал, наконец он сказал:

– Ты давно обещал мне открыть будущее: когда же сдержишь слово?

– Пожалуй, хоть сейчас; только я не советовал бы тебе заниматься этим.

– Я непременно хочу.

– Итак, изволь.

Черт задул свечу в комнате, вынул из кармана волшебный фонарь и сказал Чертополоху: «Смотри!»

Вдруг стена исчезла, и взору открылась обширная равнина, покрытая народом. Одни рылись в земле; другие, сложив руки накрест и вздернув нос, смотрели вверх; третьи бегали и прыгали, как дети, и ловили мыльные пузыри; четвертые толкались и ссорились между собою за разноцветные обрезки шелковых материй и игрушки, которые им бросали на драку; некоторые, взлезши на камень, что-то говорили, но их никто не слушал; иные ползали под ногами и похищали у других разные вещи; некоторые, взявшись за руки, смело пробивались через толпу, расталкивая зевак и отнимая насильно, что было под рукою. Но картина сия была столь разнообразна, что Чертополох утомился, смотря на нее, и взоры его, разбегаясь, не могли остановиться на одном предмете. Черт приметил это и, сказав: «На этой равнине люди готовятся в дорогу», – повернул фонарь. Представилось другое зрелище. В конце необозримого пространства, пересекаемого морями, реками, горами и оврагами, возвышалась Вавилонская башня, в несколько тысяч ярусов; над нею развевался флаг с надписью: «Хороший конец – всему делу венец». Люди плыли туда, ехали, бежали, шли и ползли, каждый с тяжелою котомкой за плечами. В воздухе кружились какие-то светлые призраки с лучезарными крыльями и черти в разных отвратительных видах. Светлые призраки указывали только путь, но не ускоряли шествия странников и не облегчали их тяжкой ноши. Черти кричали: «Кто хочет к нам, мы тотчас приставим на место». Чертополох увидел себя, ползущего по большой дороге: он усугубил внимание, и вдруг черт схватил его представителя за волосы и поднял вверх. «Ах, какой счастливец!» – воскликнули из толпы. Черт понесся с представителем Чертополоха к башне и, добравшись до самой высоты, пустил его – и он упал в пропасть. Черти захлопали в ладоши, раздался свист, и виденье исчезло.