Развод. Игра на выживание (СИ) - Коваль Лина - Страница 22

Пошел в задницу, Соболев!

- Ты вроде на слух никогда не жаловался?! – произношу, чувствуя внутри водоворот из злобы и дикого возбуждения.

Не обращая внимания на испепеляющий взгляд, прохожу к зеркалу, расположенному над дорогой имитацией камина, и поправляю волосы. Макияж, слава богу, не испорчен. Только помада стерлась.

Украдкой посматриваю на Даню. Впитываю в себя хмурый образ до малейшей детали.

Он немного похудел. Выглядит утомлённым и очень-очень озлобленным.

- Не дерзи, - глухой приказ рассекает пространство, и мои нервы детонируют.

- Да пошел ты, - кривлю лицо. Раздражает это его хладнокровие и уверенность в себе. – Вместе со всей своей группой поддержки. Пошли вы все.

В спину летят тысячу острых иголок, которые я отражаю в него же. Да, дорогой. Я обросла такой броней, которую просто так уже не вспороть одним твоим свирепым взглядом.

- И вообще, - резко разворачиваюсь. – Ты нарушаешь мое личное пространство. Мы так не договаривались.

- Мы с тобой пока вообще ни о чем не договаривались, - отмечает. – Я все жду, когда ты утихомиришься и мы спокойно это сделаем. Но ты не оставляешь мне шанса. Нам не оставляешь шанса, понимаешь?

Усмехаюсь и звонко смеюсь. Опять я во всем одна виновата?

Злая, богатая сучка Яна Шацкая вновь что-то делает не так. Это было в прошлой серии и мне не понравилось.

- Молодец, Соболев, - расхваливаю язвительно. – Просто браво!

Хлопаю в ладоши напоказ и складываю руки на груди. Открытое непонимание в светлых глазах меня распаляет.

- Умело манипулируешь фактами. Перевираешь как тебе удобно. А теперь поднимайся и проваливай, - голос дрожит от злости.

Зачем он пришел?!

Думает, я буду перед ним расстилаться? Слишком много унижений за один вечер. Сыта по горло.

Я… люблю его. Он мой первый и единственный мужчина к двадцати восьми годам. Я помню каждый сантиметр его тела. Вдоль и поперек знаю всю его жизнь.

Черт возьми, я и есть его жизнь. Всегда так было!

Но как же при этом трудно его любить…

И как же нелегко будет вычеркнуть из памяти.

Моя обида просто кричит о том, что любовь к собственному мужу слишком дорого мне обходится, при этом совершенно точно я не вижу отдачи. Даже самый ослепительный огонь гаснет, если вовремя не подбросить в него дров. А наш семейный очаг, кажется, шает и догорает.

Богдан отчаянно отклоняет голову на спинку кресла и устало прикрывает глаза.

Это позволяет мне рассмотреть его как следует. Не знаю, возможно это тактический ход, но я как заведенная с жадностью кружу взглядом по каждой части мощного тела. В вырезе рубашки видна знакомая до боли татуировка, широкие плечи напряжены. Закатанные до локтей рукава открывают сильные руки, по которым, что уж таить, я соскучилась.

У меня только два варианта: вцепиться в него или… прогнать.

- Что ты тут разлегся? – выдыхаю возмущенно, проходя к мини-бару.

Ноги противно щиплет оттого, что они наконец-то согреваются после длительной прогулки по осеннему городу, а по спине, под платьем словно на репите носятся мурашки.

Беру стакан и наливаю себе виски грамм пятьдесят. Кинув озлобленный взгляд на Богдана, который мрачно за мной наблюдает, залпом выпиваю. Не привыкла к таким крепким напиткам, да и напряжение предельное.

Жадно хватаю воздух.

Задыхаюсь оттого, как алкоголь обжигает горло, и кашляю. Как он пьёт эту гадость?!

- Где ты была? Что это был за звонок?

Оглушительно ставлю пустой стакан на журнальный стол.

- На день рождения ходила, - ядовито улыбаюсь. – К твоей подруге. Правда, меня забыли предупредить, что я нежеланный гость.

- Почему?

- Потому что мы расстались, Соболев, - яростно развожу руками, привлекая его горящий взгляд к груди. – Ты всю жизнь обвинял меня в том, что я не принимаю твоих друзей, а оказывается, я им тоже на хрен не сдалась. Вот такая вот история.

- Пздц, - качает Богдан головой и проводит по волосам ладонью. – Что произошло?

- Ничего особенного, - машу рукой. – Не вникай. Какая тебе разница, что меня в очередной раз кто-то оскорбил.

- Произошло недоразумение. Уверен, что Котовы извинятся. Я поговорю с Ярославом.

- Не утруждайся. Всё что надо, ты ему уже сказал.

Мысленно закидываю мужа тяжелыми снарядами. Обвиняю негласно.

- Я похож на балабола? – поднимает Богдан брови и усмехается.

Его мрачный сарказм никуда мне не уперся. Пусть оставит его при себе.

- Ты похож на бесчувственную скотину, Соболев, - выпаливаю дерзко.

В воздухе практически отчетливо слышен треск стакана, сжимающийся в его руке. Кажется, уровень лютой ненависти в когда-то наполненной детским смехом гостиной сейчас смоет нас с головой.

Раскидает по разным берегам. Унесет еще дальше друг от друга.

Хотя куда уж дальше, правда?!

- Это моя территория, - произношу, выходя в прихожую. – Я устала и хочу спать. Закрой за собой двери.

- Давай поговорим, - слышу за спиной тяжелые шаги.

Ускоряюсь.

- Ты выгнал меня, когда я хотела поговорить. Сейчас я тебя выгоняю.

- Ты истерила. Никого, кроме себя не слышала, - хватает за руку, когда я добираюсь до лестницы.

Его тепло проникает в кровь и пытается оживить хоть что-то, кроме разочарования.

- Ты выгнал меня из нашей квартиры, - разворачиваюсь и повторяю. Кажется, в голосе отчетливо сквозит боль и ужас.

- Я тогда разозлился. У меня тоже есть предел. Я не железный, как ты привыкла думать, - отвечает, тяжело дыша. – Но если бы ты слышала хоть кого-то кроме себя и не неслась как угорелая в такси, то обязательно бы заметила, что я почти сразу выскочил из квартиры за тобой и просил вернуться, - выговаривает, заставляя мое сердце трепетать. - Всегда так поступаешь. Я привык. Сначала истеришь, а потом, когда до тебя доходит, начинаешь закидывать звонками и угрозами.

Внутри все обрывается. Душа снова рвется в хлам.

Почему я его не слышала?

Ну, по-че-му?

Тогда ничего бы не случилось.

Почему в порыве бешенства, я не умею замирать и оглядываться по сторонам? Где взять эту чертову особенность? Как высечь её из себя?!

Как?

Вслед за изумлением приходит горькое понимание, что ничего уже не изменить. И то, что он сообщил, никак не может повлиять на уже произошедшие самые страшные минуты в моей жизни.

И абсолютно точно его не оправдывает.

А мне так хочется его оправдать…

Рассказать ему всё… Но зачем? Чтобы увидеть чертово раскаяние на лице и он вернулся просто, потому что пожалел?

Я не жертва.

Я все пережила и вынесла, поэтому забираю свою руку из захвата и спешно поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

- Уходи, Богдан.

Он настойчиво идет за мной. Я так восхищалась его упрямством, а сейчас оно мешает и душит.

- Уходи, - кричу чуть громче.

- Уйду, когда ты объяснишь, почему подала на развод, даже не поговорив со мной? А потом орешь в трубку, что я предатель? Это я предатель?! Ты свое заявление вообще читала? Или отец постарался? Ты заявила о единоличной опеке… Хочешь, чтобы я видел Машу с Иваном только по вторникам и как болван глазел на часы, лишь бы не дай бог не нарушить решение суда?!

- Я хочу, чтобы ты ушел. Проваливай, - повторяю, как заведенная.

Босыми ногами бегу в спальню и пытаюсь закрыть дверь быстрее, чем он доберется до нее. Но не успеваю, и Богдан в последний момент мешает мне спрятаться от него.

Твердолобый!

Ненавижу!

- Уйди, пожалуйста, - умоляю практически со слезами, а внутри срываются заслонки.

Но когда Соболев меня слушался?

Он притворяет дверь и надвигается на меня…

– Богдан, выйди, – произношу зажато.

Голова кружится от его близости и воспоминаний, режущих душу острым канцелярским ножом.

Бью мысленно себя по щекам и отчаянно выставляю перед собой руки, чтобы оставить его на приемлемой дистанции, что должна быть между людьми, которые разводятся после десяти лет в чем-то возможно, неидеального брака.