Неидеальные. Откровения о любви (СИ) - Лейк Оливия - Страница 48

— Электроник, — проговорила в темноту, вспоминая разговор в адвокатской конторе. Такой ли он бесчувственный? Машина? Не знаю… С детьми нет. От них ему не было выгоды, нет смысла сближаться, если плевать, если не испытываешь трепета в сердце. Это было искренне, а женщины… Я, ОНА, может, еще кто-то. Брюнетка из ресторана, к примеру. Мы все важны и неважны одновременно. Наверное. Мне так казалось. Даже не хочу вникать.

А Ира — к ней ничего не чувствовала. Даже жалости не осталось: она сама выбрала свою судьбу. Знала про измену жениха и все равно пошла с ним к алтарю! Ей не на кого пенять. Только на себя.

Телефон тихо пискнул сообщением. Я не хотя потянулась к тумбе.

Небесный: Привет. Дети спят?

Он взял за принцип спрашивать про обоих, не только про Кирюшу. Отцом готов стать даже для моей дочери! Я фыркнула тихо. Будто бы просили его! Да, мне все еще было страшно от их сближения: Кирилл маленький, забудет, если вдруг что, а Катя все понимает.

Я: Спят

Я отправила сообщение, но мобильный не убрала.

Небесный: Можно подняться?

Я: Нет

Написала и отложила телефон. Задумалась, прокручивая в голове последние события. Появление Димы, его желание оформить отцовство официально, развод и предложение жить вместе… А если он был в курсе? Небесный в органах работал: много и многих знал, связи обширные, информацию добывать умел. Вдруг откопал, что я дочерью Савицкому прихожусь? Получается, уже не такая безродная, как была раньше. Можно и сына моего признать и меня в общество вести. Не так стыдно…

Обида опалила щеки моментально. Вроде уже столько пережила, видела самые неприглядные стороны мужской души… Он лично мне сердце искромсал, на лоскуты изрезал. Чему я удивляюсь?! И все равно больно…

Я: Жди!

На мне была легкая шелковая пижама — штаны и рубашка, — и я не стала переодеваться. Такие костюмы сейчас даже в офис носят, уж я-то имею право в своем разнести в пух и прах Небесного! Может я строго сужу и в их обществе это норма, но я не позволю себя использовать. Судя по всему, у этих великосветских мудаков какой-то бзик на детей мужского пола! Нет, своего сына им не отдам!

— Ты знал, да?! — резко ткнула пальцем в широкую грудь. — Поэтому понадобились тебе с Кирюшей?

— О чем ты? — Дима удивленно нахмурился и поймал мою ладонь.

— О Савицком! — вырвалась и оттолкнула его. Дима резко стянул с себя кожаную куртку и набросил мне на плечи. Я только сейчас заметила, что дрожу.

— Я клянусь, что узнал только сегодня. К отцу поехал после работы. Туда приехал Герман. Все рассказал. Мне совершенно плевать, какого пола будут мои дети! У меня никогда не было бзика на сыновей, наследников и прочей средневековой лабуды. — Дима притянул меня к себе. А у меня совершенно не было сил сопротивляться: выдохлась, сгорела вся… — Я хочу быть с тобой вне зависимости от всего: родителей, положения в обществе и даже моего отцовства. Ален, я был дураком, слабаком и трусом. Распланировал жизнь и не хотел ничего менять. В итоге сделал несчастными стольких людей, включая себя самого.

— У меня все нормально, — я высвободилась и отошла на шаг, но куртку не сняла: замерзла и пахло от нее приятно: ледяной ветер, дерево и мужчина. Живой? Не робот? — Она знает? — думаю, имя будет излишним.

Дима подошел к машине и распахнул дверь:

— Садись, холодно.

Я сомневалась.

— Нам нужно поговорить, Ален. Не о нас. О вас…

Да, я хотела знать. Должна знать, к чему готовиться. А что придется держать оборону, сомнений не было.

Я села и плотно запахнула полы кожаной куртки — так чувствовала себя защищенной. Это странно, учитывая, с кем я и в чьей одежде.

— Расскажи мне, — попросило тихо.

— Савицкий и мой отец — партнеры. Давно, больше двадцати лет. Был женат пять раз.

Я вскинула голову, ошеломленно хлопая глазами. Дима невесело усмехнулся.

— С матерью Иры прожил пятнадцать лет. Следующие годы менял жен. Хотел, чтобы ему сына родили. Не вышло. Внуков тоже ждал.

— Мальчика? — сухо поинтересовалась, но ответ и так очевиден. Небесный кивнул. — Савицкий так говорил об Ире… — запнулась я.

— У них сложные отношения. Герман не плохой, но классический патриархальный субъект. Для него женщина это кinder, кüche, кirche. Они с отцом очень хотели устроить, так сказать, слияние капиталов. Мы с Ирой через два года после знакомства сошлись. Герман Львович очень ждал внуков Иры…

— И твоих. Называй вещи своими именами, Небесный, — бросила с горькой иронией. Не верю, что мы вообще обсуждали его жизнь с женой. С моей сестрой…

— И моих, — сухо согласился и ко мне потянулся, прядь волос поймал и убрал от лица. — Ален, если бы я знал, что ты беременна…

— Не надо. — прервала жестко. — Ты все равно солжешь. Самому себе в первую очередь. И даже поверишь в свою ложь. Сейчас это очень удобно, правда?

— Ален, я не знаю! — ответил также резко. — Не знаю, понимаешь! Не суди меня за то, что оставил одну с ребенком! Суди за то, что ушел, когда так хотел остаться! За трусость и малодушие суди! За эгоистичную натуру! Но не за то, что якобы не нужны мне были!

— Почему же малодушие. Ты не бросил беременную невесту. Поступок, — заметила сухо.

— Прямо герой! — его тон далек от прямого значения слова.

— Что случилось с ребенком? — спросила раньше, чем подумала. Возможно, эта рана еще болит…

Дима смотрел на меня с минуту, потом пожал плечами.

— Выкидыш. У нас что-то там с резусом-фактором. У меня…

— Отрицательный, я знаю.

Небесный кивнул.

— Из-за меня не прижился плод. Резус-конфликт.

— Причем тут ты? — удивилась я. — У резус-положительной женщины и резус-отрицательного малыша не могло быть конфликта. Только наоборот. Я знаю, проходила это с Катей: я отрицательная, она положительная.

Не то чтобы хотела облегчить груз вины и ответственности, но это правда. Я не врач, но слишком много информации изучала и разговаривала с докторами.

— Я не знал, — задумчиво нахмурился. — Этим вопросом занималась Ира. Я много работал… — и отвернулся к окну.

— Как она отнеслась к нашему родству? — свернула разговор с одной болезненной тему на другую. Я догадывалась, но хотела знать точно.

— В клочья, — коротко ответил Дима. Я громко сглотнула. Для нас обеих это сущий кошмар. — Как и ты.

— Я не хочу иметь ничего общего с Савицким, — произнесла уверенно. — Ты можешь помочь мне? Без условий и выгоды?

Я воспользовалась советом матери. Да, мне было важно, способен ли Дима сделать что-то бескорыстно? Не принуждая и не требуя взамен преференций?

— Я поговорю с ним, но, подозреваю, что легко не будет. Герман Львович такой же настырный, как и мой отец.

— Твой тоже не самый приятный человек? — мне было интересно. Я ведь мало знала о Небесном.

— Если сравнивать Германа с моим отцом, то твой выигрывает. Савицкий предвзято относиться к женщинам. Мой в принципе всех презирает, а кого не презирает, терпит. Вроде меня. Выбора у него нет. Единственное, чем дорожил — его величие в этом мире.

Мы оба замолчали. Я кожей ощутила, что пора уходить. Напряжение, которое всегда между нами было стоило оказаться рядом, нарастало с каждой секундой. Я не знала, что это. Почему только с ним. Наверное, те самые феромоны или сексуальная совместимость. Словами это сложно объяснить. Телами мы понимали друг друга лучше…

— Алена… — заговорил хрипло, — переезжай с мамой и детьми в дом. Я передал твоему адвокату дарственную и ключи. Туда без твоего ведома никто не сунется. Я все устрою.

— Небесный, ты в своем репертуаре! — фыркнула зло. — Я не буду жить с тобой!

— Я понял. Я снимаю то дурацкое предложение. Никаких условий. Пусть будет мой подарок тебе.