Сага о Годрланде (СИ) - Сторбаш Н.В. - Страница 25

Стоило первому ульверу приблизиться ко мне, как еще несколько валунов растрескались и превратились в тварей, таких же тонких и ломких, как первая. Но при этом каждая выглядела иначе: чуть другой окрас, другие изломы, другие лапы.

Хирдманы рассыпались на группы. И я потянулся к дару, чтоб помочь и дать приспособиться к новой для нас твари. Бить камненогов было неудобно. Топоры и мечи соскальзывали с их жесткой скорлупы, к тому же покрытой каменной крошкой. Сюда бы молот! Тот самый, из Бриттланда, что остался в водах реки Ум. Вскрикнул Видарссон с пробитым шипом плечом, но рана тут же затянулась под даром Дударя. Лундвар зарычал и подставился под удар, желая получить больше силы. Стейн убрал бесполезный лук и вытащил меч. Офейг отбивался щитом, не успевая ударить.

Первым справился Сварт. Он попросту выломал несколько лап, а потом поднатужился и открутил твари голову. Та, правда, не особо-то и заметила потери, но замедлилась. Тогда Полутролль переломил ее пополам.

Крепкие, но хрусткие. И, хвала Скириру, не ядовитые!

После победы Сварта дело пошло шибче. Ульверы разделились на двойки, где один прикрывал напарника и отбивал удары, а второй ломал тварь, усиленный моим и Свартовым даром. Сам я в бой больше не лез, присматривал со стороны, но не как трусливый Харальд из Бриттланда, а, скорее, как наставник.

И понемногу мои хирдманы вспыхивали новыми рунами, согревая мою душу. Сварт стал девятирунным, Эгиль, Живодер, Бродир Слепой тоже. А потом камненоги закончились.

Пришедшие на зов пустынники споро принялись разделывать тварей, сдирать с них крепкие панцири, соскабливать налипшие камни. Вот, значит, почему камненоги так походили на валуны! У одного нашли даже обрывок кольчужной сетки, прикрепленный к скорлупе, словно тварь убила воина, сожрала его, а блестящее железо приделала к себе для красоты или крепости.

— Нужны еще такие твари! — сказал я Ерсусу.

Причем чем больше, тем лучше. И мы пошли к следующей долине.

Глава 11

Коршун пнул первый попавшийся камень и покачал головой:

— Не, нет никого. Мож, дед ошибся?

Ерсус остался в лагере с пустынниками, но сюда он привел нас уверенно, говорил, что тут камненогов на всех хватит. Я готовился сопроводить еще двух-трех ульверов в хельты, а тут рунами даже и не пахло.

— Вепрь, Свистун! Проверьте!

Те наскоро обошли долину и вернулись с пустыми руками. Свистун нашел лишь обрубок твариной лапы.

— Значит, старик привел куда надо. Просто тут поохотились еще до нас.

Пришлось возвращаться к верблюдам ни с чем.

Милий поговорил с Ерсусом и сказал, что следующее подходящее место далековато, можем не успеть вернуться, прежде чем попортятся сердца. Мы не рассчитывали с первого же захода добыть всех нужных тварей, потому и припасов захватили немного. Всё же незнакомые места, новые твари… И мы поворотили к городу.

Хотя мы ушли из Эль-Кахира(1) всего лишь на пару седмиц, по возвращении его было не узнать. Никаких нищих, ободранных голодных сельчан, бесстыдных женщин и беспризорных детей, словно их всех повымела с улиц огромная метла. Ага, метла по имени Набианор!

Теперь взгляд повсюду натыкался на сарапов-воинов, которых даже в длинных халатах и с замотанными головами нельзя было спутать с бабами. Суровые бородатые лица, копья, щиты, на поясах — либо мечи, либо шестоперы, да и рунной силой от них шибало изрядно. Несколько раз мимо проехали конные всадники в пластинчатых доспехах поверх стеганых долгополых халатов. А однажды я приметил и всадников на верблюдах, причем верблюды походили на тех, что были у пустынников, не больше, чем дорогой верховой рысак на деревенскую заезженную клячу.

Чудно! Мы думали, что лучшие сарапские воины нынче в Бриттланде, но в одном Эль-Кахире их собралось не меньше нескольких тысяч, причем ниже хускарла не было никого, если не считать обслугу. Коршун чуял и сторхельтов.

Может, пророк решил захватить еще чьи-то земли? Вряд ли наши, уж слишком далеко отсюда до Северных островов, к тому же под нас удобнее собирать войска в Бриттланде. Или он задумал отбить захваченные тварями города? Насколько же сильнее станут его воины? Я попытался представить войско, состоящее сплошь из сторхельтов, и не смог. Вспомнить только битву сторхельтов в Сторборге! Там же чуть весь город не разлетелся в щепу от одной лишь рунной силы! Карлы валились без памяти, да и хускарлам пришлось нелегко! А что будет, если пятнадцати-шестнадцатирунных воинов будет не три-четыре, а сотня? Разве мир не рухнет под тяжестью их поступи?

В гостевом доме нас приняли ласковее и приветливее прежнего. Хозяин только что по полу не стелился и, казалось, едва удерживался от целования наших пяток. Мы расспросили его и узнали, что великолепный, милосердный и великий задумал очистить эти земли от тьмы. Он призвал лучших воинов Ардуанора, и те скоро отправятся на юг. Сельчан же временно поселили вне города, чтобы они своими стенаниями и жалобами не рассердили Бога-Солнце и не накликали чуму. Как только будет освобожден первый город, их отправят туда, чтобы они сразу принимались за работу. Иначе не миновать голода.

— Набианор что, тоже пойдет сражаться с тварями? — удивился я.

Нет, пророк не походил на ленивых изнеженных фагров из благородных родов, он умело управлялся с конем, да и невозможно получить больше двадцати рун, избегая опасностей. Его лицо было худым, тело — подтянутым, а взгляд — острым.

Только ведь конунг Рагнвальд явно не выслеживал лично тварей с земель ярла Гейра, для того есть ярлы, дружины и воины. Для чего пророку самому идти туда?

— Нет! — испуганно воскликнул хозяин гостевого дома. — Премудрый учитель не оскорбит воинов неверием в их силы! Каждый знает, что пророк света даже безбожных тварей может привести к свету, но зачем тогда нужны мы, его верные подданные, если он будет делать всё сам? Довольно и того, что воины услышат его мудрые речи!

— Воистину, — кивнул я.

Вечером, смыв с себя пот, кровь и песок, мы устроили пир в честь нового хельта — Квигульва, хотя без вина разве это пир? Ерсус сказал, что прежде вино можно было купить чуть ли не в любом доме Эль-Кахира, но сейчас, когда Набианор в городе, никто не осмелится продать его чужакам. Вдруг мы донесем на ослушников сарапам? Так-то на «Соколе» лежал один небольшой бочонок, но я решил его пока не трогать, надеялся, что это не последний наш хельт.

Так что мы пили кахву, сладкий асыр асаб и красный горячий отвар из каких-то цветков, ели крошечные мясные пирожки, у которых вместо теста листья, голубей с рисом, бобовые перетертые каши, обжигающую пряностями баранину, восхваляли храбрость Синезуба, любовались, как его новые зубы ловко рвут и перемалывают мясо. Но почти каждый сказал, что хельтом первым должен был стать либо Вепрь, либо Простодушный. Хорошо, что Квигульв прост и глуп! Он с улыбкой кивал словам ульверов, думая, что те его так хвалят.

— Кай, как думаешь, сколько хельтов у нас будет перед отплытием? — спросил Хальфсен.

— Пока все девятирунные не станут хельтами, не уйдем, — ответил я. — А остальные должны подобраться к девятой. И ты, толмач, тоже не отставай.

Милий сидел возле сына Пистоса, вполголоса пересказывал ему и Ерсусу наши речи. Феликс после пустыни чуток пришел в себя, не трясся как осиновый лист, не блевал и вообще поздоровел, но все еще был очень слаб, особенно для пятирунного. И Сварт по-прежнему приглядывал за ним.

— А я? — проблеял Феликс.

— Тебе бы для начала карлом стать! Рановато в хускарлы идти.

— Но у меня пять рун! Значит, я силен на пять рун! — воскликнул благородный фагр.

Я хмыкнул, глянул на Хальфсена, кивнул в сторону Феликса.

— Покажи ему, каков должен быть пятирунный воин.

Парни отодвинули столы, убрали подушки и сами отошли по сторонам. Феликс неуверенно поднялся на ноги, оправил рубаху и шагнул в середину. Хальфсен пробыл с нами уже почти четыре месяца, греб со всеми, учился биться и в глиме, и с оружием. Пусть он и жил рабом, пусть забивал голову разными языками да закорючками, но он норд! И нордская кровь в нем крепка! Так что он быстро повалил хлипкого фагра наземь, ухватив того за пояс и перекинув через себя.