Мой муж — зомби (СИ) - Траум Катерина - Страница 15

— Зашибись, — простонав от столь «приятного» пробуждения, потёрла слипшиеся веки. Среди прыгающих мушек всё ещё мелькал оскал Вадима и его перекошенное ненавистью лицо.

В спальне через задёрнутые шторы едва брезжил рассвет. Проснулась до будильника, поставленного на семь тридцать: нужно было успеть подготовиться к шоу импровизации до приезда Нины Аркадьевны. Сказать, что не выспалась — не сказать ничего, потому что для меня любое время до десяти утра считалось глубокой ночью.

Широко зевнув и поднявшись с пола, я прислушалась к дому: надеюсь, мой зомби-муженёк не сбежал? А то после полуночных ритуалов Матвея улететь подальше из этой клетки для канареек хотелось уже мне. Долго и нудно из спальни Вадима разносился ускоряющийся барабанный бой. Мало того, что не давал уснуть, так ещё и моё тело реагировало на звуки странно — учащалось сердцебиение, почти больно стуча по рёбрам и перехватывая дыхание.

Но лезть в дела бокора — себе дороже, уж это мне любезно поведал «Яндекс». До двух часов ночи я штудировала статьи про вуду, везде натыкаясь на противоречивую информацию. Сейчас в голове осталась лишь каша из бессмертных духов лоа, великого божества Бондье и ещё каких-то разукрашенных рож. Чётко поняла одно: если жрецы вуду владели лишь магией целительной и «светлой», то бокоры — искусством смерти во всех проявлениях. В африканских племенах, откуда вуду ушло и в американскую Луизиану, вовсе было принято особыми символами защищать дома от этих чёрных душ: добровольно их впускали лишь идиоты.

Что ж, я не только открыла перед ним двери, но и поселила прямо под собственной спальней: о том, что Матвей тоже проснулся, поведало многозначительное пыхтение, доносящееся снизу. С учётом того, что начать день с дрочки ему противопоказано — похоже, он то ли отжимался, то ли стащил у Вадьки гантели. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы больше не оживляло никакой дохлятины.

На удивление быстро для себя расправившись с утренними процедурами и приодевшись в целомудренное хлопковое платье, я заглянула в спальню Вадима. Тот лежал на кровати вроде бы спокойно, только вокруг сильно пахло свечным воском и как будто чем-то палёным. Я шмыгнула в комнату, оглядываясь в поисках источника вони, но едва сделала пару шагов, как Вадим резко поднял голову, напугав до чёртиков. Подпрыгнув на месте от испуга, я тяжело выдохнула:

— Фу, блин. Ты чего? Вадим, лежать!

Однако зомби уставился на меня бешено вытаращенными глазами и вдруг шумно втянул носом воздух. Изо рта у него многозначительно закапала на одеяло слюна, и команде он подчиняться отказался наотрез: напротив, медленно поднялся с постели. Вспомнив, как голодная тварь кинулась вчера за кошкой и как при этом удлинились её зубы, я с писком метнулась к выходу.

И со всего маху налетела в дверях на Матвея.

— Ты совсем бессмертная что ли? — прошипел он сквозь зубы, с силой обхватив меня за плечи. — Если не принесла ему поесть, то не лезь лишний раз!

Я онемела, потеряв дар речи: то ли от того, как нагло меня вытолкали из комнаты, то ли от тепла обнажённого влажного торса, на миг вжавшегося в мою грудь. Дыхание перехватило. Зато злость Матвея была абсолютно очевидна: запирая дверь, он ругался себе под нос:

— Ходит тут, пахнет как пирожное… Не удивляйся потом, что тебя сожрали! Юля, мать твою, это всё-таки не домашний пёсик! Нашла себе чихуахуёныша…

— Да я… даже не подумала, что он на меня может кинуться! — наконец-то совладала я со стучащей челюстью и зябко обхватила себя за плечи, на которых ещё остатками холодка ощущался след костлявых пальцев бокора.

— О, а ты, оказывается, умеешь думать? Ну так подумай в следующий раз! — всунув мне ключ от спальни, он вдруг приподнял мою голову за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза. — Если ты его не кормишь, он ест тебя. Вдолби уже это в свою пустую башку.

Я слабо моргнула. Сгустившаяся тьма в болотной радужке пугала куда сильнее, чем голодный зомби. Зря я читала все эти статьи в интернете, очень зря: незнание было куда спокойней. А теперь меня неслабо потряхивало, и вместо чего-то достойного и едкого, я, неотрывно глядя в эту завораживающую дегтярную тьму, прошептала:

— А правда, что бокоры видят в глазах людей их смерть?

Матвей усмехнулся и отодвинулся от меня, даже как будто смутившись. Откинув мокрую чёлку со лба, прислонился спиной к стене. Я не без труда отвела взгляд от напряжённых мышц его ровного пресса и показавшихся на нём чёрных татуировок — от самых ключиц по бокам к тазовым косточкам, всё те же символы вуду, но теперь обвитые лианой. Будто попытка маскировки.

— Если захотим — то да. Что, просишь назвать дату твоей смерти? Сожрёт тебя муженёк или нет? — со смешком наклонил голову набок Матвей, и тут в дверь с силой долбанули с той стороны. — О, смотри, что ты наделала. Я слишком быстро сюда рванул...

— Ты же явно отжимался или вроде того, — хмыкнула я, удачно (как мне казалось) изобразив безразличие по отношению к его хорошо тренированному жилистому телу, на котором едва держались спортивные штаны. — Разве это было можно?

— Я не собираюсь оплывать тут ещё месяц: мне потом возвращаться домой, и там без хорошей формы можно быстро скопытиться. У меня всё было под контролем, очень щадящая нагрузка в окружении релаксирующих ароматических палочек. Но если мне придётся вот так сторожить тебя и прибегать по свистку…

— Не придётся. Я с первого раза поняла. Надеюсь, Вадим не развалится на куски из-за того, что ты за меня испугался?

Я победно вздёрнула подбородок, и Вадик, будто в подтверждение моим обличающим словам, шумно царапанул дверь с той стороны, вдобавок жалобно взвыв. Да мне и этого звука было не нужно: достаточно увидеть, как скатилась по шее Матвея капля испарины и как он нервно сглотнул.

— Конечно, испугался. Если муж тебя сожрёт, мне никто не заплатит, — фыркнул он, отлипнув от стены и направившись — несколько торопливо — по коридору к лестнице. — Советую покормить его до того, как показывать людям!

Я с интересом смотрела ему в спину, однако на лопатках никаких татуировок не заметила. Только сочащуюся через бледную кожу силу, заключенную в этих мышцах.

А он хорош. Чёрт, если его подстричь по-человечески и подобрать супер-слим рубашку от «Версаче»… хм, нет, никакой аляпистости и золота Джанни. «Бёрберри» подойдёт лучше: узкий крой подчеркнёт фигуру, а цвет хаки оттенит глаза. Классика, натуральная ткань. Так и просилась на этот разворот плеч.

Блин, и о чём я вообще задумалась? За дверью спальни уже тихо постанывал голодный Вадик, а я мысленно пыталась нарядить чокнутого бокора во что-то элегантное. Правда, вряд ли такая одежда могла пригодиться в Бенине.

Стоп. А какого чёрта он вообще делал в том гостиничном номере? Неужели у него не было никаких иных целей, раз так запросто согласился поселиться здесь, никуда не торопясь? Да уж, а ещё считала себя сообразительной — но такой простой вопрос возник только сейчас.

Однако потом в ушах раздались отголоски последней фразы Матвея, и я тихо выругалась. Сегодня зомби-мужа придётся показать людям. Вот, о чьих рубашках мне действительно стоило переживать. Так что выходки вудуиста и его татуировки быстро выбросила из головы.

Мама бы оценила то, как перед завтраком я идеально разыграла для Нины Аркадьевны озабоченность больным горлом и температурой Вадика, как при ней «звонила врачу» и вызывала на дом частного доктора. Матвей глядя на моё соло лишь посмеивался и продолжал уплетать яичницу без соли. Бабулька же поохала, и даже порывалась подняться наверх и отнести поднос с омлетом в постель, но я сказала, что заботиться о муже буду сама, а ей лучше поберечь здоровье после перенесённого полтора года назад «ковида».

Кажется, это сработало: Нина Аркадьевна ушла возиться со стиркой и мытьём полов, а мы с Матвеем остались дожидаться Женьку и доедать завтрак.

— Как думаешь, Вадим не кинется на моего брата и медсестру? Или сначала его надо накормить? — шёпотом нарушила я неловкую тишину, в которую погрузилась кухня, едва с неё убралась домработница.