Сердце варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 33

Похоже, вчера я отвлекся.

Возможно, у меня снова что-то с памятью. Я решаю немного пройтись по следам, проверяя, куда они ведут. Вполне возможно, что какое-то существо бродило рядом с нашей пещерой, и снег растаял ровно настолько, чтобы следы выглядели в человеческий рост. Некоторое время я иду по следу, но когда он в конце концов исчезает, я не вижу ничего, что могло бы меня встревожить, и я удаляюсь от пещеры и моей пары. Кажется, мне просто не по себе. Пора возвращаться, пока огонь не потух.

Стей-си спит допоздна, и когда Пей-си начинает шевелиться, я достаю его из корзинки и даю поиграть в главной комнате, пока она дремлет. Она благодарно улыбается мне, когда просыпается, и потягивается чувственным движением, от которого у меня чешутся руки снова прикоснуться к ней.

Я ставлю мясо коптиться на второй день, а она готовит у костра, и мы проводим день за разговорами. Я прошу ее рассказать мне как можно больше воспоминаний, и она это делает. Она рассказывает мне о каком-то празд-ни-ке с подарками и играми. Она рассказывает мне о том случае, когда я подшутил над ней, заменив все ее сладкие семена храку на семена перца, которые так любят мои люди, и о том, как она разозлилась. Она рассказывает мне, как в отместку зашила все манжеты на моих леггинсах, и как я порвал две пары, прежде чем сообразил, в чем дело. Она рассказывает мне о ленивых днях, проведенных у огня, и о бессонных ночах после рождения комплекта. Она рассказывает мне о рождении Пей-си и о том, как он вышел, вопя во всю глотку, а я носился по пещере и пихал его под нос всем в племени, так как очень гордился своим сыном. Все это хорошие воспоминания, и я впитываю их, стремясь к большему.

День проходит быстро, и очень скоро мясо подсушивается и готово к употреблению. Работа над леггинсами завершена, и Пей-си заканчивает кормиться грудью в последний раз перед сном и начинает зевать, уткнувшись в мамины соски. Стей-си выглядит довольной, но не слишком уставшей, и я надеюсь, что она продолжит говорить после того, как Пей-си уложат в постель. Я изголодался по ее обществу, и даже дня пустой болтовни и общих воспоминаний недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Со Стей-си я всегда жажду больше ее времени, ее нежности, ее улыбок.

Она встает, чтобы уложить Пей-си спать, и я жадно наблюдаю за ней, за покачиванием ее бедер, за взмахом каштановой косы, когда она наклоняется, за изгибом ее бесхвостой попки. Она выпрямляется и возвращается ко мне у огня, и я чувствую прилив радости от того, что она решает проводить со мной больше времени. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь придумать что-нибудь новое, о чем можно было бы поговорить, что-нибудь, что заставило бы ее лицо осветиться яркой улыбкой. Возможно, еда.

— Ты все еще голодна?

Стей-си поднимает руку в воздух и качает головой.

— Спасибо, я съела столько копченого мяса, сколько смогла переварить.

Я знаю, что она чувствует. Хотя копченое мясо мне не нравится, свежее достать сложнее в суровое время года. Мы будем есть копченое мясо много-много дней подряд, пока по земле будет идти снег.

— Жаль, что у меня нет ничего другого, что я мог бы тебе предложить.

Она садится рядом со мной и похлопывает меня по колену.

— Все в порядке. Я просто рада, что у нас есть вдоволь еды. Мы не можем позволить себе роскошь быть разборчивыми.

Тем не менее, я уже мысленно планирую выкопать для нее завтра еще несколько не-картофелин.

— Что ты ела там, на своей земле людей?

Ее глаза расширяются.

— О, ничего себе. Черт возьми, всего понемногу, я полагаю. Лапша, рис, бургеры, пицца. Всевозможные вещи. Так много разных видов еды. — Она слегка улыбается мне. — Но знаешь, по чему я скучаю больше всего? Завтрак.

— Зав-трак? — Это звучит знакомо, и тогда я понимаю, о чем она говорит. — Ах, утренний ужин?

— Да! Я бы сейчас убила за большую порцию яичницы-болтуньи. — Она прижимает руки к сердцу. — Может быть, немного блинчиков и тостов с маслом, но обязательно яйца.

— Яйца? — спрашиваю. От этой мысли меня подташнивает. — Ты ешь яйца? — я удивлен.

— Боже, да. — Стей-си закрывает глаза от блаженства при этой мысли. — Большая, дымящаяся яичница-болтунья мое любимое блюдо.

И люди думают, что мы странные.

— Ты ешь скорлупу? — спросил я.

— Что? Нет. — Она открывает глаза и смеется, бросая на меня озадаченный взгляд. — Учитывая всю ту странную дрянь, которую вы, ребята, едите, только не говори мне, что вы не едите яйца? — Ее брови опускаются. — Хотя, если подумать, я не видела, чтобы ты ел яйца. Почему нет?

— Это нарождённые детеныши.

— У тебя такой шокированный голос. Я почти уверена, что мы уже ели молодого двисти раньше.

— Охотники стараются брать добычу, которая не повлияет на стадо в целом. Я бы не стал отнимать у матери грудного комплекта и не украл бы яйцо. Что, если в следующем году будет меньше животных, на которых можно охотиться, если я это сделаю?

Она снова смеется, явно забавляясь моим шоком.

— Полагаю, это довольно мило. Но нет, у нас есть животные — в основном куры, — которых держат только для того, чтобы они несли яйца. Они откладывают по яйцу каждый день, и люди идут и собирают их.

Я потрясен.

— Вы держите животное в неволе и каждый день крадете его детенышей?

— На самом деле все не так плохо, как кажется. — Стей-си снова хихикает, протягивает руку и щиплет меня за щеку, как будто я комплект. — Это мило, что ты беспокоишься об этом. Вы едите свое мясо сырым и съедаете все, что есть в животном. Почему яйцо отличается от этого?

— Потому что это так, — упрямо говорю я. Это просто кажется… неправильно. Особенно теперь, когда у меня есть свой собственный комплект.

— Ну, в какой-то момент я хочу найти на этой планете яичную кладку или две, и тогда мы будем есть яичницу-болтунью. — Она кладет голову мне на плечо и обнимает меня за талию, прижимаясь ближе. Я так удивлен этим, что не двигаюсь с места, опасаясь, что она встанет и уйдет. — Здесь есть существа, которые откладывают яйца, не так ли?

— Небесный коготь, — говорю я, мягко кладя руку ей на плечо. — И клювы-косы. И некоторые существа, обитающие в большом соленом озере.

— Что ж. Я не хочу видеть никакого небесного когтя. И мы не собираемся приближаться к океану. А как насчет гнезд клюво-косов? Где они устраивают свои дома?

— На склонах утесов. — Она такая теплая, когда прижимается ко мне. Ее рука лежит на моем животе, и я хочу, чтобы она опустилась ниже. Теперь я думаю о том, что она сделала прошлой ночью, когда стянула с меня набедренную повязку и ласкала меня руками и ртом.

— Ммм. Тогда, думаю, надеяться на несколько яиц — это слишком много. — Она вздыхает. — Хотя об этом было приятно подумать.

— Я принесу тебе яиц, когда в следующий раз пойду на охоту, — клянусь я. — Как только вы с Пей-си устроитесь в новом доме-пещере.

— Нет. — Стей-си похлопывает меня по животу. — Я не хочу, чтобы ты это делал. Если они находятся на утесах, это может быть опасно. Забудь. Это не важно.

— Может принести тебе другие комплекты для раннего ужина?

Она хихикает.

— Ты говоришь так, будто я монстр, пожирающий детенышей. — Она поднимает руку и изображает коготь. — Ррр. Хотя я не знаю, почему я такая страшная. Это у тебя клыки. — Она протягивает руку и тычет в один из них кончиком пальца.

Я не двигаюсь. Я не дышу. Ее рука слишком близко к моему рту, и она кажется теплой, мягкой и прелестной рядом со мной. Я хочу остаться так навсегда.

Она изучает меня, и ее пальцы перемещаются от моих зубов к губам. Она нежно проводит по ним пальцем, а затем облизывает собственные губы.

— Ты не помнишь, как целовался, не так ли?

Я качаю головой.

— Что это?

— Рот в рот?

Ах. Я видел, как другие прижимались ртами к своим человеческим парам, и подумал, что это странный жест.

— Ты хочешь это сделать?

— Похоже, тебе это не очень интересно. — Кажется, ее это забавляет.