Развод. Игра на выживание (СИ) - Коваль Лина - Страница 29

– Яна, добрый день, – произносит Каролина, падая на диванчик напротив.

– Здравствуйте.

– Я очень рада, что вы наконец-то рискнули поговорить о произошедшем.

– А… да, – киваю. – Я решилась. Но у меня будет условие. Вернее, это просьба.

– Вы меня заинтриговали, – заявляет Никифорова, посмеиваясь. Пристально рассматривает моё воинственное выражение лица.

– Мне нужна работа, – выпаливаю и ослепительно улыбаюсь.

Глава 24. Яна.

– Работа? – подозрительно смотрит на меня Каролина.

Выглядит немного озадаченной.

– Она самая, – киваю уверенно, но улыбка с лица стирается. Слишком волнуюсь и переживаю, что она откажет.

– Вам… развлечений хочется?

– Отчего же?

Никифорова кидает короткий взгляд на мою сумку и недоверчиво возвращает его ко мне. Теперь с ноткой осуждения.

– Одна ваша сумка стоит столько, что вы и за год у меня не заработаете.

Блин.

Вещь действительно дорогая.

Выпросила у Богдана на прошлый Новый год. После того как Оля обсмеяла мой любимый рюкзак. Глупый порыв, но Соболев и слова не сказал.

– Дело не в зарплате, уверяю вас, – опускаю голову, пытаясь объяснить. – Я просто… развожусь. Мне нужно чем-то себя занять. А ещё хочу быть полезной. Понимаете?!

Тишина немного нервирует. Конечно, я догадывалась, Никифорова не будет хлопать в ладоши от радости, но я ведь не настолько безнадёжна, чтобы она так долго раздумывала.

– Яна, как вы представляете работу кризисного центра? – Каролина складывает руки в замок.

– Полагаю, к вам обращаются женщины, когда им некуда больше пойти.

– Не только. У нас несколько направлений. Действительно, в центре оборудованы всем необходимым восемь комнат для наших девчонок. Кого–то из них выгнал муж. Бывает такое, что сами сбега́ют даже без обуви.

– Ужас, – округляю глаза и вспоминаю, как удирала по проселочной дороге босиком.

Но одно дело лететь сломя голову от незнакомого насильника, а другое – от близкого человека, с которым когда-то был счастлив. В голове не укладывается.

Молча наблюдаю, как официант размещает перед Каролиной чашку с кофе и забирает мою - уже пустую.

– Хочу, чтобы вы сразу понимали, – продолжает девушка. – Мы часто имеем дело с телесными повреждениями и домашним насилием, помогаем грамотно составить заявление в полицию и предоставляем свою защиту. Кроме того, я довольно много внимания уделяю профилактике.

– Это как?

– Мы проводим различные семинары. Живые или онлайн. В штате центра есть семейный психолог. Темы разные, но в основном, конечно, связаны с тем, как распознать абьюзивные отношения и предотвратить самое страшное.

– Очень интересно, – отзываюсь тут же.

– Вы сказали, что разводитесь, Яна. Надеюсь, у вас не было аналогичного опыта?

– Конечно, нет. Мы… у нас с мужем другая ситуация, – закусываю губу, вспомнив о Соболеве.

Богдан, конечно, злится и раздражается, но чаще из-за того, что долго терпел и молчал. Это те качества, которых мне недостает.

– У меня есть ставка куратора. Это своего рода администратор и менеджер в одном лице.

– Годится, – вскрикиваю, вызывая улыбку Каролины.

– Подождите пока, – снисходительно закатывает глаза. – Подумайте хорошенько. Я не могу обещать вам нормированный график или заработную плату больше прожиточного минимума.

– Я уже всё решила. И очень постараюсь вас не подвести.

Выбирать мне особо не из чего. Я хотела быть полезной и найти работу. А здесь просто счастливое комбо!

– Поняла, что вас не остановить, – Каролина расслабляется и усмехается. – Тогда давайте договоримся перейти на менее официальный стиль. Со мной можно на «ты».

– Спасибо, – смеюсь. – Со мной тоже.

Мы ещё немного обсуждаем предстоящую работу в центре и уже более детально - интервью с подробностями нападения. Всё это время общаемся с некоторой опаской. Как люди, которые пока недостаточно друг друга знают.

– Всегда думала, что все феминистки – это скандирующие о бодипозитиве городские сумасшедшие, – замечаю, когда мы выходим из кофейни.

Каролина громко хохочет.

– Яна, почему ты так решила?

– Не знаю, – пожимаю плечами.

– Феминизм – это, в первую очередь, свобода от предрассудков. И борьба с патриархатом, при которой мы защищаем интересы мужчин в том числе.

– А мужчины-то причём? Их как раз всё устраивает.

– Не скажи. Патриархат ведёт к полному запрету на проявление чувств у половины, принятой считаться сильной, – отвечает Каролина, открывая пассажирскую дверь автомобиля, чтобы закинуть свой рюкзак. – Ведь и мальчиков воспитывают в такой картине мира. Доказывают, что нельзя позволять себе слезы, слабость, эмоции.

– Мне кажется, так давно никто не считает, – замечаю, подумав. – Даже мой муж, имея достаточно сдержанный характер и традиционное воспитание, не стыдит нашего сына за слезы.

– Ох, Яна. Люди очень разные и в большинстве своём ведут себя так, как я сказала. Ты сама в этом убедишься, если тебе понравится работать у нас.

Попрощавшись с Каролиной, радостная усаживаюсь в машину. Еще раз осматриваю черный матовый руль и блестящую эмблему на нём. До сих пор поверить не могу, что решилась!

Отыскиваю телефон в сумке и изучаю пропущенные вызовы.

Три - от Богдана и два от Долинского.

Ого.

Первым делом набираю Соболева. Мы не общались с момента нашего расставания позавчерашним вечером, и я до сих пор помню вкус его губ.

Как же хорошо, что Богдан первый и последний, кто целовал меня в этой жизни! Не представляю, как скоро смогу решиться на подобный субботнему эксперимент.

– Ты звонил? – спрашиваю, унимая дрожь в пальцах, когда слышу хриплое «Да».

Представляю его сидящим в офисном кабинете. Серьезного, собранного или, наоборот, взъерошенного от усталости. Сердце привычно сжимается от тоски.

– Привет, Ян, – отвечает сдержанно. – Решила прокатиться?

– Следишь за мной, Соболев? – огрызаюсь и прищуриваюсь, пристально осматривая территорию парковки.

Никого!

– Ты с отцом своим переобщалась? – отвечает Богдан иронично. – У тебя сигнализация с джи–пи–эс и обратной связью. Мне пришло уведомление на мобильный.

– Ясно, – вздыхаю и растираю пальцами горящую щёку.

– Нормально всё? Надеюсь, за время твоей поездки никто не пострадал?

– Ты поглумиться позвонил? – рычу в трубку.

– Не заводись. Топливо в твоем баке на нуле. Ты в курсе?

Ищу глазами датчик на приборной панели и морщусь от собственной глупости. Почему я об этом не подумала?

– Спасибо, – раздраженно произношу.

– В двух кварталах от тебя наша заправка. Поезжай сразу туда, иначе заглохнешь прямо на дороге.

– Разберусь.

Мне вообще придется как-то самой справляться. Это осознание снова бьет по лицу и рушит весь былой восторг от встречи с Каролиной.

Оба молчим. Совсем скоро мы встретимся с Даней в суде, а сейчас общаемся как ни в чем не бывало. Интересно, он подал встречный иск? Не за этим ли звонил Долинский?

Собираюсь отключиться первой, но слышу ровный голос:

– Ян?

– Что?

– Бак слева.

– Знаю, – шиплю.

Ведёт себя, как самый умный. Словно если я женщина, то ни на что не способна. Феминизм уже не кажется мне ерундой.

Долой патриархат!

– Сказала же, разберусь.

– Ты молодец. Будь осторожнее, пожалуйста, – произносит Богдан, перед тем как отключается.

Глава 25. Яна.

Всю следующую неделю мы периодически контактируем с Богданом при помощи скупых сообщений.

В основном по вопросам, касающихся наших детей, и моего нового увлечения – вождения автомобилем. Я достаточно быстро привыкаю к своей мобильности и уже через несколько дней в первый раз сама отвожу детей в школу и детский сад.

Временами, бесспорно, переживаю.

Особенно когда не успеваю перестроиться в нужный ряд и вынуждена объезжать полгорода, меняя маршрут. Или, не могу припарковаться из-за неопытности. В этом случае приходится разыскивать место подальше и попросторнее.