Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сердце варвара (ЛП) - Диксон Руби - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

— Когда пещера затряслась, думаю, что случайно бросила ее в огонь. А потом, после этого…

У меня снова комок встает в горле, и я не могу говорить. После этого мой мир был разрушен.

— Черт. Мне так жаль, что я заговорила об этом. — Джоси хватает меня за руку и потирает ее. Выражение ее лица обеспокоенное. — Что ты собираешься делать? — спрашивает она.

— Ничего. — Один из листьев торчит между камнями, и я рассеянно заправляю его — а потом отдергиваю руку, мои пальцы горят. Ой. Жжется.

— Это чушь собачья! — шепчет она мне. — Я не могу поверить, что он ведет себя так, словно ничего не произошло! Он должен быть здесь, с тобой, Стейси! Я не могу представить, что бы я чувствовала, если бы у меня сейчас не было Хэйдена! Тебе не страшно? У нас нет дома и еды на зиму!

Я знаю, Джоси пытается помочь. Это единственная причина, по которой я не поднимаю руки и не обвиваю ими ее шею. Она желает мне добра. Она переживает. И не думает, что говорит.

— Мне страшно, — признаюсь я. — Думаю, что всем нам страшно.

— И у тебя даже нет своей пары, на которую можно опереться! — Она возмущена из-за меня. — Даже прямо сейчас он там, болтается с Беком и другими охотниками, как будто тебя здесь нет у костра с его ребенком! Это просто звездец!

— Шшш, — говорю я ей, потому что ее возмущение становится все громче. — Правда, Джоси, все в порядке. — Я просто чувствую себя побежденной. Уставшей. Такое чувство, что я не расслаблялась и не спала неделями, хотя я знаю, что это неправда. И у меня просто нет сил терпеть возмущение Джоси. — Я решила держаться от него подальше, а не наоборот.

— Ты что? Почему?

Почему? Как она может сидеть здесь и спрашивать меня об этом? Потому что мое сердце разбивается каждый раз, когда я смотрю на него? Потому что он должен отдыхать и выздоравливать, а я сую ему под нос себя и своего ребенка и требую, чтобы он вспомнил о нас, разве это будет не стресс? Не только для него, но и для меня?

— Я просто не могу прямо сейчас, ладно?

По взгляду, который Джоси бросает на меня, ясно, что она не понимает. Как она может? Приходилось ли кому-нибудь когда-нибудь сталкиваться с тем, что их вторая половинка просто совсем их не помнит?

ПАШОВ

На окраине лагеря я привязываю сухожилия к новому наконечнику копья и стараюсь не высовываться. Я чувствую на себе взгляды, наблюдающие за мной, ожидающие моей реакции. Чтобы посмотреть, не упаду ли я, схватившись за голову.

Все это очень странно. Я не чувствую себя охотником, который чуть не погиб. Я не чувствую себя мужчиной, пережившим обвал. Я чувствую себя… нормально. Я просто не помню ничего из того, что произошло. Когда они впервые рассказали мне об этом, я подумал, что это шутка. Обвал? В Пещере племени? Все потеряно? Старый, мирный Эклан мертв?

Конечно, я бы это запомнил.

Но я все обыскиваю и обыскиваю свой разум, но там ничего нет.

И все же нельзя отрицать тот факт, что произошел обвал. Мои люди здесь, в снегу, перед Пещерой старейшин, бездомные. Я видел много слез и разочарований с тех пор, как проснулся. Я видел, как люди аккуратно разливают суп по порциям, чтобы мяса хватило надолго. И я видел Пещеру старейшин, опрокинутую набок, покоящуюся в ущелье, которого тоже не было на моей памяти.

Такое чувство, будто я закрыл глаза и очнулся в странном новом мире, и это выбивает меня из колеи.

Самое тревожное из всего этого?

Человеческие женщины.

Я помню первого двисти, которого я убил, и первый раз, когда мой отец взял меня на охоту. Я помню рождение моей сестры и то, какой она была визгливой и странной. Я помню, как мой первый глоток сах-сах обжег язык. Но я не помню людей.

Мне сказали, что они пришли в наш мир из странной черной пещеры, мало чем отличающейся от Пещеры старейшин. Вождь Вэктал спарился с кудрявой, и она привела его к остальным. Теперь многие в племени спарились с людьми. У некоторых есть детеныши, и все время слышен жалобный плач комплектов.

И я один из тех, кто связан узами брака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

От странности этого у меня скручивается в животе, и меня тошнит. Я вообще не могу этого вспомнить. Люди живут здесь уже три сезона — два горьких, один жестокий. Достаточно долго, чтобы «мой» человек смог выносить мой комплект. Они желанная, счастливая часть племени.

Как я могу не знать об этом? Как мой разум может так предавать меня?

Я осматриваю маленькие фигурки, сгрудившиеся у костра, и вижу двух разговаривающих людей. У моей пары плоское лицо без шишек, очень крошечный нос и никаких рогов. Ее грива странного пушисто-коричневого цвета. Кроме этого, я ничего о ней не помню. Обычно я узнаю ее среди племени, потому что она носит свой комплект — наш комплект — на спине в странном рюкзаке. Сегодня я не вижу ни одного человека с таким рюкзаком, поэтому я прищуриваюсь на женщин у костра. Та маленькая — другая. А вон это Стей-си. Та, которая является моей парой.

Была моей парой.

Она зажимает что-то между камнями и разговаривает с крошкой, которая машет руками и сердито что-то говорит. Они кажутся мне странными из-за их бледной окраски, отсутствия рогов и маленького телосложения. Если бы я встал рядом с ней, она бы не доставала мне до плеча. Она наклоняется, чтобы что-то поднять, и я замечаю, что у нее нет хвоста, и это зрелище меня нервирует.

Другая женщина что-то говорит, а потом они обе смотрят на меня.

Я снова занялся своим копьем, не желая, чтобы меня застукали за разглядыванием. С тех пор как я очнулся в палатке целителя, я несколько раз пытался поговорить с ней, но каждый раз получалось плохо. Это всегда заканчивается тем, что она плачет и убегает, и я не желаю этого сегодня. Возможно, ее слезы должны были бы расстроить меня больше, чем они есть на самом деле. Они расстраивают меня, но только потому, что, когда она плачет, я чувствую замешательство. Мне не нравится причинять страдания другому человеку. Я хочу утешить ее, но у меня нет слов утешения, которые я мог бы сказать.

— Ты уверен, что они выпустят тебя из лагеря с этим, брат? — Салух опускается на землю рядом со мной, скрещивая ноги. Он достает свой любимый точильный камень и нож и начинает скоблить его. — Если мама увидит это, я уверен, она прибежит.

Я фыркаю. Моя мать нянчится со мной, как будто я привередливый комплект.

— Это копье. Конечно, они не смогут помешать мне делать оружие, если мне не разрешат участвовать в охоте.

— Я подозреваю, что тебе скоро разрешат, — говорит мой брат. — Для сбора еды нужны все руки. — Он невозмутимо царапает нож о камень. Салух всегда спокоен. Всегда сдержанный. Он не выглядит так, как будто беспокойство о паре и жестоком сезоне когда-либо приходило ему в голову, хотя я знаю, что теперь у него тоже есть пара-человек, и у нее большой живот от комплекта.

— Я устал валяться без дела. Я рад, что избавился от мехов.

— Я тоже рад, что ты встал. — Мой брат долго царапает нож, а затем протягивает точилку мне. — Как твоя голова? — спрашивает он.

Я беру у него камень и провожу им по бокам своего наконечника копья, хотя оно и так острое.

— Сегодня это не больно.

— Хорошо. А твоя память?

Я качаю головой.

— То же самое.

— Ммм. Она вернется. Как Стей-си? Ти-фа-ни говорит, что она много плачет.

Я пожимаю плечами, и неприятное чувство возвращается ко мне изнутри.

— Сегодня мы не разговариваем. Она занята, и у меня много дел.

Мой брат молчит. Я знаю, что если оглянусь, то увижу в его взгляде неодобрение.

Я продолжаю затачивать наконечник копья, а затем добавляю:

— Когда я разговариваю с ней, это расстраивает ее. Я пытаюсь не расстраивать ее.

Он хмыкает. Через мгновение он добавляет:

— Она очень заботится о тебе.

— Я знаю. — Большего я не предлагаю.

— И ты ничего не помнишь о своем резонансе?

— Ничего. — Я возвращаю ему точильный камень.

На лице Салуха появляется выражение жалости.