Наследие Мортены - Борзых М. - Страница 4

Многочисленные посетители уже прогуливались между бронированными витринами и стендами, мужчины рассматривали образцы оружия с инкрустациями костью и полудрагоценными камнями, женщины, естественно, рассматривали комплект фамильных украшений Хааннаахов. Ещё бы, нечасто увидишь в одном месте годовой бюджет нашей области. Сделав пару общих кадров, решила, что здесь моя работа закончена, пора писать отчёт и выкладывать очерк на сайт и постить в социальных сетях. Да только заслушалась, уж очень красиво экскурсовод рассказывал про историю украшений.

Семейная легенда гласила, что более десяти веков назад предок этой семьи заказал у ювелиров гарнитур для своей невесты, но накануне свадьбы случилась то ли заварушка с соседями в рамках дележа земли, Средние века как-никак, то ли болезнь какая-то приключилась, но невеста умерла. Все обидчики и возможные причастные к болезни были утоплены в крови, а род получил звание то ли кровавого, то ли кровожадного, что и сокрыто ныне в фамилии Хааннаахов. И главное, что камни в гарнитуре сменили цвет с девственно-белого на изумрудно-зелёный. Вообще, ничего удивительного, что у древних украшений всегда есть сопутствующая легенда, ибо род человеческий слаб, всегда будут изменять, убивать, лгать, воровать во имя любви, но с целью обогащения. Украшения обычно переходят из рук в руки в веках. Просто чудо, что этот гарнитур уже тысячу лет находится в одной семье.

А всё-таки чертовски красивые украшения, не знаю, как они смотрелись бы с белыми камнями, но с зелёными – просто загляденье! Все изгибы на кошках так проработаны, мельчайший коготок, шерстинки, даже усы. Кажется, что киса сейчас фыркнет, потянется, разминая затёкшее тело, и облизнётся. Красота неимоверная, и подозреваю очень правдоподобная. Не одна я рассматривала на гарнитур, вся прекрасная половина посетителей выставки чуть ли не в очередь выстроилась, чтоб разглядеть его поближе.

И тут прогремел взрыв. Показалось, что даже стены многовекового монастыря зашатались, пол задрожал под ногами. Уши заложило. Помещение стремительно заполнялось дымом. Люди кричали и толпились, пытаясь пробиться в сторону выхода. В дыму угадывались мечущиеся тени, кто-то с кем-то дрался.

«Спокойно, Женёк. Только без паники, больше всего людей погибает от неё, а не от непосредственной опасности».

Я присела на пол за бывший алтарь, на котором под бронированным стеклом красовался гарнитур. Надеюсь, что если там стреляют, то алтарь задержит хотя бы часть пуль. Ни черта же не слышно. Я пошарила руками по полу в надежде найти свой смартфон или фотоаппарат, но ничего не нашла, кроме каменной крошки и штукатурки. Попробовала выглянуть с другой стороны, и ничего. И тут в постамент с гарнитуром выстрелили из чего-то калибром явно крупнее АК-74, ибо я спиной почувствовала, как он зашатался и начал оседать на меня сверху.

«Чёрт-чёрт-чёрт!»

Спину, шею в нескольких местах зацепило. Как же больно-то, сука! И непонятно от удара или получила мелкие осколки картечью. Попыталась пошевелиться и стряхнуть с себя осколки, не привлекая внимания. Слух понемногу начал возвращаться звоном в ушах, а может, это звон разбившегося бронированного стекла. В глазах мелькали белые мушки как перед обмороком. По шее потекла струйка крови, но если уж не бьёт фонтаном, то жить точно буду. Криков людей уже не было слышно, дым рассеивался. Спина горела просто нещадно, больно было даже вдохнуть.

Взгляду из-за моей груды камней предстала нерадостная картина. Во многих местах на стенах музея кровь, стёкла вылетели из стеклопакетов. Но как ни странно, большинство витрин целые, не считая моей. Охрана стояла вокруг Баабыра, вся в пыли, штукатурке, помятые, со следами боевых действий. А их начальник был зол, очень зол! Да так, что, кажется, даже рычать начал на них. Их разборки не моё дело, себя собрать бы по кусочкам. Попробовала пошевелиться, каменная крошка в тишине зашуршала весьма отчётливо. Все разом обернулись в мою сторону.

– Кар, вы же отчитались, что эвакуированы все гражданские, – сказано это было таким тихим хриплым голосом, что даже у меня пошёл мороз по коже. Однозначно Кару светит выговор.

– А это что было? – задала вполне закономерный вопрос. – Пострадавшие есть? Удалось кого-то задержать? Все экспонаты на месте?

Представила себе размер скандала и тонны желчи, которые выльются на шефа, что он не смог организовать безопасное проведение экспозиции. Вот уж регионалы вволю отыграются.

Молчание затягивалось. Кар ответил:

– Вам не о чем беспокоиться, вас отвезут в больницу и позже побеседуют, как и со всеми посетителями выставки. Браслет пока останется на вас.

Я попыталась подняться на ноги, но меня повело, поэтому благоразумно сначала встала на колени и охнула. Взгляд упал на мой смартфон и объектив рабочего фотоаппарата, которые валялись в груде каменной крошки, присыпанные штукатуркой. Осколки их не пощадили, стёкла покрылись паутинкой трещин. Не сдержавшись, выругалась забористо, с чувством. Это так не вовремя, ладно ещё телефон, купить такой же китайский можно достаточно дёшево, но фотоаппарат рабочий, и возмещать его стоимость придётся мне. Досада помогла справиться с физическим недомоганием. Я так же на коленях собрала свою побитую технику. Предполагаю, что вид у меня был совсем плачевный, ибо услышала в отношении себя от Хааннааха следующее:

– Кар, отвезёшь девушку в больницу, у неё выдались весьма травматичные дни.

Кар не ответил, только вопросительно повёл бровью в мою сторону. И через пару секунд кивнул себе, вроде как приняв некое решение. Меня подхватили на руки, как будто я вообще ничего не вешу, и бодрым шагом понесли на выход, для прохождения через рамку, видимо. Лежать было бы удобно, если бы адски не болели спина и шея, поэтому понимая, что идти мне будет менее больно, чем притворяться кисейной барышней, честно попросила:

– Поставьте меня, пожалуйста, на пол, мне, конечно, очень приятно, нечасто носят на руках мужчины, но спина болит просто адски. Лучше уж я поковыляю самостоятельно. Да и одежду вам всю кровью испорчу.

Кар хмыкнул и поставил меня на пол, правда, предложил руку для опоры, куда я и сгрузила свою побитую технику, пока забирали из гардероба мою верхнюю одежду и рюкзак. Пройдя со своим скарбом сквозь рамку, мы пошли на выход. Кар галантно открыл заднюю дверцу внедорожника, чтобы я села. А я замешкалась, в темноте не видна была обивка салона.

– Простите, я могу вам обивку салона испортить кровью. Может, есть что застелить?

– Он кожаный, не испачкаете, не беспокойтесь.

Я села на место за водителем, хотелось откинуться на спину, но, судя по ощущениям, там не было живого места.

Взявшись покрепче за спинку кресла, рассматривала своего невольного провожатого. Высокий, с пепельными волосами, широкой нижней челюстью, чем-то напомнил мне актёра из девяностых Дольфа Лундгрена. Машину вёл уверенно, спокойно. Видно, что очень старался объехать ямы, чтобы меня не сильно трясло сзади.

У меня в голове была тьма вопросов, но я не знала, уместно ли их задавать. Поэтому просто вздохнула и, молча, уставилась в окно машины. Я чувствовала, что взгляд Кара иногда перемещался с дороги на меня через зеркало заднего вида. Видно, что я его заинтересовала, но вот в каком плане: женском или профессиональном оставалось загадкой. Через пять минут мы подъехали к приёмному покою больницы. Дверь всё так же успели открыть и даже руку подали.

– Евгения, поправляйтесь. И завтра мы вас навестим, чтобы опросить, вдруг вы что-то вспомните необычное.

– Приходите на работу, всё, что вспомню, расскажу. Правда, вряд ли это вам чем-то поможет, но чем чёрт не шутит.

Внедорожник круто рванул с места и исчез буквально моментально. Представляю, каких усилий ему стоило так медленно ползти по нашим дорогам.

В приёмном покое я ожидала увидеть хаос, ведь пострадавших должно было быть больше, но меня ждали полупустой холл и скучающая дама в регистратуре попивающая чаёк.

Я тихо кашлянула и попросила вызвать хирурга, и только тут меня заметили. Чай красиво запузырился у неё на губах, а дальше раздался визг: