Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 52

— Я знаю карточные правила, продолжайте. — Высокий гость ответил холодным взглядом.

— Перед тем, как явиться на переговоры, вы добросовестно попытались решить вопрос другими методами, — Кэн указал на горящий полицейский транспорт.

— Ваши люди по совокупности заработали очень большое количество лет за решёткой! — хмуро бросил главный полицейский города. — Вместе с вами обоими, если что! Все события и участники, как вы понимаете, тщательно задокументированы.

— Вернитесь на родину, Ринсоку-сан, — Ватанабэ невозмутимостью и скоростью мышления нравился оябуну Эдогава-кай всё больше.

— В смысле? — старший комиссар вскинулся.

— Вы не в Поднебесной, — охотно пояснил ультраправый. — У нас вину определяет не полиция, а суд. Пока ещё.

— Сперва — суд первой инстанции, — Мая решил добавить в ситуацию остроты и воспользовался познаниями, почёрпнутыми от дочери. — Потом возможна апелляция, дальше и дальше, итоговое решение — Верховный суд.

Все дружно помолчали.

— Мне странно, что такие азы я вынужден объяснять человеку, который в законах обязан ориентироваться лучше нас. — Миёси-старший поймал нужную волну и заговорил легко и непринуждённо. — Перед тем, как мы приступим непосредственно к переговорам, задам откровенный вопрос. Наша беседа записывается?

— Разумеется, — начальник штаба щёлкнул по лацкану, на который, не скрываясь, прикрепил гарнитуру.

— Отлично. В свою очередь уведомляю и о встречной записи беседы со своей стороны, — кивнул Мая. — Тадамити-сан, внимательно вас слушаю: с вашими людьми говорить нет ни желания, ни возможности. Ещё утром я удивлялся, каким образом полиция могла потерять уголовный кейс, но теперь…

— Что теперь? — в глазах чиновника зажёгся интерес.

Опасный противник, отметил оябун про себя. Впрочем, позиция у них проигрышная, так что опасаться особо нечего. Наверное.

— А теперь вижу, что целый начальник полиции Токио не разбирается в элементарных статьях Конституции. И уже не удивляюсь ничему. Видимо, наша беседа будет более сложной, чем я планировал раньше, — хмыкнул борёкудан.

Обычно подобным образом он себя не вёл: противника нужно уважать, видь мастера в каждом новичке, не надейся на лёгкую победу и удачу, далее по списку.

Но омавари-сан в продолжение своей неконструктивной линии вели себя настолько… неподобающе, что Миёси-спортсмен уже просто из принципа закусил удила: собственным достоинством нельзя поступаться ни при каких обстоятельствах, в том числе — при текущих.

— Вы передёргиваете! — начал начальник штаба.

Кэн не дал ему развить полемику:

— Накаяма-сан, кто из нас с вами прав, буквально через несколько часов рассудят независимые арбитры. Давайте не тратить времени на обличение неправоты второй стороны?

— Что вы имеете в виду? — замминистра зримо напрягся.

— Вы пишите, мы пишем. Наверняка не затем, чтобы потом удалить? — пояснил ультраправый, указывая взглядом на гарнитуру начальника штаба. — Мы нашу версию опубликуем везде, докуда дотянемся. Общественное мнение наверняка выскажется; оно в итоге и решит, кто из нас прав в настоящий момент.

— Сильно, — нехотя признал Тадамити. — Ватанабэ-сан, вы не боитесь, что министр как мой непосредственный шеф может меня поддержать? Я сейчас не буду говорить слов типа админресурс, закручивание гаек, но вы же умные люди. Мы пришли договариваться… Я пришёл договариваться, — поправился чиновник. — А в ответ вижу, что вы настроены на углубление конфликта. Как вы думаете, каким образом мы отреагируем? — он окинул сопровождавших его полицейских взглядом, в котором мелькнула нотка пренебрежения. — И я сейчас даже не о городском департаменте, а о министерстве в целом: прогреметь у вас вышло на всю страну, в национальные новости мы попали вместе и дружно.

— Поддерживаю вопрос уважаемого заместителя министра со своей стороны. — Начальник штаба заговорил напряжённо, но твёрдо. — Вы действительно совсем не опасаетесь государственного аппарата? И не понимаете всех возможных последствий? В частности, с нашей стороны в стратегической перспективе в адрес ваших организаций?

Мая, слегка удивившись услышанному, машинально покосился на напарника — и тут же заухмылялся: тот сделал то же самое.

Двое борёкудан синхронно хохотнули.

— Обычно после подобных заявлений я всякие переговоры превращаю, — ответил оябун. — Но персонально вы, Накаяма-сан, имеете репутацию добросовестного специалиста, с которым можно иметь дело. Именно поэтому объясню один раз.

— Лучше я, ладно? — вклинился ультраправый, демонстрируя противной стороне то, чего до последнего часа в природе не существовало (глубокие неформальные положительные связи между своей группировкой и Эдогава-кай. Дескать, мы все заодно — грамотный ход, отдал должное союзнику Мая).

— Поясните, — серьёзно попросил замминистра, придерживая за локоть начальника полиции города.

— Вы считаете, что мы и Эдогава-кай оказались на этой улице ради какой-то выгоды? — ультраправый светло и искренне улыбнулся. — Материальной, нематериальной, неважно. Вы считаете, мы здесь ради бонуса? Профита? Каких-то личных либо клановых приобретений?

Миёси-старший остановился, повернулся к Кэну и на долгую секунду замер в глубоком уважительном поклоне: лично у него так изящно сформулировать не получилось бы.

— Разве нет? — нарушил затянувшуюся паузу высокий чиновник.

Старший полицейский Токио хмуро смотрел исподлобья и то ли не решался поправить министерское руководство, то ли сам упустил все оттенки подоплёки.

Видимо, в высоких креслах государственные мужи очень быстро отрываются от улицы и теряют нюх, подумал якудза.

В следующую секунду его удивил Начальник штаба:

— Миёси Мая воспитан в полном соответствии с классическими традициями. У них в семье все мужчины такие, сам он приходится родным внуком Миёси Ямакадзэ, — угрюмо пояснил своим младший чин присутствующей полицейской иерархии. — Тому самому. «Последняя сотня» камикадзе, — омавари-сан зачем-то употребил заимствованный из-за океана термин.

— Токкотай. Помню. — В глазах заместителя министра мелькнуло понимание, которое тут же сменилось глубокой озабоченностью. — А ведь всё сложнее, чем казалось поначалу!

— Слава богам, хоть с нашей мотивацией вы разобрались, — весело подытожил оябун, настроение которого стремительно рвануло вверх. — Тадамити-сан, если бы я хотел каких-то, как вы говорите, бонусов, я бы не надевал на себя это, — он щёлкнул ногтем большого пальца по гербу Эдогава-кай на парадном кимоно. — Не стучал бы лопатой в ваши щиты на старости лет несколько часов по жаре, не подставлялся бы под полицейские тазеры, не нёсся бы в рукопашную, пытаясь опередить выстрелы из ваших помповиков. Я бы поступил гораздо проще.

— Как?

— Явился бы к вам лично и попросил за свою вчерашнюю запись то, что хочу, наедине, — серьёзно ответил Мая. — И вы бы мне не отказали.

— Хороший сценарий, — кивнул чиновник, сосредоточенно просчитывая варианты. — Рабочий, главное. Не могу не спросить: может быть, так и поступим⁈ — на лице министерского проступил откровенный азарт.

Миёси-старший медленно покачал головой:

— Я родиной не торгую. И разговор наш будет другим, не кулуарным договорняком. — В последний момент ему пришло в голову, что он только что чуть не сделал очень весьма серьёзную ошибку.

Хорошо, вовремя спохватился, похвалил себя мысленно Мая и без паузы продолжил:

— Мы родиной не торгуем, — он подступил ближе к Ватанабэ и стал так, что их плечи почти соприкоснулись.

— Занятно будет смотреться на расшифровке записи разговора, — ни к кому не обращаясь, союзник ухмыльнулся своей улыбкой высохшего демона и жизнерадостно вытаращился в горизонт. — С учётом того кто это говорит. И кому.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Накаяма Масатоши, Начальник Штаба токийского департамента, комиссар полиции.

Начштаба едва удержался, чтобы не скривиться, как от кислого лимона: при всех своих плюсах заместитель министра именно от оперативной работы был далёк настолько, насколько можно.