Неверный муж - Черно Адалин - Страница 6

Елена Витальевна настроена очень решительно, бойко. Что-то записывает в моей карте, диагноз ее не страшит, судя по всему. Но это потому, что я для нее замужняя женщина, а у таких проблем с беременностью обычно не бывает, если со стороны мужа нет никаких заболеваний. Просто доктор Воронцова понятия не имеет, что я без пяти минут разведенка, и беременеть мне теперь не от кого.

– А что если… я не буду пытаться забеременеть?

– С каждым месяцем количество фолликулов будет снижаться, и так до абсолютного бесплодия.

– Сколько времени это займет?

– Я не могу спрогнозировать. Полгода, год, два. Все индивидуально, но по той динамике, что я вижу – времени у нас мало. Год, не больше. Дальше будет все сложнее и сложнее, пока беременность не станет невозможной. Я даже рекомендаций вам дать не могу, потому что вы ведете здоровый образ жизни, не пьете, не курите, беспорядочных половых связей и связанных с этим болезней у вас нет и не будет. Вы – образцово-показательная пациентка, но увы, даже с такими людьми случаются болезни.

– Из-за чего вообще… возникает такая проблема?

Елена Витальевна терпеливо проводит мне мини-лекцию. Я слушаю внимательно, держусь изо всех сил, чтобы не расплакаться.

– Я вам повторяю, что шансы – огромные! У нас есть время попробовать естественным путем, но если не получится – простимулируем ваши яичники и сделаем искусственное оплодотворение.

Воронцова говорит много и с энтузиазмом. Полностью уверенная в стопроцентном успехе и моей беременности. Я же… Я ее слушаю, даже киваю с умным видом, а сама не могу выбросить из головы мысли, прочно застрявшие там, едва я узнала о проблеме. Первая – вероятно, я не смогу забеременеть. Вторая – мне изменил муж, и я планирую с ним развестись, так что и беременеть, в общем-то, не от кого.

– Я дам вам направления на дополнительные анализы. Выясним, в каком состоянии находится ваш организм. Если нужно – пропьем курс витаминов. И еще нужно будет пройти…

– Елена Витальевна, простите, но мне все это сейчас не нужно, – я киваю на листы с направлениями, которые она смело мне выписывает.

Воронцова замирает, смотрит на меня поверх приспущенных на нос очков. Хмурится.

– Вы точно слышали, что я вам только что сказала? – уточняет на всякий случай.

– Я слышала, просто мне надо подумать.

Воронцовой мой ответ не нравится. Она явно не понимает, почему женщина, недавно так отчаянно желающая ребенка, теперь хочет подумать.

– Хорошо, – наконец соглашается, откладывая в сторону какие-то бланки. – Но постарайтесь думать быстрее. Есть риск, что если вы придете через полгода, мы уже ничего не сделаем, даже искусственно вас не оплодотворим.

Я киваю и, схватив сумочку, поднимаюсь со стула. Елена Витальевна отдает мне мою папку и мягко улыбается. Я выдавливаю подобие улыбки в ответ и выхожу за дверь. По пути на улицу меня шатает из стороны в сторону. Из-за пелены в глазах я едва могу сконцентрироваться на дороге. Держусь из последних сил и срываюсь уже на улице. Из глаз брызжут слезы, в груди нестерпимо давит. Я пытаюсь найти опору и прислоняюсь плечом к зданию больницы.

– Майя? Что ты здесь делаешь?! – меня отвлекает знакомый женский голос.

Повернувшись, обнаруживаю мать Демьяна. Она решительно направляется ко мне и всматривается в мое лицо, ища ответы на заданные вопросы. Несмотря на мои попытки сопротивляться, Инга Романовна тащит меня к клинике снова.

– Да подождите вы, – вырываю ее руку и пошатываюсь прямо на входе.

Последнее, что я вижу – ее нахмуренное и обеспокоенное лицо, а затем наступает темнота.

Глава 8

– Все в порядке, не нужно приезжать, я побуду с ней, Демьян, – голос свекрови доносится словно сквозь вакуум.

Веки поддаются с трудом. Я словно поздно уснула, а рано утром зазвонил будильник, и теперь мне очень сложно проснуться. Еще и голова раскалывается.

– Она пришла в себя, – голос свекрови звучит уже ближе. – Не приезжай, все хорошо.

Открыв наконец глаза, сталкиваюсь с изучающим взглядом Инги Романовны. Она отстраняет телефон от уха, отключается и отправляет его в сумочку. На меня смотрит с каким-то разочарованием, словно я за одно лишь утро успела разочаровать ее хуже, чем за десять лет брака с ее сыном.

То, что я для свекрови как кость в горле, для меня не новость. Мы с Демьяном поженились вопреки всему. И Инга Романовна, и Тимур Игнатьевич были против того, чтобы мы с их сыном вступали в брак. Они были против даже наших отношений, но когда узнали, что Демьян собрался на мне жениться, разрешили нам встречаться, лишь бы не официальный брак.

О том, что мы поженились, они узнали только через месяц после нашей регистрации и скромного празднования в ресторане. Не знаю, о чем говорил Демьян с отцом в кабинете, но мы с его матерью молча сидели в гостиной. Она буравила меня примерно таким же взглядом, как сейчас, а я равнодушно осматривала шикарное убранство их дома. Семья Высоцких никогда не была бедной, но Демьяну в бизнесе всего приходилось достигать самому. Я не помню, чтобы в адрес моего мужа, когда мы только начинали встречаться, летело много комплиментов и хоть сколько бы то ни было поддержки от родителей.

– Демьян к тебе рвется, – сухо говорит Инга Романовна. – Я позвонила ему, когда ты упала в обморок на крыльце больницы. Ты плохо себя чувствуешь? Беременна?

Последний вопрос свекровь задает с интересом, внимательно впиваясь в меня взглядом.

– Нет.

Она недовольно кривится, отворачивается и отходит к окну. Не оставила валяться на улице – и на том спасибо.

Примерно через пару лет после того, как мы с Демьяном поженились и, вопреки ожиданиям его родителей, расставаться не спешили, Инга Романовна пришла ко мне с серьезным разговором. Мне на тот момент было двадцать три. У меня были амбиции, я очень хорошо училась, и Демьян мне в этом помогал. О том, чтобы расширять семью, мы с ним, конечно же, не думали. Муж хотел не просто заработать, а стать известным. У нас у обоих были свои мечты, и мы их поддерживали. У родителей Демьяна на этот счет было свое мнение.

“– Ты должна родить, Майя, – сказала Инга Романовна. – Однажды Демьяну понадобится наследник. Он уже сейчас подает надежды стать не только первоклассным архитектором, но и развить что-то свое. Ты же знаешь, какие у моего сына амбиции.

– Демьян говорит, что мы пока не готовы к детям, – ответила ей вежливо. – К тому же у меня учеба.

– Демьян может не быть готовым еще десять лет, но ты… в твоих руках сделать так, чтобы он передумал. Забеременей, Майя, роди сына. Чего стоит твоя учеба против настоящей семьи?”

Я помню тот наш разговор очень хорошо. И несколько последующих тоже помню. Инга каждый раз заводит разговор о детях, и каждый раз он заканчивается непониманием.

– Не стоит начинать снова о детях, – предупредительно выставляю руку, когда вижу, как свекровь снова поворачивается ко мне и собирается начать разговор.

– Я и не собиралась, – хмыкает. – Я поняла уже, что ты – пустоцвет.

– Вы что забыли в моей палате? Убедили Демьяна в том, что приезжать не нужно, пора и честь знать.

Когда-то давно я была другой. Вежливой, улыбчивой, лучиком света, который не реагирует на тьму. С годами мое отношение к Инге Романовне испортилось настолько, что нормально с ней поговорить я могу только в большой компании. Там нам обеим нужно притворяться, что мы не готовы вгрызаться друг другу в глотку. Впрочем, я правда не готова. К свекрови я не испытываю совершенно никаких чувств. Даже злости и раздражения нет, она всего-навсего мне неприятна. Наверное, поэтому ее “пустоцвет” меня не трогает. Возможно, где-то внутри, но снаружи я остаюсь такой же равнодушной.

– Я здесь, потому что хочу знать, что с тобой.

– Переутомление, – пожимаю плечами.

– И чем же ты так утомилась?

– Рассматриванием журналов мод и тратой денег вашего сына, чем же еще мне заниматься, Инга Романовна?

Свекровь на мой выпад никак не реагирует, забирает свою сумочку с небольшой тумбочки и выходит из палаты.