Максимальный Форсаж (СИ) - Форд Крис - Страница 29

— Ладно-ладно, суровый какой. Но хотя бы поддержать тебя до суда я могу? Если тебя всё-таки запрут, ты будешь очень по мне скучать…

— Я именно на твою особую поддержку сейчас и рассчитываю. Ты же не думаешь, что я еду к тебе просто выспаться?

Районный суд Истры, куда передали моё дело, находился на окраине города, между Новоиерусалимским монастырём и отделением банка. Зал суда находился на первом этаже, и вся внутренняя отделка здания вызывала удручающее впечатление. Скрипучие двери, старая мебель, сонный и ужасно недовольный лейтенантик на входе. Да и все остальные служащие не лучше, с такими же кислыми минами.

Но, хотелось верить, что это сыграет мне на руку, что никто не станет углубляться в дело, пытаясь выбить для меня наказание пожёстче. В конце концов, не такой уж я страшный преступник. Да и адвоката нанял вроде бы неплохого. Во всяком случае, он мне обещал, что я отделаюсь лёгким испугом, ведь с местным судьёй они старые хорошие знакомые.

Не то, чтобы я ему сильно доверял, но из имеющихся вариантов, он казался лучшим.

Остальные либо совсем не имели опыта, либо были безумно заняты, либо просили какие-то уж совсем нереальные суммы, такие, что отсидеть положенный по моей статье срок казалось не самой плохой идеей.

И, к сожалению, именно этим всё и закончилось. Адвокат божился, что он сделал всё что мог, но мне от этого уже было ни холодно ни жарко. Возможно, он и впрямь пытался, а его послали, а может просто трепло. Но влепили мне по полной. Пятнадцать суток, мать их.

И да, мать, узнав это, едва не потеряла сознание. А я до последнего надеялся, как-то от неё это скрыть. Не свезло.

Однако, хоть в чём-то фортуна мне улыбнулась. Отсидел я, в общем, без приключений и каких-то конфликтов. Изредка меня, вместе с другими обитателями СИЗО отвозили на общественно-полезные работы. Двор там мести или ещё что-то. В общем, скучать не приходилось.

И вот, настал долгожданный день, когда я наконец-то мог быть свободным. Эти две недели с хвостиком пролетели быстро, но я бы не сказал, что хотел бы вернуться сюда ещё раз.

На выходе меня уже ждала мама. Даже отгул на работе взяла, лишь бы встретить. По её лицу я прекрасно понимал, что она поговорить хочет, ранее всё не было подходящего момента, но с вопросами кидаться сразу не стала, даже в автобусе старалась разговаривать на отвлечённые от дела темы. Про сестру, про репетиторство там своё.

Признаться честно, вся эта чрезмерная опека у меня уже в печёнках сидит. Отношение ко мне, конечно же, меняется, но как-то медленней, чем хотелось бы. Ситуация требует серьёзных действий и за то время, что я пребывал здесь, у меня появилась отличная идея. Так что серьёзного разговора я ждал не меньше, чем она.

— Даже не знаю, что тебе и сказать, — уже дома начала мать.

Она села на новый диван в гостиной, которым обзавелась наша квартира в моё отсутствие, и похлопала по соседнему месту, приглашая присесть рядом.

— Я как узнала, то мне взвыть от горя захотелось. В нашей семье никогда преступников не было, никогда! И все закон уважали. Да, я прекрасно понимала, что Вера идёт по кривой дорожке, даже знаешь, морально готовилась к проблемам в будущем. Но то, что ты, моя гордость, в СИЗО попал, да ещё и раньше неё — это просто сломало меня! Даже не знаю, как теперь в глаза соседям смотреть, — она сделала короткую паузу, — А ты ведь даже на права не сдал, а уже за руль лезешь! Ещё и на чужой машине. А если бы в аварию пропал? Мало того, что опять у койки ждать, когда же ты наконец-то проснёшься, так ещё и за чужую машину деньги выплачивать. И это ещё в лучшем случае! А если и вовсе, насмерть? Мы так долго за твою жизнь боролись, так долго!

Она как всегда, в своём лучшем репертуаре, принять рыдать на взвод.

Реакция у неё такая, словно сын стал заядлым уголовником.

— Вожу я хорошо, мам. Лучший в автошколе, между прочим. За это даже не переживай.

— Что с тобой случилось? Раньше был тихим, послушным, учился в институте на отлично. Откуда в тебе столько уверенности? А эта внезапная тяга к машинам, меня вообще пугает. Может в больницу сходим? Пусть доктор посмотрит тебя.

На этом моменте я не сдержался и засмеялся:

— Я просто понял, чего хочу от жизни. Многие вообще до этого не доходят. Иными словами — я повзрослел. И да, я понимаю, что это не то, что ты бы хотела слышать, но отныне гонки — неотъемлемая часть моей жизни.

— Но у тебя ни прав, ни автомобиля. О каких гонках может идти речь?

— Над этим я сейчас и работаю. Скоро экзамены, после них сразу же поеду за машиной. Да, она скорее всего не будет так хороша, как хотелось бы, но ничего. Я с руками. Сам до ума доведу.

Она предприняла ещё несколько безуспешных попыток меня отговорить, но когда до неё наконец-то дошло, что настроен я как никогда серьёзно, она сдалась.

— Будь по-твоему. В твоём возрасте многие обзаводятся хобби.

Хобби? Очень жаль, что мама не знает, о чём она говорит. Недооценивает не только меня, но и гонки в целом. Это, как она выразилась, «хобби», столько денег мне принесёт, что на всю жизнь хватит и ещё столько же останется.

— До сих пор не верю, что мой сын в СИЗО попал… — глядя в окно прошептала мать.

— Ну, поймали без прав, что уж тут? Конец всему? Хватит себя накручивать.

— Ещё не конец, но его начало! — вытирая слёзы ответила женщина.

— Ты права. Это начало, — я расслабленно откинулся на удобном диване, — вот только не начало конца, как ты выразилась, а начало хорошей жизни для нашей семьи.

— Максим, да отбрось ты уже эти призрачные мечты. Нужно заниматься чем-то другим, чем-то серьёзным.

— А деньги, которые я тебе дал, тоже призрачные? — женщина тут же замолчала. Оспорить этот аргумент она явно не могла.

— Нашей семье не хватает человека со стержнем. Я тебя не виню, ты сделала всё, что могла, но взвалить на себя мужскую роль тебе не по плечу. Да и не нужно, я возьму всё на себя. А тебе пора завязывать с бесконечными подработками. Только здоровье угробишь.

Её взгляд опустился вниз.

Видимо, всё ещё пребывает в размышлениях. Но что думать то?

— Вот скажи, мама, тебе никогда не хотелось простого женского счастья? — её глаза тут же уставились на меня, — покупать всякие там наряды, с подружками видеться, иметь свободное от работы время и самое главное — жить и понимать, что не ты одна всё тянешь, а что у тебя есть на кого положиться. Я хочу, чтобы ты меньше работала, а то и не работала вовсе. Тут уж как сама захочешь. Мы уже взрослые, мама, ты можешь и личной жизнью заняться. Не нужно ставить на себе крест. Да, с институтом у меня дела не сложились, но поверь, так даже лучше. Я в своём успехе уверен и без этого.

— Но откуда в тебе эта уверенность? — ещё не до конца сдалась мама, — сколько людей обжигались, пытаясь достичь невозможного. Везёт лишь единицам. Остальным надо думать о стабильности. Ты не понимаешь, сын, как это, когда на тебе висит большая ответственность. Как можно рисковать, когда детям нужно каждый день что-то есть…

Я прервал её упадническую речь:

— Мама, ты должна мне доверять. Сама говорила много раз, что гордилась мной и моим умом. Так вот. Это не риск. Это план, в котором я уверен. Или ты думаешь, что я совсем дураком из больницы вышел?

Она замолчала, потом тяжело вздохнула, но, наконец, призналась:

— Знаешь, Максим, когда ты дал мне те деньги, то я почувствовала, что теперь, наконец-то, я не наедине со своими проблемами, а у меня есть ты, мой помощник. Это такое странное чувство, даже не знаю, привыкну ли к нему.

— Привыкнешь. К хорошему люди быстро привыкают, — искренне улыбнулся ей в ответ, — тогда, во время ужина и когда ты показывала мне платье, я впервые за долгое время увидел тебя счастливой. И не только я, но и Вера заметила. Так что позволь мне идти своей дорогой, просто знай, что я со всем справлюсь. Хорошо? Переживать за меня не нужно.

— Хорошо, сынок, — с трудом кивнула она.