Арестантка (СИ) - Вайшен Нина - Страница 1

Арестантка

Глава 1. Браслет из звёзд

Я переплела пальцы за спиной. Шрам вокруг запястья жутко чесался под наручником. Татуировку свели три цикла назад. Три… а я всë равно представляла, что она там есть.

— У вас есть шанс выйти раньше срока, — слова начальницы тюрьмы прозвучали так буднично, что я даже не сразу поняла, что они значили.

Выйти? Выйти куда? Внеочередной выход в шахту… За последнее время их было столько, что казалось, меня решили добить. Утром я еле выцарапала себя из лап усталости и вышла. До сих пор приходила в себя.

— Господин Этнинс предлагает вам помилование в обмен на одну маленькую услугу, — тараторила толстая начальница.

Помилование. Что? Я смогу выйти… я смогу найти Карлоса. Хотя стоп. Имперцы предлагают мне помилование? Здесь какой-то подвох.

На столе, ближе к углу, лежал обеденный паëк, который начальница очевидно не успела съесть. Остывающая картошка фри обиженно ощетинилась, как дикобраз. Еë масленный запах заползал в ноздри.

— Маленькую? — усмехнулась я и перевела взгляд в лицо сидящего в углу молодого мужчины с русой ухоженной бородкой, в красивой форме дипломатического корпуса. — Какую же?

Мужчина, с виду лет тридцати, разглядывал крупные жёлтые пуговицы на манжетах замшевой куртки. Ряд таких же пуговиц наглухо застёгивал его фигуру под самое горло. Он промолчал, словно не заметил вопроса.

Нет, всë же Этнинс был младше. Слишком гладкая кожа, слишком живая мимика. Его крупные губы изгибались в брезгливой усмешке. Конечно. Дипломат, привыкший к роскоши и чистоте, сидел в запылëнной приëмной исправительной каторги рядом с зачуханной арестанткой. Жаль, мои руки сковывали за спиной наручники, показала бы ему покрытые коростой ладони с крошащимися ногтями.

Грёбанный посланник Земной Империи. Ненависть трепыхалась во мне умирающей на берегу рыбой, но она была живее всех моих чувств. Три грёбанных года прозябаю здесь, медленно превращаясь в мумию, вместо того, чтобы греться под солнцем Веги. Веги, которую мы так и не отвоевали. Вместо того, чтобы вернуться к брату и продолжить борьбу.

— Он хочет, картошинка, чтобы ты участвовала в переговорах с оставшимися повстанцами, — сказала начальница, и, казалось, я услышала, как у неë заурчало в животе.

— Сопротивление подавлено, остались лишь мелкие обречённые очаги, которые должны сдаться ради выживания, — дипломат заговорил приятным баритоном.

Очаги сопротивления. Карлос? Я знала, что он жив и всё ещё сопротивляется. Но если он увидит меня с имперцами, разве не подумает, что я его предала? К тому же имперцы только и делали, что врали елейными голосами. Здесь точно какой-то подвох.

— Сдаться ради того, чтобы умереть на химических заводах в системе Альфа Центавра или Глизе? — холодно бросила я.

— Ради того, чтобы жить, — не глядя на меня, сказал мистер Этнинс.

О, жить? Это вы на Земле живëте, а мы влачим жалкое существование. Забрали у нас даже Вегу-7. Единственную планету, пригодную для жизни. Мой маленький рай.

— Перед тобой никто отчитываться не собирается, тыковка. Твоë дело малое. Проведëшь переговоры и отчалишь на свободу. А то ведь ещё долго горбатить спину. Можешь и не дожить до конца срока, — вмешалась начальница, её рука потянулась к еде.

— Не переживайте, доживу.

Я уверена, что Карлос освободит меня раньше, или я всё-таки сбегу. Подумаешь, десять раз не получилось. Одиннадцатый обещает быть фееричным. Я вспомнила про почти собранный детонатор в шахте 12G.

— Ну так, ты не будешь помогать доброму мистеру Этнинсу? Решила мотать срок?

Я опустила голову. На моих штанах виднелись бурые пятна, под которыми постоянно заживали и появлялись новые раны. То телега окажется слишком тяжëлой, ударит по бëдрам, то врежешься в скол руды, то надзиратель отсыпет за нерасторопность. Мрак, боль, мрак, боль. Ежедневная цепочка. Только мысль о побеге и надежда на то, что брат однажды меня освободит, позволяли держаться.

Провести переговоры, попросить повстанцев сдаться. Да, после того, как разбили нашу армию, шансов осталось мало. А были ли на самом деле эти повстанцы, или дипломатишка врёт? К тому же, что потом? Сотни людей отправятся на каторгу, как и я. Если Карлос среди них… Он проклянёт меня. Полететь с дипломатишкой, а потом сбежать? Если бы это было так просто.

— Мне кажется, что мистер Этнинс нас дурит, — сказала я. — Какой-то он слишком молодой для дипломата.

Мужина ошарашенно зыркнул на меня, но твëрдой интонацией спросил:

— Вы полетите со мной?

— Куда? Только если на бал, принцесса…

Дипломатишка слегка смутился, растерянно дотронулся до шевелюры. Русые волнистые локоны лоснились от геля, как собачья шерсть.

— Арестантка номер 3112! — начальница вскочила и размашисто врезала мне пощëчину, рот наполнился металлическим привкусом. — Или вы проявите уважение…

Я плохо слышала еë дальнейшие слова, только лишь номер отдавался в ушах эхом. 3112… Мой номер. Мы с братом боролись за наш будущий дом против системы, что превращала людей в колониях в безымянных рабов.

Горько, что мы проиграли. Эта горечь была сильнее боли от пощёчины.

— Стойте! — вмешался дипломатишка. — Оставите нас наедине? Я научу её уважению.

Мелочные и жестокие. Вот какие они, представители Земли.

— Не могу, господин, — интонацией квочки сказала начальница, выхватывая картошку из пачки. — Она буйная. Но я пока просто тихо поем и не буду вам мешать.

Всë, что остаëтся, это вести себя достойно. Я смотрела на Этнинса и молчала.

«Никогда не показывай им своей слабости», — так говорил Карлос. — «Как бы они нас не унижали, они никогда не отнимут нашей гордости».

Но у меня внутри натянулась болезненная струна. Разве мало мне досталось, зачем ещё это? Чтоб какой-то чистоплюй в цветном костюмчике издевался надо мною. Я сегодня и и так уже была без сил.

— Ну давай, — прошептала я.

Дипломатишка встал между мной и начальницей. Твою мать, он был высокий. Навис надо мною, как башня. Расстегнул желтые пуговицы манжетов, засучил рукава.

Я смотрела ему в лицо. Он выглядел равнодушным, не было в его глазах гнилой радости, которая бывает у упырей, наслаждающихся избиением слабых.

Нет. Нет. Нет. Я не слабая. Не будь на мне наручников, я бы… Такие, как он, высокие, часто неуклюжи. Подбила ему колено, привела бы дело к партеру и задушила бы ногами. От этой мысли стало приятно.

Мистер Этнинс поднял руку. Непривычно чистые костяшки, огромный кулак.

— Ничего себе, 3112, ты больше не ëрничаешь? — жуя, прокомментировала начальница. — Соскучилась по мужской ласке?

Всего лишь кулак. У меня же бывало хуже. На меня на прошлой неделе падала груда камней, пару месяцев назад меня драли собаки, два года назад меня избивали за любую провинность. Ну почему я стиснула зубы? Почему руки рефлекторно дергаются, чтобы закрыть голову? Каторга пообтрепала мою спесь.

Вдруг Этнинс зачем-то кивнул на кулак. Зачем? Типа хвастался? Посмотри, какой большой? Да, я, траханные звезды, вижу, что он большой! Зачем-то ещё раз кивнул. Придурок.

Поднëс руку к моей щеке, будто так прицеливался. И скосил глаза опять на кулак.

Тут я и увидела. Он кивал не на кулак, а на запястье. Где на тонкую чёрную линию татуировки были нанизаны чёрные светила с пятью, с шестью, с десятью лучами. У меня сердце ушло в пятки, казалось, что я проглотила язык.

Это была точно такая же татуировка, как у Карлоса. Как была когда-то у меня.

— Полетите со мной? — шёпотом спросил Этнинс.

Вероятно, я улыбнулась. Что? Это знак от брата, он послал за мной этого… этого имперца? Карлос и имперца? Всё так изменилось за три года, пока я сидела здесь? Я плохо соображала. Ладони за спиной крепко сжались в кулаки, а грязные ногти впились в кожу. Ожог на запястье заныл.

Я молчала и глядела на Этнинса.

Неужели Карлос всё-таки нашёл способ меня освободить? Может, этот пижон и не имперец вовсе. Может, просто замаскировали какого-то парня с колонии, мыли его, холили и лелеяли, чтобы он сошёл за имперца и отправили за мной. Невероятно. Но как иначе это объяснить?