Сердце варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 21

— Пойдем. Мы должны завести тебя внутрь, вас обоих.

Внутрь? Я прищуриваюсь, вглядываясь в падающий снег, но ничего не вижу.

— Мы останавливаемся? Но сейчас не ночь…

— На сегодня мы закончили, — говорит он твердым, спокойным голосом. Он протягивает мне свободную руку и помогает слезть с саней, затем набрасывает на меня свой плащ, защищая от снежной бури. — Пойдем. Держись за меня, и я укажу путь.

— Пейси…

— Он у меня. Пойдем.

Я прижимаюсь к нему и позволяю ему вести меня вперед. Невозможно сказать, куда мы направляемся, и это немного похоже на те упражнения на доверие, которые проводят в летнем лагере. Только я не падаю навзничь в чьи-то объятия. Я слепо шагаю вперед по снегу в надежде на безопасность и тепло.

Еще несколько шагов, и внезапно ветер, кажется, стихает. Я выглядываю из-под мехового плаща Пашова, и там темно, но я едва могу разглядеть горящие голубые глаза моей пары и моего ребенка и слабые очертания каменных стен. Мое дыхание звучит по-другому, и кажется, что ветер воет позади нас. Я удивленно оборачиваюсь, оглядываясь назад, когда понимаю, где мы находимся.

— Это пещера? — спрашиваю.

— Пещера охотников, — подтверждает Пашов, передавая мне Пейси. — Подержи его, а я разведу огонь.

Я беру своего сына, осторожно заворачивая его в одеяла, чтобы ему было тепло и сухо. Я чувствую, что промокла до нитки из-за всего этого снега, но ветер не пронизывает меня насквозь, так что это не так страшно.

— Где остальные? — спрашиваю я, пока он ходит по пещере. Я слышу звук возни, а затем в кострище загорается искра, освещая лицо Пашова. — Они тоже в пещерах?

На долгое мгновение воцаряется тишина, а затем появляется еще одна искра.

— Мы отделились от них.

Я делаю глубокий вдох.

— Что случилось?

На этот раз искра вспыхивает, и Пашов наклоняется, осторожно дуя, чтобы огонь разгорелся сильнее. Я нетерпеливо жду, пока он подкладывает в него трут, все это время осторожно раздувая крошечное пламя. Когда говорить становится безопасно и огню не грозит опасность погаснуть, он поднимает на меня взгляд.

— Снега стало слишком много. Мы отстали.

А наши сани были даже не самыми большими.

— О боже мой. Ты думаешь, остальные…

— Они будут в безопасности. Я обещаю. Не волнуйся.

— Как я могу не волноваться? Джорджи, Джоси и остальные там, в шторме! А как насчет твоих родителей: Кемли? Борран? Или Фарли и твои братья…

— Мы догоним их, — говорит он спокойным и ровным голосом. — Я привел тебя сюда, потому что тебе холодно.

— Но разве они не будут беспокоиться о нас…

— Не волнуйся, — уверяет он меня. Он встает от небольшого костра и подходит ко мне, мягко подтягивая меня к пламени. Он стягивает с моих плеч один из промокших слоев, и на мгновение я хочу возразить, что мне нужны меха, но затем он усаживает меня перед огнем. Уже начинает смеркаться, и стало так тепло. Я вздыхаю от ощущения тепла, придвигаясь ближе.

— Я волнуюсь, Пашов, — говорю я, прижимая Пейси к себе. Мой разум переполнен страхом. — Мы не можем потерять остальных…

— Мы не потеряем, — быстро говорит он. — Я знаю, куда они направляются. Мы встретимся с ними там. Сейчас самое главное, чтобы ты отдохнула, Стей-си. Ты и мой сын, оба. — Он протягивает руку и чмокает Пейси под подбородок, и малыш хихикает. — Подожди здесь, — говорит мне Пашов. — Я принесу наши вещи.

Я хочу помочь, но за Пейси нужно присматривать, а огонь поддерживать. Поэтому я киваю, дрожа, пока жду у огня. Пашов снова выбегает из передней части пещеры и исчезает в ослепительно белых вихрях, и комок в моем горле становится огромным. Погода такая плохая. Как мы можем быть отдельно от других? Что мы собираемся делать?

Я проглатываю свои вопросы, когда снова появляется Пашов с несколькими свертками мехов. Он ставит их у входа в пещеру и снова исчезает в снегу. Я занимаюсь Пейси, кормлю его, пока он не начал капризничать, и позволяю ему играть у меня на коленях у огня. Жара ощущается чудесно, но вместе с ней приходит и чувство вины. Остальные там, на этом холоде. Они страдают, путешествуя дальше, потому что важно, чтобы мы все оставались вместе.

Как бы мне ни хотелось посидеть у этого костра следующие несколько часов и изжарить себя до беспамятства, у нас нет такой роскоши. Если мы хотим догнать остальных, нам нужно как можно скорее вернуться на тропу.

В следующий раз, когда Пашов войдет, я остановлю его.

— Не распаковывай больше, — говорю я, поднимаясь на ноги. — Нам нужно вернуться на тропу.

— Нет, — упрямо говорит он. — Тебе холодно. Сядь и согрейся.

— Остальные все еще где-то там. Мы можем догнать их. Я не могу сидеть здесь у костра, пока они нас ищут.

— Они не будут нас искать, — твердо говорит Пашов, подходя ко мне. Он нежно кладет руку мне на плечо. — Садись. Ты устала. Тебе холодно. Отдохни и согрейся.

Я скептически наблюдаю за ним.

— Ты, кажется, не очень нервничаешь для того, кто только что заблудился в снежную бурю.

— Нет необходимости нервничать. — Пашов закрывает вход в пещеру защитным экраном, оставляя ровно столько места, чтобы дым выходил струйкой наружу. — Я буду заботиться о тебе и Пейси. Я умею охотиться. На случай слишком плохой погоды поблизости есть тайник. У нас есть топливо и одеяла. Все будет хорошо. Отдохни и восстановись, Стей-си.

Он очень спокоен для того, кто остался со своей парой и ребенком в снежную бурю. Слишком спокоен. Я изучаю его лицо. Пашов всегда был ужасным лжецом, и когда он не смотрит мне в глаза, мои подозрения подтверждаются.

— Это было сделано намеренно, не так ли?

— Что ты имеешь в виду? — Он подливает еще немного масла в огонь. — Расслабься, Стей-си. Не хочешь ли чаю? Я могу откопать твой мешокик с чаем.

— Угу, — говорю я осторожно. — Ты предлагаешь мне чай, в то время как нам следовало бы выйти и догнать остальных.

— Между нами слишком большое расстояние, — упрямо говорит он.

Мне приходит в голову тревожная мысль. Последние несколько дней у него не было проблем с поддержанием формы.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Ты ведь не слишком устал, правда?

— Я в порядке.

— Но ты бы сказал мне, если бы тебе было не хорошо, верно? — Я не могу ничего поделать, но беспокоюсь за него. Он совсем недавно оправился от тяжелой травмы. Если бы у нас не было целителя…

— Стей-си. — Пашов садится рядом со мной. Его рука ложится мне на плечо, и он терпеливо смотрит на меня. — Все хорошо. Пожалуйста, не волнуйся.

— Как я могу не волноваться? Мы остались позади…

Он вздыхает и потирает лоб.

— Стей-си, пожалуйста.

— Пашов, — говорю я с предупреждающей ноткой в голосе. — Либо скажи мне, что происходит, либо возвращайся туда, чтобы мы могли наверстать упущенное.

Его рот кривится, а хвост слегка подпрыгивает на конце, что говорит мне о том, что он лжет. Я поднимаю брови, глядя на него в ожидании. Через мгновение он морщится.

— Ладно. Я признаю… никто не придет нас искать.

— Потому что?..

— Потому что я поговорил со своим вождем и убедил его, что он должен позволить нам остаться здесь, в пещере, на несколько дней. Мы встретимся с ними на новом месте жительства.

Я в ужасе смотрю на него.

— Что? Почему ты хочешь, чтобы мы остались позади?

— Потому что ты мучаешься на холоде, и мне очень больно это видеть. — Он стягивает с плеч накидку и набрасывает ее на меня, подоткнув поплотнее, как будто я малыш. — Потому что я не могу смотреть, как моя пара страдает во льду и снегу еще один день.

Я согреваюсь, и это не только из-за огня. Такое чувство, что у меня внутри тоже что-то оттаивает. Это первый раз, когда он называет меня своей парой после несчастного случая?

— Все борются, — бормочу я. — Это просто то, что мы должны вытерпеть…

— Нет, это не так, — говорит он ровным голосом. — Меня не волнует, будут ли другие люди бороться. Мне не все равно, будешь ли ты бороться.

Я моргаю, потому что не знаю, что на это сказать. Я хочу возразить, что, конечно, ему небезразлично, будут ли другие бороться, потому что мы племя и семья, но… он тоже ничего о них не помнит. Почему его это должно волновать?