Жена на замену (СИ) - Котляр Сашетта - Страница 3

Понимала ли я, что мне намного выгоднее сделать вид, что я на всё согласна, и буду слушаться маменьку во веки вечные? Понимала, конечно. Но я скоро буду от неё свободна. И мне надоело проглатывать её оскорбления. И она сама тоже надоела, лицемерная старая стерва. Поэтому я вернула ей улыбку и ответила:

— По себе не судят, старая шлюха. Ничего я тебе не расскажу, давись желчью без меня.

Кажется, я впервые в жизни вслух сказала это слово. И кажется, матушка ожидала его от меня еще меньше, чем я сама. Потому что она так и замерла с открытым ртом, точно рыба, выброшенная на берег. А я заметила:

— Посадить на хлеб и воду ты меня теперь не сможешь — герцог станет задавать неудобные вопросы. Избить не можешь — герцог станет задавать неудобные вопросы, и даже от души влепить пощечину рукой, увешанной побрякушками — всё равно не можешь, потому что после этого вопросы начнёт задавать даже папенька, не говоря уже о священнике, скрепляющем обряд. А всего остального я не боюсь. Так что ничего я тебе не должна, и делать ничего не буду. Радуйся, что я уезжаю, и мы больше никогда не увидимся — как только состоится эта свадьба!

Она явно хотела что-то сказать, но вместо этого развернулась и вылетела из моих покоев, красная от злости.

Глава 1.6

Ну правильно, орать, как базарная торговка, при папеньке как-то очень не хочется, разрушает красивый образ. А испортить мне жизнь по-другому в преддверии свадьбы не получится. Зная отношения отца к королевским указам, она состоится настолько скоро, насколько это вообще возможно.

Кто бы мне рассказал, почему у нас в семье такие странные отношения. Ладно я, меня отец прижил неизвестно от кого и притащил законной супруге, гордо заявив, что очень виноват перед нами обеими, но он должен нести ответственность, а у ребёнка должно быть всё, чего он заслуживает. Но ведь папенька — всё ещё принц, пусть и не наследует корону. Да, это уже очень взрослый принц, и у него есть другие титулы помимо «главного», однако… к своему отцу, и моему деду он относился, скорее, как вассал к сюзерену, чем как сын к отцу. Я же деда и вовсе видела вблизи от силы три-четыре раза в жизни. Что никак не помешало ему мною распорядиться, и отдать за Геллерхольца, не спрашивая мнения.

Да что там, он даже не соизволил передать требование сыну лично. Прислал гонца с письмом, ровно также, как это сделал король Даланны. Мы даже магической почты оказались недостойны — видно, это слишком дорого, чтобы прибегать к такому способу доставки ради нас. А ведь отец бастардом не был, и ничем не отличался от братьев, чтобы к нему было такое отношение. И с королевой, родной мамой, он не виделся уже не меньше года…

Что с нами не так? Это все королевские семьи — такие, или только те, где браки по сговору? Говорят, далеко за морем, среди ужасных чешуйчатых ящериц, способных становиться людьми, браки заключаются только по любви, даже среди королей. Потому что невозможно провести тысячу лет с той, кого ненавидишь, а нелюбимую возненавидишь уже на исходе первой сотни. Но я никогда не видела живого дракона, да и прочих долгоживущих представляла слабо.

Но, кажется, Геллерхольц, помимо владения медными приисками, знаменит еще и тем, что занимается чем-то дипломатическим? Кто бы мне рассказал еще, какие там у моего будущего мужа обязанности. Это сестёр учили правильно себя вести в обществе, рассказывали про особенности родов, про то, кто и с кем связан в Соцветии Королевств, и как складывается политика. Я же… в истории я разбиралась неплохо. Этикет знала. И даже вести дом умела. Но выводить меня в свет мачеха не любила, знакомить с кем-либо не спешила, и актуальной политики я не знала вовсе.

Герцог мог оказаться как членом посольской группы, так и атташе конкретной страны, или даже просто периодически выезжать на дипломатические миссии. Я знала только, что он много разъезжает по другим странам и был даже за морем. Когда я была маленькой, он как-то раз подарил мне настоящую драконью жемчужину на платиновой цепочке. Эта вещица до сих пор была моей любимой драгоценностью. Когда её касались лучи солнца, жемчужина розовела. Когда же парные луны касались её своими лучами, она начинала светиться синеватым. Неярко, но очень красиво, переливаясь в нежно-фиолетовый. Самая прекрасная вещь, какая у меня когда-либо была. Впрочем, драконий край всё равно мне не нравился.

Но уйти в свои мысли до конца я не успела. Сначала послышался шорох, потом звуки шагов. Затем дверь комнаты резко распахнулась, ударяя тяжелой деревянной кромкой, обитой металлом по краю, прямо по каменной стене. Я думала, что это матушка, но подняла голову, и обнаружила… отца. И смотрел он на меня так, словно я не его родная дочь, а какое-то мерзкое насекомое, которое он с удовольствием раздавил бы.

Глава 2.1

Глаза отца, обычно такие же нежно-голубые, как и мои, приобрели оттенок грозового неба. И от жуткого взгляда я невольно встала с кресла за письменным столом, где сидела до этого, и сделала реверанс. Понятия не имею, чем это должно было его смягчить, и в чем я опять оказалась без вины виновата, но, вне всякого сомнения, отцу что-то наговорила дорогая матушка. И скорее всего умудрилась даже предоставить какие-то доказательства. Только я, как обычно, была в проигрышной позиции, потому что даже не догадывалась, в чём меня снова обвиняют.

Было очень глупо думать, будто матушка не найдёт способа вновь испортить мне жизнь. Наивно и самонадеянно. Но отец молчал, а я продолжала гадать, что же всё-таки не так. Наконец, ему столь же надоела эта оглушающая тишина, как и мне, и он произнёс:

— Ты ничего не хочешь сказать в своё оправдание, Коринна?

Голос отца казался каким-то тяжёлым, и сам он как будто потемнел и за короткий миг стал старше. Это что же она ему наговорила?

— Я не могу оправдываться, когда даже не знаю обвинений, отец, — ответила я, постаравшись говорить как можно более спокойно. В конце концов, самым большим моим преступлением было то, что я позволила себе неуважение к его обожаемой супруге. Но больше-то я ничего не делала! Сидела в собственной комнате, вспоминала про жемчужину, подаренную Геллерхольцем в детстве. Даже слуг не звала, хотя, конечно, моя личная служанка Марта могла прийти в любой момент. Так что же не так?

— Ты оскорбила Белинду до глубины души. Ты позволяла себе близкое общение с молодыми людьми, хотя тебя посватал герцог. И ты говоришь мне, что не знаешь, в чём тебя обвиняют?! — последнюю фразу отец взревел, и я невольно отшатнулась.

— Единственный мужчина, с которым я общалась последнее время, это вы, отец. Даже с Эданом мы не перекинулись и парой слов. Поэтому я не знаю, о чем вы. А что касается матушки… — стоило бы смягчить, или и вовсе смолчать, но что-то во мне сегодня лопнуло. Словно струна долго натягивалась неумелым бардом, и в конце концов лютня стала непригодной для игры. — Что касается матушки, то она оскорбляет меня до глубины души по семь раз на дню в ваше отсутствие, и по три, когда вы присутствуете. И её моя оскорблённость как-то не беспокоит. Вот и меня её настроение волновать перестало. Не буду я за это оправдываться. Хотите — смотрите мою память с помощью какого-нибудь мага, я готова. Но быть вечно в чём-то виновной без вины мне надоело.

— Значит, ты даже не раскаиваешься, и не хочешь признавать свою вину, Коринна. Жаль. Если бы я узнал о твоём недостойном поведении раньше — нашёл бы способ отказать по поводу твоей помолвки и последующей свадьбы с Геллерхольцем. Но, к сожалению, Белинда тебя жалела, светлой души женщина. Я разочарован. Что ж… у меня нет другого выбора, кроме как готовить тебя к свадьбе, но на мою поддержку больше не рассчитывай, — он со скорбным видом развернулся и снова хлопнул дверью.

Я лишь тихо сказала вслед:

— Никогда и не рассчитывала. Не на что.

Понятнее, что именно наговорила матушка, так и не стало. Мне никто ничего не хотел объяснять, только сплошь раскидывались своим разочарованием, и гневом. Что ж, придётся с этим просто смириться. В конце концов, рано или поздно до меня дойдут хотя бы слухи, что я опять сделала не так, или сестрицы придут позлорадствовать. Я достала первую попавшуюся книгу из личной библиотеки и постаралась сосредоточиться на чтении всё за тем же столом.