Мой муж — зомби (СИ) - Траум Катерина - Страница 27

— Женщина не истерит, не предъявляет претензии и не пытается исправить мужчину только в двух случаях: или ей от него что-то нужно, или он ей безразличен, — прервал мои попытки доказать верность делу Матвей. — С тобой же просто комбо, и я правда удивлён, как Вадим умудрился на тебе жениться и не заметить этого. Либо ты тоже нужна была ему чисто для статуса… Не верю, что владелец серьёзного бизнеса мог быть настолько слеп. У тебя же на лице написано, когда тебе не плевать, а когда ты притворяешься.

Я нервно передёрнулась и крепче сжала руль. Как-то и мысли не допускала, что в этом расчётливом браке пользовалась не только я, но и мной: а ведь и впрямь, Вадик частенько упоминал при друзьях, на чьей дочери собрался жениться. Владимир Сергеевич вовсе был в восторге от идеи породниться с Валицкой, носительницей дворянской фамилии его кумира.

У меня даже бисеринки пота проступили на лбу от дурацкой мысли: Вадим женился на мне, чтобы порадовать умирающего отца. Чтобы тот ушёл в иной мир со спокойной душой и с гордостью за сына. Мне ли не знать, как сильно он любил и боготворил старика.

— Кажется, я где-то попал в точку, — тихо прокомментировал Матвей моё замешательство. — Не думаю, что для тебя это какой-то шок: когда позволяешь поставить на себе цену, будь готова стать предметом торгов.

Я тормознула на перекрёстке, и это дало возможность перевести дух. Запрокинуть голову, чтобы вернуть обратно напрашивающиеся на глаза слёзы. Эти отношения, этот брак был практически единственным моим достижением, и признать, что ему я обязана не собственной привлекательностью и женскими чарами, а всего-навсего маминой фамилией…

Если бы я была Ивановой, то наверное, вовсе не представляла бы из себя ничего.

— Скажи честно, как мужчина, — севшим от ерша в горле голосом попросила я, покусав губы и к чертям съев с них помаду. — И без попытки меня задеть. Всю мою жизнь окружающим важно было лишь то, как я выгляжу — достаточно ли милые бантики для фотки в журнал, правильно ли села и как улыбнулась. Так вот, неужели к двадцати трём годам я умудрилась потерять даже это? Матвей, вот правда — я что, такое конченное страшилище?

Возникшая после странного вопроса неловкая пауза заставила с преувеличенным рвением вперить взгляд в мигнувший жёлтым светофор. Выжав газ, я максимально сосредоточилась на дороге, всем пульсирующим в напряжении телом ощутив, как по нему прошёлся вниманием Матвей. Я не напрашивалась на комплименты и не играла — в этот момент мне физически было нужно ощутить себя человеком, который не зря делал в этой жизни хоть что-то. Пусть даже заботился о себе самом.

— Ты красивая, Юль, — без тени издёвки отозвался он почти шёпотом. — Наверное, не ты сама виновата в том, чем загажена твоя голова. У тебя удивительные глаза, такие тёплые. И кукольный овал лица — вчера заметил, когда начал рисовать. И это тебе дано не фамилией матери или достатком, а природой. Каждому человеку дано немного красоты. У Нины Аркадьевны красивые руки — даже на вид мягкие. Наверное, внуки обожают с ней обниматься. А в Бенине у меня в одном племени есть приятель, от которого шарахаются сородичи — но как же он заразительно смеётся! И это тоже красиво. Красота относительна, она в глазах смотрящего. Если ты сама не видишь её в своём отражении, надо менять не наряд и не зеркало, а свой взгляд.

Такого ответа я не ожидала точно, и как реагировать на него — не понимала. Вроде бы лестные слова, и в то же время замечание: комплимент при желании можно сказать каждому. Наверное. Интересно, если в каждом человеке находить нечто красивое, можно научиться смотреть на мир так, как он? Стоило попробовать. Подход уж точно нестандартный: как напялить розовые очки, которые всех сделают капельку прекраснее, включая тебя самого.

Вот только мне пробовать подметить в Матвее нечто особенное было не нужно: он весь был соткан из чего-то потустороннего и оттого притягательного, как всё запретное. Благодарно посмотрев на него, я осторожно улыбнулась и наконец-то поняла, куда мы поедем.

— Ну, раз ты всё равно испортил все мои планы, предлагаю потратить время с пользой. Ты ведь вроде как играешь роль моего двоюродного брата, а ходишь… не пойми в чём.

— И чем это тебе не угодила моя одежда? Да уж, и кому я тут объясняю… — закатил он глаза. — Мы же дома сидим, какая разница?

— Вот именно, что Вадима может быть придётся повести в люди. А у тебя ни одной приличной рубашки, так? — не успокаивалась я, словив внезапный азарт.

Машина уже бодро мчала по центру города, и мимо замелькали знакомые вывески магазинов. Решив не мудрить и начать с малого, я остановилась на парковке перед универмагом — а от него уже пойдём по проспекту к набережной, если сразу ничего не подберётся.

Хотя что-то подсказывало: на эти плечи даже холщовый мешок сядет как влитой.

— Хорошо, если тебе так надо — возьмём какую-нибудь рубашку на всякий случай. В счёт моей оплаты, — недовольно пробурчал Матвей. — С одним условием: потом ты пойдёшь со мной, куда скажу.

— Если это не алтарь для жертвоприношений Барону, то мы договорились.

Я спрятала коварную усмешку: о, если он думал, что мы так быстро с этим разделаемся, то у меня плохие новости…

Глава 12

Спустя час я уже чувствовала себя вполне отмщённой за утренние насмешки Матвея: достаточно было посмотреть на его страдальческую мордашку, когда продавщица притаскивала ему новую стопку подобранной мной одежды. Я же потягивала на бархатном диванчике кофе и остановиться с примерками просто не могла: его нестандартная внешность открыла такой простор воображению, что даже консультантки в бутике издавали невнятные писки, стоило ему показаться перед зеркалом в идеально пошитом пиджаке с громким лейблом.

— Твою мать, — прошептала я, увидев вновь вышедшего в торговый зал Матвея: в графитово-чёрном костюме и приталенной рубашке цвета хаки, как мне и представлялось с самого начала. «Бёрберри». Определённо его стиль и крой.

— Я похож на гея в презервативе, — прошипел он, явно не разделяя моего восхищения, и с брезгливостью отряхнул рукав от несуществующих пылинок.

Зато в моих руках дрогнула чашка, и пришлось спешно поставить её на столик. Дыхание перехватило, и виной тому было не успешно отступающее похмелье. Зелёный оттенок идеально подчеркнул глубину и темноту его больших глаз, которые уже плохо получалось скрыть чёлкой. Две девчонки-консультантки, предлагавшие Матвею одежду по моим указаниям, смотрели на него как на восьмое чудо света, а одна потянулась к карману за телефоном, но получила по рукам от другой.

Что и говорить, если даже у меня заныло в груди от того, как же паршивца украсил изысканный лук.

— Ты похож на внебрачного сына Джонни Деппа, — вздохнула я, как можно более критично оглядев его худощавую фигуру. — Не хватает ремня для брюк. Девушки, принесите «Сантони», тот кожаный.

— У вас шикарный вкус, — даже без намёка на наигранность отозвалась консультантка. — Такой образ собрали… Мы и сами не предложили бы лучше. Как будто совсем другой человек.

Я вежливо улыбнулась, но слова оказались и впрямь приятны: хоть в чём-то у меня получалось быть знатоком. Действительно, хмурый парнишка, который сюда вошёл час назад и этот молодой тёмный бог из рекламы одеколона — как два лишь отдалённо похожих незнакомца. Ах, если бы ещё поколдовал хороший парикмахер… Довольно сложив ногу на ногу, я наблюдала за реакцией Матвея на собственное отражение, и в отличие от всех присутствующих дам она была весьма прохладной.

— Мне неудобно, — прошипел он и вдруг стянул пиджак, с раздражением откинув его на спинку ближайшего кресла. — Ткань скользкая, противная.

— Ну, конечно: футболка, которой лет десять, куда лучше люксового хлопка, — фыркнула я, следом слегка нервно сглотнув: Матвей в попытке упростить вид расстегнул пуговицы на манжетах и попытался завернуть рукава рубашки.

Ох ты ж… Пришлось на короткий миг прикрыть веки, чтобы успеть помолиться всем святым модельерам сразу. Если бы хоть кто-то из мэтров увидел его в этот момент, мир моды перевернулся бы к дьяволу. Потому что эта внесённая лёгкая небрежность вкупе с выглядывающими из-под закатанных рукавов татуировками жилистых предплечий — как вишенка на готовом пирожном. Дала маленькую искорку бунтарства и окончательно заставила меня напрячь бёдра, по которым прошли мурашки.