Святая развратница, или Отвергнутая жена Дракона (СИ) - Кривенко Анна - Страница 39

- Лойн не виновен! Отпустите его!!! – рыдала какая-то девица, а я поняла, что моё предчувствие не обмануло: назревало что-то очень сильно нехорошее.

Ноги сами понесли вперёд, и мне пришлось поработать локтями, чтобы протиснуться сквозь столпотворение.

В первый ряд я вываливаться не решилась, лишь замерла за чужими спинами, выглядывая из-за чьего-то плеча.

Слуги образовали круг, в центре которого на коленях стояли двое мужчин. Их лица казались серыми и изможденными, руки были неестественно вывернуты и связаны позади тугими верёвками. Оба смотрели в землю с таким видом, словно готовились к смерти. Один из них был мне незнаком, а вот второй…

Память услужливо напомнила эпизод, как молодой симпатичный воин из свиты Юлиана поделился со мной хлебом и улыбкой. Я тогда была в отчаянии, сердце обливалось кровью, а его участие стало настоящим благословением небес. И вот он стоял на коленях, как преступник, а напротив него с обнаженным мечом грозно высился… Юлиан де Армье.

Я вздрогнула, рассмотрев затаённую ярость и жестокость в темных глазах. Герцог на мгновение показался Ангелом Возмездия и Верховным Демоном одновременно. Красивый, опасный, неприступный... истинный Дракон в своем тёмном великолепии, но… при этом пугающий, отталкивающий и непримиримый.

Громко сглотнула, чувствуя, как в душе усиливается самая настоящая паника.

Еще живы были переживания и волнения вчерашнего дня. Еще болело в груди от разочарования и невыносимой усталости. Я чувствовала себя так, словно несколько дней балансировала на грани падения в пропасть, и увиденное сейчас стало последним толчком к неминуемой погибели.

Девица, крик которой я услышала издалека, отчаянно плакала в чьих-то руках, умоляя помиловать Лойна и указывая на молодого воина. Наверное, это был ее возлюбленный, которого она могла вот-вот лишиться.

Мужчин обвиняли в предательстве, требовали признания, но они молчали. Герцог обещал им мучительную смерть за пособничество врагам, а я чувствовала, что с каждым мгновением силы покидают меня.

Я бесполезна! Беспомощна! Не могу вступиться за воина, который был добр ко мне, потому что сама здесь абсолютное ничто. Раньше я точно выступила бы вперед и попыталась бы вмешаться. Раньше я всегда была твердой и решительной, когда требовалась помощь обездоленным.

Я не верила, что этот Лойн мог быть в сговоре с кочевниками. Он не предатель! Это даже по лицу видно...

Но Юлиан, похоже, не собирался его щадить.

А я не могла спасти.

Вынырнув из толпы и чувствуя невыносимое отчаяние, я рванула обратно в поместье и не прекратила бег, пока не очутилась в комнате.

Слезы бессилия и боли потекли по щекам.

Сердце разрывалось от чувства вины и невыносимой усталости, поэтому я съехала по стенке на пол и спрятала лицо в коленях.

Вдруг что-то хрустнуло у меня в рукаве.

Письмо!

Нашла в себе силы достать послание и развернула его.

Из конверта выпал плоский деревянный предмет, изображающий слегка потёртого огнедышащего дракона. Не понимая его предназначения, я отложила деревяшку в сторону и принялась читать.

Слёзы мгновенно высохли, а глаза изумленно расширились.

«Здравствуй, моя дорогая и любимая Лизонька! Пишет тебе твоя подруга Нисси, которая очень скорбит о твоем отъезде и страшно скучает. Сразу скажу, что у меня всё хорошо, но вот о тебе узнала скорбные вести. Пошёл слух, что тебя обижают в доме мужа. Не знаю, откуда он взялся, но с тех пор мое сердце болит о тебе. Когда ты уехала, я поняла, что больше не могу оставаться в Обители. Всё резко стало чужим для меня. Оказывается, именно дружба с тобой делала мою жизнь осмысленной… Без особой надежды я написала письмо своему деду. Вообще не надеялась, что оно дойдет, но через три недели дед ответил мне. Это отец моей матери, который больше двадцати лет проживает в Орнее. С родственниками не общается: они отреклись от него из-за особенностей его образа жизни, о которых я умолчу. И знаешь... дед приехал за мной. Сказал, что ничего о моей судьбе не знал уже лет пятнадцать. Думал, что я до сих пор живу с родителями и горя не знаю. Возмутился на них страшно, всячески ругал и обещал подпортить жизнь за то, что они отдали меня в темницу монастырских стен… А три дня назад забрал к себе. Поэтому я… на свободе, моя дорогая подруга. Больше нет Цербера с её кнутом, нет Настоятельницы, которая обещает по вечерам все муки ада всего лишь за улыбку, нет холодных комнат и тяжелой изнурительной работы. И поэтому мое сердце особенно скорбит о тебе, моя дорогая Лизонька. К сожалению, я далеко сейчас и не могу помочь тебе напрямую. Дед не станет вмешиваться, не того он склада. Но я выпросила для тебя очень особенную вещь - пропуск. Это знак клана моего деда – «огненный дракон». Подобную печать знают в каждом городе, потому что мой ушлый родственник оказался весьма влиятельным торгашом. И не только торгашом. Скажем так, его власть распространяется на низшие слои населения. Большего сказать не могу. С этим зна́ком тебя никто и пальцем не тронет в среде бандитов или воров. В любой таверне покажи, и тебя тотчас же обслужат. Пишу это на случай, если вдруг ты соберешься бежать от мужа. Однако надеюсь, что у тебя всё не так уж плохо, и побег не понадобится. Письмо передам через гильдию торговцев, с которыми работает мой дед. Люблю тебя. Твоя Нисси».

Послание выпало из ослабевших рук и с тихим шелестом упало на пол.

Побег!

Это слово замаячило перед глазами, а ошеломленный разум попытался осознать, почему у меня из-за этого задрожали пальцы.

В один миг на меня навалилось всё сразу: открывшаяся правда о Юлиане, «предсказания» ведьмы Ариадны о моей дальнейшей судьбе, случившееся вчера в саду тяжелая встреча с герцогом, а теперь ещё и сегодняшний суд над воинами… И я поняла, что действительно не могу здесь больше оставаться.

Нисси в безопасности. Коварные руки матери её больше не достанут.

Значит… я убегу!

Подскочила на ноги, чувствуя, как от волнения кружится голова.

Огляделась вокруг, схватила старую сумку, висящую на гвозде в углу.

О Небо! Я убегаю! Действительно убегаю!!!

А перед глазами повозки торговцев, внутри которых у меня есть шанс спрятаться…

***

Поздний вечер того же дня. Кабинет Юлиана де Армье…

Герцог устало откинулся в кресле и закрыл глаза.

Сегодняшний день дался ему нелегко.

Несмотря на отсутствие лихорадки, он был ещё слаб и почти ничего не ел: мутило. Показательный допрос во дворе стоил ему многих нервов. Арива тоже весьма утомилась, используя свой дар различения лжи. В итоге оказалось, что Кархен, как и его погибший сообщник Зиввар, совершивший самоубийство при помощи яда, действительно были связаны с набегом кочевников. Не выдержав созданного утром морального давления, первый яростно плюнул Юлиану в лицо и обрушил на него десятки проклятий. Прокричал, что ненавидит «треклятых ящериц» и что готов уничтожить их собственными руками.

Юлиан был поражен ненавистью, горящей в глазах Кархена, и велел отправить мужчину в темницу. Не убил его сразу только потому, что ему нужна была информация о причинах его ненависти. Да и вряд ли эти двое действовали самостоятельно. Возможно, их подослали даже не кочевники, а кто-то еще…

.

Лойн же оказался чист. Арива с уверенность заявила, что он давно одурманен каким-то магическим влиянием и сейчас не в себе, поэтому является всего лишь жертвой заговора.

Парня отправили к лекарю, а герцог едва нашел в себе силы, чтобы поработать в кабинете, отвечая на срочные письма из столицы. Король требовал отчета, и его пришлось писать почти до захода солнца, чтобы этой же ночью отправить с гонцом. Юлиану проблемы с правящим родом были совершенно не нужны…

Пока герцог отдыхал с закрытыми глазами, в голове вспыхнул печальный образ бледной испуганной Сюзанны, и его сердце болезненно сжалось.

Он должен поговорить с ней. Пришло время. Все эти дни он, как трус, бежал от разговоров, боясь ошибиться и снова стать слепым. Но Арива всё больше вселяла в Юлиана уверенность, что его супруга достойна нормального общения и открытости.