Английский раб султана - Старшов Евгений - Страница 14

Брат Сильвестр умилился — делать деньги практически из грязи под ногами! Мечта любого казначея!..

Торнвилль пошел было по соли от берега, но кипрский монах его остановил:

— Молодой человек, лучше не надо! Можно провалиться.

Лео посмотрел под ноги — и вправду, под слоем белоснежной соли была жидковатая черная грязь. Ступил еще пару шагов — стало еще мокрее и грязнее, пришлось вернуться назад.

Вдруг кто-то мелкий пролетел чуть ли не перед его носом, спикировал на соляное поле и исчез. Потом еще такой же.

— Видели? — спросил он монахов.

— Да, — ответил Сильвестр. — Вроде как птички. Только непонятно, что они делают внутри соли. Норы, что ль, там у них и они в них живут?

— Это летучие мыши! — рассмеялся бенедиктинец, который вообще, как было замечено всеми, отличался довольно веселым нравом. — Только крохотные.

Пригляделись — и правда. Изумились. Экое диво — мыши, живущие в соли. Кому рассказать — никто ж не поверит!

— Интересно, — сказал рыцарь, — а где они живут, когда озеро вновь становится водным?

— Кто ж знает, — развел руками бенедиктинец. — Только Богу ведомо.

Становилось жарко, решили идти назад. Сопровождавший предложил:

— Хотите — задержитесь, погостите. Завтра едем в Никосию, послезавтра там у братьев-доминиканцев торжественное сожжение ведьмы и еретички, некоей рабы Божией Иулии, можем и вас с собой захватить. Пригласили — не откажешься, хотя я, честно, не особый любитель подобных вещей. Странные дела происходят с нашими братьями-доминиканцами, не в суд или во осуждение. Нищенствующий орден — а богатств накопил немеряно. Призван обращать еретиков мудростью — а обращает железом и огнем… Впрочем, это такая гнусная, глупая, тупая и злобная баба… Не дай Бог, все женщины такими станут — тогда род человеческий вымрет.

Бенедиктинец, поскольку его никто не прерывал, с каждым мгновением распалялся и терял свое веселое добродушие:

— Все развращение идет от учения женщин — не всех, но глупых. И сути не схватит, и глубин не постигнет, только мозги набекрень своротит, и иных глупостью потом заразит. Сказал Соломон: "Красивая и беспутная женщина подобна золотому кольцу в носу у свиньи".

— А что за Иулия такая? — спросил Лео.

— Ее уже раз пороли прилюдно в Лимассоле, — охотно ответил бенедиктинец. — Пороли, да не помогло. Один наш достопочтенный брат написал в опровержение ее бредней солидный научный трактат, но она не унялась, и вот результат — попала к доминиканцам. Теперь ее сначала проклянут в Святой Софии, потом вырвут язык, а затем уж и сожгут. Ну, на счет языка я еще могу понять и, между нами, даже одобрить, а сожжение, кажется, чересчур. Надо всегда помнить о том, что свойство женщин — ткать, плакать и обманывать, да и душа женщин по природе своей неудержимо клонится ко злу. Они легковерны — посему демон жаждет главным образом испортить веру человека, что легче всего и наблюдается у женщины. Кроме того, сама естественная влажность их сложения весьма способствует им поддаваться воздействию со стороны духов. Даже само слово "femina" — женщина — происходит от соединения "fe", то есть "fides" — вера — и "minus" — менее. Сиречь в ней меньше веры, нежели в мужчине[18], отчего она и была соблазнена древним змием. Женщина всегда обманывает, как несовершенное животное, скверное по своей природе. В самой их натуре — никому не подчиняться и следовать своим собственным внушениям. Ученые люди хорошо говорят: "Имеются на свете три существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это — язык, священник и женщина. Если они перейдут границы, то достигают вершин и высших степеней в добре и зле. Если над ними господствует добро, то от них можно ожидать наилучших деяний. Если же они попали под власть зла, то ими совершаются наисквернейшие поступки". Так-то вот…

— А я с удовольствием поглядел бы, как горит ведьма, — сказал брат Ансельм.

Брат Сильвестр поглядел на него, как на умалишенного, сокрушенно вздохнул, а брат Ансельм, будто не замечая, осведомился у бенедиктинца:

— Она призналась в связи с дьяволом? Я б не удивился, ибо похотливость их не знает границ! Сказано в Писании: "Я нашел, что женщина горше смерти и что даже хорошая женщина предалась страсти к плотским наслаждениям"[19]. Да и по Божьему попущению может это случиться. Венский профессор теологии, доминиканец и инквизитор Иоганн Нидер, вот рассказывает об одной святой женщине, которую изнасиловал дьявол и влил в нее столько настоящего мужского семени, которым могла бы обладать разве что тысяча мужчин!

— У инквизиторов попробуй не признайся, — снова вздохнул брат Сильвестр. — Видел я их орудия для уговоров, в том числе винты для сдавливания черепа и железный ершик для влагалища.

Лео Торнвилля передернуло — о подобных гадостях он и знать не знал. Смотреть на женские страдания тем более не хотелось, поэтому юноша сказал:

— Мы сегодня отплываем в Фамагусту, если все успеют починить, так что если и хотели бы — все равно не смогли.

— И часто тут у вас жгут? — меж тем допытывался Ансельм у бенедиктинца, так и не получив ответ на предыдущий вопрос.

— Как когда, — наконец ответил бенедиктинец. — Смотря по обстоятельствам, по тому, кто правит. Но много не жгут. Однажды сожгли зараз двенадцать человек, но было это, если мне не изменяет память, почти два с половиной века назад. Тогда доминиканцы сожгли на костре двенадцать кантарских монахов — за многие дерзостные речи в пользу квасных хлебов для совершения Литургии и за хуление святыни опресноков. Но с тех пор никого в таком количестве не сжигали.

— Вот как… — пробормотал брат Ансельм и был как будто даже разочарован.

— Да. — Бенедиктинец меж тем продолжал свою речь насчет женщин как источника всяческой лжи и заблуждений. — Но оно и к лучшему. Сожжением не искоренить зла, а вот вырывание языка, который своего рода корень лжи у ведьмы, это другое дело. Вообще, как мне кажется, большая часть процессов против ведьм является чем-то вроде алхимии, когда из человеческой крови якобы добывается золото и серебро, а на самом деле вся эта алхимия — лишь способ сбить людей с толку. Ведьмы рассказывают о себе всякие небылицы, а после во все это начинают верить добропорядочные люди и тем самым портятся. Вот, говорят, будто ведьмы летают. Ведьмы постоянно говорят такое о себе. Но канон Епископи[20] давно утверждает, что это заблуждение. Ведьмы, поддавшись внушениям сатаны и нашептываниям демонов, верят и утверждают, будто сами ночною порой скачут на каких-то животных с Дианой, языческой богиней, и с Иродиадой[21], а также бесчисленным множеством других женщин. Ведьмы утверждают, будто проносятся таким образом в безмолвии глубокой ночи через необозримые пространства, хотя на самом деле ничего этого не происходит и это лишь дьявольское наваждение.

— А не будь у ведьм языка, они бы этих небылиц не рассказывали? — догадался брат Ансельм.

— Вот-вот, — ответил бенедиктинец. — Тогда не пришлось бы тратить силы и эту ложь опровергать. А опровергать — это весьма непросто. Вот канон Епископи говорит, что священники во вверенных им храмах настоятельно должны проповедовать народу, что полеты ведьм — сущая ложь, однако доминиканцам, так любящим разжигать костры, этот канон не в указ… Самого сен-жерменского приора Вильгельма Эделина в 1453 году за попытку просветить свою паству насчет ведьм и то чуть не сожгли, благо хватило ума покаяться и признать полеты реальностью, вот и сел пожизненно вместо костра…

Собравшиеся явно не рассчитывали услышать на берегу озера целую проповедь, поэтому бенедиктинец сам себя прервал:

— Ну да ладно. Давайте я вам что-нибудь повеселее расскажу, во спасение душ и отогнание волка мысленного. Теперь, когда вы видели соленое озеро, вы лучше прочувствуете мой рассказ, ведь это чудесное озеро сотворил сам Лазарь, и вот при каких обстоятельствах. Ранее здесь располагались виноградники одной богатой женщины. И вот она шла по городу, несла прикрытую корзину, полную винограда. Ей встретился святой Лазарь, которого мучила жажда, и он, вполне справедливо полагая, что женщина несет виноград, попросил его у нее. Но жадная баба сказала, что у нее там соль. "Ну что же, соль, так соль", — печально согласился Лазарь. И что в итоге? Пришла дремучая, жадная баба в свои виноградники — а на их месте соленое озеро. Верите с трудом? Понимаю. Но дело в том, что мы, извлекая соль, порой находим в нижних слоях древние виноградные ветви. Стало быть, право предание.