Юми и укротитель кошмаров - Сандерсон Брэндон - Страница 63

– Мы завершили облет планеты, – сообщил начальник экспедиции. – Ее характеристики соответствуют данным, поступившим с телескопа. Даже на столь близком расстоянии мы не получили радиосигналов, но первичный осмотр показал наличие поселений. Тем не менее область суши крайне невелика. Вероятно, обитатели планеты почти всю жизнь проводят в странствиях по океанам. Мы заметили множество кораблей.

Кораблей?

Юми подошла к Художнику и уставилась на экран широко раскрытыми глазами.

– Тянем хионные линии к поверхности, – сообщил исследователь.

Благодаря хионным линиям, протянутым от родной планеты, и удалось проделать весь этот путь. Космический корабль следовало скорее назвать поездом; хионные линии – одновременно и рельсы, и провода питания. Художник понятия не имел, как их удалось настолько укрепить, чтобы проложить на такое огромное расстояние.

– Ты когда-нибудь видела океан? – шепнул он Юми.

– Что? – переспросила она. – Я даже слова такого не знаю.

– Вода, – объяснил Художник. – Это огромный водоем, во много раз больше холодного источника. У нас таких несколько, и города с ними граничат.

Он слышал, что понадобится целый день, чтобы пересечь океан на хионной лодке.

– У нас эта вода сразу испарится, – ответила Юми. – Холодные источники сохраняются благодаря тому, что находятся на редких возвышенностях. Разве что… эти океаны лежат за границей горячих камней? Высоко в холодных пустошах?

Пока они наблюдали, как исследователи ведут свое судно, Художника все сильнее охватывало беспокойство. Он следил за сообщениями, слышал, как грохочет корабль, мчась по хионным линиям к поверхности чужой планеты. Наконец посадка состоялась.

Открылся люк корабля. Камера в руках исследователя повернулась, показывая зрителям, что снаружи. К кораблю подбирались любопытные существа. Гибкие, долговязые, четырехрукие. Исследователи сообщили, что кожа у них белая как мел. Они ничем не походили на людей.

Вы, наверное, уже давно догадались, а вот Художник впал в ступор. Юми не жила на «звезде».

Никогда.

Часть четвертая

Глава 31

– Может, мы путешествуем во времени? – предположила Юми, то ли ходя, то ли плывя в холодном источнике.

Любопытно, что прохладная вода больше не приводила ее в дрожь, а освежала.

– Во времени? – с сомнением переспросил Художник.

Он сидел в пруду, откинувшись на камни и высунув из-под воды пальцы ног.

– У вас развиты технологии. – Юми принялась складывать пальцы. – Мы здесь только начинаем строить машины, а вы уже к другим звездам путешествуете. Наши языки очень похожи. Даже если это духи позволили нам понимать друг друга, ваша письменность все равно почти как наша. Мы оба люди. Может, мы из разных эпох одной планеты?

– Юми, это точно не моя планета, – не согласился Художник, у которого на голой груди поблескивали капли воды. – Земля чересчур горяча, небо слишком высокое, и никакой Пелены нет. Тут растения в воздухе парят. Если бы у нас было так, я бы знал.

– А вдруг это далекое прошлое? – не успокаивалась Юми. – Художник, за века многое могло перемениться. Нельзя исключать эту версию.

Художник нахмурился, но кивнул. Юми легкой поступью двинулась в другом направлении сквозь прохладную, достигающую талии воду. Эта версия пугала ее саму. Если она верна, то расстояние между Юми и Художником не просто поразительное, а невероятное. Быть с разных планет – ошеломительно. Из разных времен…

Их взгляды встретились, и Юми поняла, что у Художника такие же мысли. Возможно, существовали и другие варианты, и Юми решила подумать о них. Невероятно, но теперь ей было даже приятно находиться в холодном пруду. Вода вместе с привычным уютным солнцем как бы обновляли ее. Юми и Художник наслаждались уединением и покоем. Учитывая Связь между ними, в этом не было ничего удивительного, но в другое время казалось, что они только и делают, что выполняют какую-то работу.

Или… Юми нелегко было в этом признаться, но… быть может, она сама – причина тревоги, не отпускавшей ее в другое время? Чувствует себя виноватой, потому что мешает Художнику расслабиться и не может быть ему ничем полезной?

Так или иначе, в источнике спокойно. Мокрые волосы липнут к спине, их кончики колышутся на воде позади. Кожу слегка пощипывает, пока верхняя половина тела сохнет, а нижняя остается в воде. На контрасте вода ощущается даже теплой. А самое удивительное – что это кажется естественным.

Последние дни Юми уже не обращала внимания на собственную наготу. Художник, кажется, тоже. Он больше не глазел на нее и не смущался. Он спокойно покачивался на воде, задумчиво глядя в небо и на кружащие высоко цветы. Ситуация, еще недавно доставлявшая девушке столько неприятных переживаний, теперь стала… нормой.

– Может, мы все-таки с разных планет? – произнес Художник. – Просто они дальше друг от дружки? Виньетка ведь тоже откуда-то издалека. Может, и ты.

– Все возможно. – Юми провела пальцами по глади воды. – Но Виньетка говорила, это маловероятно. Если вспомнить, мы ведь спонтанно решили, что с разных планет.

– Когда начались странности, я как раз на «звезду» смотрел.

– Совпадение. Смотрел бы ты на миску с лапшой, так решил бы, что я из страны лапшевиков?

– А тебе бы подошло! – Он вскинул палец. – Поначалу ты твердая и несгибаемая, но если в воду опустить…

Юми взглянула на него исподлобья.

– А что? – удивился Художник. – Сколько ты вчера в ду́ше отмокала?

Юми сложила руки за спиной и отвернулась, легко пройдя по дну на цыпочках. Вода ее ничуть не сдерживала.

– Ты был прав насчет госпожи Синдзя, – сказала она. – Она действительно злится, когда горячая вода заканчивается. Как думаешь, почему здесь я люблю холодные источники, а у тебя в квартире – горячий, почти обжигающий душ?

– Наверное, тебе просто нравится разнообразие, – ответил Художник и добавил низким драматическим тоном: – В жару – холодная лапша со льдом, в холода – горячая с бульоном. Лапшичная принцесса – покорительница обоих миров.

Юми плеснула в него водой и с удовлетворением заметила, как он съежился, несмотря на то что вода была духовная и прошла насквозь. Улыбнувшись, девушка продолжила прогулку.

– Я пытаюсь найти решение нашей проблемы, – сказала она. – Пожалуйста, не отвлекайся.

– Но мы ее решили. С кошмаром покончено.

– А если духи обратились ко мне не из-за кошмара? Может, дело все-таки в машине?

Мудрецы в самом деле вели себя подозрительно. Юми хотелось бы ошибиться – она мечтала, чтобы все закончилось, как только Соннадзор выполнит свою работу, – но опасалась, что права. Она не может позволить себе расслабиться, пока не узнает результат.

– Думаю, – сказал Художник, снова откидываясь и высовывая из-под воды пальцы, – мы способны решить эту проблему независимо от того, откуда мы – с разных планет или из разных времен. Ничего не меняется, кроме…

Юми замедлила шаг, посмотрела Художнику в глаза и увидела в них немую трагедию. Оба не отваживались прямо сказать, что не хотят, чтобы это заканчивалось. Безумие? Да. И все же они предпочли бы жить в этом неопределенном состоянии, но не расстаться.

Почему она не может об этом сказать? Почему не осмеливается? Неужели опасается, что все испортит признанием чувств? Что эти чувства улетят, как лепестки цветов в воздушном потоке?

Или же она боится худшего? Думы о том, что он не испытывает таких же чувств, страшат сильнее любого кошмара. Вдруг она неверно толкует выражение его глаз? Что, если он ждет не дождется, когда все закончится, чтобы вернуться к прежней жизни и навсегда забыть о йоки-хидзё – тиранке, не умеющей вести себя с людьми?

Ей хотелось что-нибудь произнести. Но все ее мысли сводились к тому, что однажды она проснется одна, так и не узнав, где искать Художника.

«Это кончится плохо, – подумала она с нарастающей тревогой. – Ничего у нас не получится. Тем более что я йоки-хидзё».