Одержимый - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 43

Впрочем, проблема серьезной не стала. Да, память у меня хорошая, но многое стирается со временем, а я изрядное число лет прожил.

Всё проще, пока шёл к стоянке, достал ноут, тут у батискафа автопилот, задал направление и могу только приглядывать. Радар работает. Так вот, я достал ноут и просмотрел записи, с трудом найдя их, а много было файлов разных: тут были записи не только с коптера, но и как минировал два броненосных крейсера, как раз в этом порту, записи камер батискафа, вот и просмотрел. Так что взорвать «Асаму» и «Чиоду» труда не составит. Да, я знаю, что тогда не «Асама» был, а другой корабль, «Асаму» я с помощью своего миноносца ночной атакой на дно отправил. Корабли разные, да и страны постройки разные, но я у «Чиоды» поставил мину у погребов, отцепив от своего корпуса. Манипулятор еле справился, потом и к «Асаме» прикрепил, прикинув, где её погреба. Дальше уже к бронепалубникам.

Около часа все работы заняли, пришлось у дна стелиться. Вода-то прозрачная, окна обзорные большие, хорошо видно, могут рассмотреть сверху, но работу я сделал, так что направился на десяти узлах к стоянке «Варяга». Да, я там решил покинуть батискаф. Дело в том, что работы шли, но всё внимание наблюдателей, к берегу приковано, меня ждут. С той же стороны «Кореец», а в сторону японской эскадры борт пуст, только спущенные сходни. Я там в катер спускался, пока свидетелей нет, всплыву рядом с бортом, выберусь и уберу батискаф. Пусть гадают, как незаметно до борта корабля добрался.

План почти сработал, именно почти – пришлось ждать полчаса, коптер показывал, как два матроса закрашивали царапины от осколков, а как закончили и ушли, я всплыл, стараясь это делать без шума. Выбрался и, ухватившись за сходни, касанием босой ноги убрал батискаф. Хлюпнуло, вода плеснула в пустое место, что привлекло внимание, и я крикнул к тому же:

– Вахтенные, встретить капитана!

Два подскочивших матроса помогли мне подняться, одной рукой поднимался, во второй обувь была. Нужно быстро снять, чтобы убрать батискаф касанием, должно быть плотным. Не через подошву сапога, а через живую кожу. Подбежавший старший офицер несколько растерянно уточнил:

– Ваше высокоблагородие, а как вы так подойти к кораблю смогли? Наблюдатели вас не видели.

– Диверсанты меня доставили, а какими бы они диверсантами были, если бы их увидели? Всё, старпом, идём бить японцев, договорились. Позови старшего офицера, отойдём, озвучу план боя.

К нам подошёл лейтенант, по взмаху руки старшего офицера. Интересно, а как обоих зовут. Я им сообщил:

– Со своим должником я пообщался. У них как раз четыре морских магнитных мины имеется, кому-то отомстить хотели, но не получилось. Обещал установить на кили кораблей японцев, у погребов, рванут или нет, как повезёт. С разорванным килем тоже не постреляешь. Мне даже выбрать позволили. Я выбрал, два бронепалубных – «Ниитака» и «Акаси», без мин, самые мелкие. Думаю, справимся с ними. Да, на выходе ещё три миноносца, а также несколько транспортных судов с солдатами. Всё будем топить. Однако это скандал, диверсия, нашим дипломатам лишняя работа, зачем ронять авторитет России? Сверим время, – я задрал рукав кителя, показав стальной браслет часов из прошлого мира, а на взгляды офицеров пояснил: – Кореец подарил. Так вот, время шестнадцать ноль семь. В пять часов пять минут ровно часовые механизмы мин сработают, желательно за минуту до этого открыть максимальной плотности огонь по японцам, неважно, попали или нет, взрывы спишут на нас, хоть какое-то объяснение. Вряд ли поверят, но шуму меньше будет. Пока это всё. Поднять якоря, малый ход. Сигнал «Корейцу» и «Сунгари», начать движение.

Сам я обувь уже натянул, и пусть штанины форменных брюк мокрые, плеснуло водой, как схлопнулось пространство, где раньше был батискаф, но мне это не мешало. Впрочем, пока крейсер снимался со стоянки, японцы тоже задымили гуще, видели это, я успел сходить в каюту и переодеться. Мой денщик, матрос, помог, сам достал из рундука что нужно и переодел. Так что на мостик я прошёл в запасной повседневной форме. Парадную надевать не стал. А пока крейсер медленно двигался, набирая ход, я погладил бородку, потом заметную лысину, волосы по бокам как у Ленина, и сказал:

– Вырвемся из этой западни в открытое море, побреюсь. Вот ей-богу, и бороду, и голову обрею. И до конца войны так буду брить.

На мостике находились старший офицер, ещё один мичман и трое нижних чинов, те это слышали и явно запомнили. А я бороды не любил, не выносил, и усы тоже, так что тут двойной смысл.

Есть ещё хотелось, но ужин после боя будет, если выживем, и у меня все надежды на это были. Сам же подготовился. Управление боевым кораблём, да ещё на паровом ходу, не быстрое дело, пусть в готовности, под парами, но пока выбирали якорь, пока давали малый ход, я приказал «Корейцу» отстать, в бой вступит заметно позже. Ну и пароход КВЖД тоже заметно отстал, медленно полз за нами. За двадцать минут до часа «икс», когда мы вышли к проливам у острова Пхальмидо, я отметил, что где-то семь часов назад тут Руднев подарил мне своё тело. Я, кстати, не ощущал его присутствия и, как с Андреем, не общался, а потому не выкидывал из тела после короткой борьбы. На «Варяге» уже отбили боевую тревогу и подняли боевой флаг. Посмотрев на часы, я отдал приказ:

– Начинайте пристрелку. Вести ленивый, не плотный огонь, задействовав не все орудия.

– Есть, – козырнул старший офицер и стал раздавать команды.

До противника было примерно девять километров, после нашего открытия огня там тоже стали пристреливаться. Вообще тут сложная навигация с мелями, сильным течением, и японцы не могли задействовать сразу все свои корабли, те постоянно маневрировали, на что я смотрел спокойно, поток воды не смоет мины, там мощные магниты. Вот так мы активно маневрировали, сбивая прицел, всего два прямых попадания, и то в борта, в основном по нам мазали, пусть множество осколков и давали большой разлёт, раненых было немало, да и пожар на корме тушили две команды.

– Время, – известил я.

Тут же мощно заговорили все орудия правого борта по японцам, наши канониры развили бешеную стрельбу. Японцы привыкли к ленивой перестрелке, а тут шквальный огнь, пусть всё и мимо, выучка у наводчиков откровенно отвратительная, но даже они умудрились на «Акаси» сбить вторую дымовую трубу.

– …три, две, одна… – отсчитывал я до взрыва.

Причём считали все на мостики, кто сквозь зубы тихо, вроде старшего офицера, кто, как и я, громко. У меня на сгибе локтя лежал кожаный планшет, что скрывал уже электронный планшет управления коптером, на него я и вывел коды подрыва мин, и активировал. Взрывы на трёх крейсерах, коптер ясно показал, что три взорвались с детонацией погребов, к сожалению, четвёртому повезло, это был «Такачихо». Хотя мина сработала штатно, тот подскочил, фонтаны воды у бортов взметнулись, но подрывов погребов не было.

– Ура-а-а! – орали все на борту, на мостике громче всех старший офицер, мне кажется, он один в это не верил.

– Курс на корабли противника. Максимальная скорость, приготовить минные аппараты, атака! – заорал я, после чего добавил: – Сигнал «Корейцу», подойти и добить подранков.

Пока японцы не пришли в себя, нужно действовать. Сблизились мы быстро. «Варяг» развил двадцать один узел, оказалось это его предел, хотя по паспорту двадцать три узла должно быть. Все врут.

Японцы были серьёзно ошеломлены, «Агаки» чуть на борт не лёг, когда рядом взорвался «Асама», они вблизи были в этот момент. Разрушенные надстройки, поверженный корабль, вести бой и сбежать экипаж не смог, да и мы, подскочив, пустили самоходную мину, расстреливая крейсер почти в упор: триста метров – это и есть вплотную. Вторая мина ушла к «Такочихо», закончив с ним. После взрыва, а его канониры продолжали стрелять, окончательно разрушая корпус, сломанный хребет – это серьёзно, крейсер быстро ушёл на дно, разломившись. А вот «Ниитака» сбежал, активно дымя трубами.

Отдав флажковый приказ Беляеву следовать к выходу, добивать тут некого, «Варяге» погнал за убегающим японским крейсером, ведя по нему огонь, не плотный, артиллеристы мои по сути учились стрелять. Да, команда вышколена, всё делается быстро, но вот канониры опыта стрельбы совсем не имеют, и, судя по угрюмому молчанию старшего офицера, тут целиком вина Руднева. Видать, учебные стрельбы не проводил, только обычные тренировки. Ясно.