Арка вторая: "Башни в небесах" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 1

Annotation

ЛитРПГ в сеттинге Dungeons Dragons - настольной ролевой игры в жанре фэнтези, ничуть не похожая ни на что, пришедшее вам в голову при этих словах.

___

Добро пожаловать на Альвирах. Архипелаг гравитационно-магических масс, кифандиров, оставшийся от целой некогда планеты. От холодного вакуума космоса его отделяет Край — прослойка неструктурированной материи неизвестного происхождения.

Жизнь на Альвирахе нелегка — безрассудная борьба за власть стирает с карты города и государства, преступность и коррупция расцвели на руинах великих Империй, Дома Демиургов правят силой и обманом, исполинские древние твари формируют реальность, зловещие уроды крадут сны беззащитных и опрометчивых…

Но наша история не об этом. Она о маленьком провинциальном театре, поставившем пьесу масштабом в целый мир...

___

Итак: на крупнейшем из шести известных кифандиров, Конечном Крае, на западном полуконтиненте, в государстве под названием Чело, стоит город…

«Дом Живых». Арка вторая: «Башни в небесах»

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

«Дом Живых». Арка вторая: «Башни в небесах»

Глава 1

Сбруя в подарок

— Я вот сейчас не понял, — сказал Пан. — Мы что, только что остались без театра?

— Мы трижды остались без театра, — ответил Полчек спокойно. — Театр закрыт решением Дома Теней, здание арестовано муниципалитетом, а ещё он просто сгорел.

— А ещё нам теперь негде жить, — мрачно добавила Фаль, разглядывая длинную обгорелую тряпку, в которую превратился её сценический костюм.

— Пускай имущество театра

сгорело в пламени пожара,

мы живы — значит, мы актёры, — пожал плечами Шензи.

— Всё преходяще в этом мире,

и тленно всё, и люди смертны.

Искусству лишь присуща вечность, — добавил Банзай.

— Там, где вы видите руины

и пепел от надежд сгоревших,

мы видим новое начало, — поддержал его Шензи.

— Мои сиблинги хотят сказать, — пояснил Эд, — что мы не можем остаться без театра. Потому что мы и есть театр.

— А я? — грустно спросила Завирушка. — Я не чувствую себя театром. Я чувствую себя мокрой, грязной и замёрзшей.

Девушка громко чихнула.

— Для тебя ещё открыт путь… сама знаешь какой, — напомнил ей Полчек.

— Нет, — она решительно помотала головой. — Сейчас это уж точно будет неправильно. Как будто я вас бросаю в беде. А я не бросаю!

И она чихнула снова.

— Я спасла деньги, — сообщила Спичка, встряхнув глухо звякнувший мешок. — На новый театр этого не хватит, но стоять и мёрзнуть посредине улицы нам не обязательно.

— А сколько у вас денег? — внезапно заинтересовался табакси.

— Но-но! — строго ответила дварфиха. — Секиру я вытащила тоже!

— Неужели я похож на того, кто захочет обокрасть погорельцев? — возмущённо встопорщил подгорелую шерсть Рыжий Зад.

— Ещё как похож.

— Это ложное сходство.

— У тебя есть какая-то идея? — спросила Завирушка.

— Вот! — воодушевился табакси. — Девочка понимает! У меня не просто идея! У меня решение всех ваших проблем! Пойдёмте за мной.

— Куда это? — спросила подозрительно Спичка.

— А не всё ли равно? — ответил ей Кифри. — Не здесь же нам до утра стоять.

* * *

— Вот! — гордо сказал Рыжий Зад. — Это именно то, что вам нужно!

— А что это? — удивлённо спросила Завирушка и опять чихнула.

— Похоже на лодочный сарай, — задумчиво оценила конструкцию Спичка. — Который зачем-то поставили на колёса от штурмовой башни.

— Ну, в целом, примерно так и есть, — признал табакси. — Только не лодочный сарай, а амбар. Но! Кифри, поможешь мне?

Они с монахом скрылись внутри странного дощатого сооружения. Оттуда послышался шум, глухие удары, скрип, с днища посыпалась пыль.

— Отходите! Скорее отходите! — завопил табакси.

Боковая стена зашевелилась, дрогнула и, внезапно, со скрежетом откинулась на нижнем шарнире, превратившись в горизонтальную площадку. Рыжий Зад, сметая с ушей паутину, вышел на неё и заявил, подбоченившись:

— Вот она, наша сцена!

Эй, ребята, не падаем духом,

театр выживет назло разрухе!

Если город не даёт нам приюта —

обойдёмся без городского уюта!

Реально жалко прежней обители,

но театру нужны только сцена и зрители!

Все сгорело в огне пожара?

На новой сцене дадим публике жару!

Пора отряхнуть пыль с порога,

нам открыта большая дорога!

Табакси поклонился и сел на краю дощатого помоста, устало свесив хвост.

— Что за чушь! — возмутился Пан. — Мы театр, а не шайка бродячих скоморохов, которые, если публика недостаточно щедра, при случае не брезгуют ночным грабежом! Вы можете представить себе пьесы Мастера Полчека поставленными в этом передвижном сарае?

— А почему нет? — сказал вышедший из темноты повозки Кифри. — Вот здесь повесим занавес, вот тут можно придумать крепление для лёгких декораций, внутри достаточно места для всех, благо, вещей у нас теперь нет, а значит, мы освободились от самой тяжёлой части самих себя. Поверьте бывшему монаху, ничего не помнить — это благо. Цаг, Господин Утрат, самый милосердный из нефилимов, служение ему было честью для меня.

— И чего же ты тогда бросил службу? — удивился Рыжий Зад.

— Не помню, — пожал плечами Кифри. — Что само по себе благо. Вряд ли это приятные воспоминания.

НЕОФИЦИАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА АЛЬВИРАХА

'Служение её было безупречно. Каждый свой день она посвящала Господину Утрат. Предавалась медитациям с костяной флейтой на погостах, отсекала привязанности, освобождаясь от гнёта памяти. Со временем жрица Цага утратила всё, что утяжеляло душу: связи, желания, страсти и даже собственное имя. На алтарь великого нефилима она возложила и последнюю жертву — свой опустошённый разум.

Когда жрица умерла, то села у врат Града Осуждённых и стала ждать, когда Господин Утрат явится за нею. Мимо шли души умерших, но никто не вложил свою руку в её. Ничей голос не подсказал ей, куда идти, в пустом небе не было знамения. Время текло вокруг неё, подобно воздуху, а Цаг так и не явился за своей верной рабой.

Даже Киноринху, нефилиму-за-Чертой, было жаль её — насколько владыка Смерти вообще способен на жалость, — но он не вмешался в её судьбу. Говорят, Жрица Цага будет сидеть у ворот Града Осуждённых вечно. При жизни она думала, что всё забыла, но истинное забвение познала после смерти'.

* * *

«Неприкаянная», дулаанзахская сказка о самоотверженной жрице Цага

— Это просто смешно! — надулся козёл. — Скажите же ему, Мастер Полчек!

Полчек подошёл к краю помоста, покачал его руками, убедившись в прочности, подтянулся и сел, скрестив ноги.

— Это не такая уж и плохая идея, — сказал он, подумав.

— Что? — возмутился Пан.

— Франциско!

— Да, господин.

Паричок гоблина под действием огня, копоти и эля пришёл в совершеннейшую негодность, но он придерживает на голове это воняющее палёным волосом недоразумение.

— Ты позаботился захватить вино?

— Всего восемь бутылок, господин. Подать?