Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 25

Причём сексуально озаботился не я один, как оказалось, а ещё несколько мальчишек нашего шестого класса. Они сбивались в кучки, о чём-то шептались, глумливо хихикая, подглядывали за девчонками в раздевалках, заталкивая туда кого-нибудь «смелого». Ему там от девчонок доставалось, но кое-что он узреть успевал.

Я удивлялся непритязательности мальчишеских фантазий. Что там можно было разглядеть у девочек двенадцати-тринадцати лет? Трусики? Естественно в мальчишеских «оргиях» я участия не принимал. Да и мальчишки нового класса школы сорок шесть сторонились меня точно так же, как раньше ученики школы номер шестьдесят пять. Не вписывался я в мальчишеские поведенческие стандарты.

На «чаепитие», посвящённое празднованию «восьмого марта», я принёс «Ноту» с моими записями и мы неплохо провели время. Я никому не говорил, что играю и пою на этих записях, и поэтому вечер прошёл без «инсинуаций». Мальчишки с девчонками почти не танцевали, и я, как настоящий мужчина, был вынужден заполнять собой пустоту, чем ещё больше оттолкнул от себя мальчишек. Девчонок, впрочем, тоже не приблизил. Они, когда я их приглашал, кривили губы, танцевать не отказывались, но интереса ко мне не проявляли. Я пытался заговорить с ними во время танца, но натолкнулся на абсолютное непонимание. «Медленные» танцы исполняли с очень серьёзными лицами и напряжёнными телами, вышагивая на прямых ногах, словно на ходулях.

— Расслабься, — сказал я одной девочке. — Ты что такая напряжённая?

— Зато ты слишком расслабленный, как я погляжу! — отрезала она.

— И что это было? — думал я всё остальное время, пока не окончилось «чаепитие».

Потом, поразмыслив, я понял, что она имела ввиду. Ведь я и вправду не напрягался, ни когда встречался с преподавателями, в смысле — учителями, ни с руководством школы, ни со старшеклассниками, даже тогда, когда они меня били вчетвером и я, потом, попал в травмпункт с рассечением брови и выбитым большим пальцем левой руки.

Может быть, внутренне я и напрягался время от времени, но внешне вида не подавал. Тут тоже были свои «Рошкали» и «Кеповы» и с ними у меня довольно часто проходили стычки. Та первая стычка с восемью самбистами, оказалась самой мирной и добропорядочной. Они не были «кодлой».

Скодлой мне пришлось столкнуться чуть позднее. Ко мне просто подошли в столовой и нагло глядя в глаза залезли в мой карман. Достав из кармана мою наличность, взлохмаченный крепыш удовлетворённо причмокнул, разглядывая горсть мелочи и сказал, обращаясь к стоящим сзади «корешам»:

— Сейчас почифаним, пацаны.

Он снова нагло посмотрел мне в глаза, а я резко ударил его пальцами правой руки по запястью сверху вниз так, что кулак разжался, монеты вылетели, и мне удалось подхватить несколько из них. Той же правой рукой. Однако несколько двадцатикопеечных монет вылетели и раскатились по столовой.

Взлохмаченный крепыш сначала оторопело посмотрел на опустевшую ладонь, а потом на меня.- Ты, что, о*уел? — спросил он меня серьёзно. — Ты знаешь на кого руку поднял? Я — Бляха.

Мне хотелось сказать что-то типа: «Да, хоть Бляха-Муха!», но я молча отвернулся от него в сторону очереди. И тут он ударил меня по затылку. Хорошо, что я продолжал его контролировать правым глазом через правое плечо, а потому вовремя успел наклониться вперёд и ткнуть его пяткой в колено.

Бляха взвыл и через мгновение кинулся на меня, но наткнулся животом на ещё один задний удар, но уже левой ногой. Бляха, как оказалось позже, был учеником восьмого класса и заводилой среди хулиганов сорок шестой школы. Дальше восьмого класса таких просто не пускали, выдавливая их в ПТУ или другие среднетехнические учебные заведения.

В тот день я спокойно под пристальными взглядами, источавших угрозы, пообедал, а после уроков по «старой схеме», завлёк кодлу за угол и там избил. Всё по той же рабочей схеме: «разделяй и властвуй». Я убегал, они догоняли. Я их бил ногами и руками. Ребята были опытные в уличных драках и «догонялках», а потому не особенно нарывались на мои кулаки, а вот задние удары ногами ловили. Их было шестеро и почти все они были восьмиклассниками — переростками.

Честно говоря, в шестьдесят пятой школе я таких уродов не наблюдал. Трущобы «миллионки» плодили соответствующий быту «контингент». Бытие, млять, определяет сознание, мать его… А какое может быть сознание у детей, выросших с помойным ведром в руке в следствии отсутствия в доме канализации и наличии выгребной ямы и туалета типа сортир во дворе. С соответствующим ароматом летом и ледяными горками своеобразной формы и в основном коричневого цвета.

Даже там, где в прошлой жизни жил я, была цивилизация в виде канализации и водопровода. А это, между прочим, всего в пятистах метров от трущоб «миллионки». Ну конечно, те дома были построены элитой дореволюционного города и даже после освобождения Приморья от интервентов и белогвардейцев в тысяча девятьсот двадцать пятом голу, там проживал контингент, приближённый к власти. На 'миллионке же и при советской власти долгое время жили китайцы. А в впоследствии работники железной дороги.

С тех пор бить меня пытались несколько раз. Причём стали «пасти» возле дома и по дороге от спорткомплекса «Динамо». Юдин обратил внимание на синяки, ссадины и рассечения, возникающие с регулярностью раз в две недели, и решился на беседу.

— Бьют? — как-то спросил он.

— Пытаются, — вздохнул я.

— Часто?

— Часто.

Юдин внимательно осмотрел меня.

— Тебя это не беспокоит? — удивился тренер.

— Не а, — скривился я. — Я воспринимаю драки, как спарринги. Как возможность потрениоваться.

— То-то ты не полностью выкладываешься на тренировках, — хмыкнул Юдин. — Силы бережёшь на заключительный раунд?

— Примерно так…

Юдин помолчал и сказал:

— Драка это не спорт, Женя. А уличная драка, это совсем не спорт. В уличной драке могут зарезать. Тут сложный район. Ты ничего не подумай, но я вынужден написать заявление в милицию. Имей это ввиду.

И Юдин написал, и участковый приходил опрашивать меня, и я сдал всех, кто меня пытался бить. И на меня написали четыре встречных заявлений. И меня снова пытались бить, и били, мать их так…

Хорошо, что к концу апреля эта «свистопляска» и «танцы с бубнами» прекратились. Прекратились после того, как Роман, в очередной раз приехавший из своей Молдавии, и увидевший меня в «плачевном» состоянии не пообщался с какими-то, как он сказал, «людьми». И, честно говоря, я не знаю, лучше ли он для меня сделал, или хуже. Но, откровенно говоря, драться и оглядываться по сторонам я уже притомился.

Сразу после концерта, посвящённого празднованию Дня Победы, нас пригласили в крайком и вручили почётные грамоты: «За активное участие в концерте, посвящённом…». Пригласили, поблагодарили, пожали руки и всё. Ребята расстроились.

— А что вы хотели? Такова планида музыкантов. Повеселил и пошёл на*уй, не надоедай, — «успокоил» я своих товарищей. — Имейте это всегда ввиду. Не мир крутится вокруг нас, а мы вокруг мира. Как бы это не казалось нам иначе.

— Творчество — это когда ты сытый играешь музыку или рисуешь в своё удовольствие, — сказал и вздохнул я, вспоминая свой особняк со «всеми удобствами». — А если ты ублажаешь власть имущих — это не творчество, а скоморошество. А поэтому не надо обижаться или расстраиваться от невнимания к нашим персонам. Наоборот… Отвернулись отцы-командиры от нас и слава, извиняюсь, Богу. Значит, никуда не пошлют. И если мы не будем надоедать, будут иметь нас ввиду. Это для нас подобные выступления что-то необычное и значимое. Для них — одно из многих в календаре мероприятий. А мы должны воспринимать его, как событие, дающие что-то лично нам: опыт, например. Вот эту грамоту можно будет показать кому-нибудь.

— Столько мондячить и задарма? — обиженным тоном спросил Гриша. — Ведь обещали что-то.

— Обещали, значит — дадут, — пожал плечами я.

И вправду дали. Аж по двадцать рублей, которые за меня в филармонии получил Семёныч.

Мой друг — цыганский барон тоже присутствовал на концерте, активно нам аплодировал, а потом встретил меня, когда я вышел из краевого комитета партии. Он сидел в чёрной волге, припаркованной рядом с «буханкой» в которой лежала наша аппаратура и инструменты. Буханку выделила Ирина Григорьевна, тоже присутствовавшая на концерте, и сильно удивившаяся нашему с Романом знакомству.