В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена - Страница 42

— Циндер защищал меня, подобно отцу, а я его предал, — Рейван запустил пальцы в волосы.

— Ты считал свой выбор правильным. Какой выбор ты посчитаешь правильным теперь?

Бледный рассвет застал Рейвана у потухшего костра. Он удивился тому, что не помнил, как уснул. Тело ныло от усталости и ушибов. Болела челюсть, и глаз по-прежнему был слеп. Рейван распахнул одеяла, и первое, что увидел, — свой меч.

«Крин…» — вспомнил он, коснувшись рукояти клинка. Волна гнева натянула жилы — и дрёма окончательно развеялась.

Ульвар принёс воды, чтобы умыться. Рейван поглядел на себя в отражении. Борода его была засалена и топорщилась во все стороны, пряди выбивались из косы. Он провёл языком по десне справа, там, где не было зубов, и поглядел себе в глаза — холодные и жестокие. Ему самому стало страшно встретиться с таким человеком, каким он являлся.

Натягивая кожаный поддоспешник, Рейван увидел на рубашке пятна крови Ингрид и вспомнил о ребёнке, что ждал его в храме. Тепло вошло ему в сердце, но отрадные мысли прервали рожки, протрубившие сбор.

***

Маррей вошла в покои, где ждал её Крин. Он стоял у высокого, обитого золотом ложа. Его камзол лежал на спинке кресла. Взгляд Крина был ласков и добр. Длинная шёлковая рубаха очерчивала его широкие плечи, а из ворота выглядывали волоски. Маррей перевела взгляд на меч, что висел в ножнах рядом с камзолом.

— Давно ты избрал путь воина? — спросила она. — Ты ведь никогда не хотел брать оружие в руки.

— Не я избрал этот путь, — ответил молодой царь. — Кзорги идут, чтобы покорить нас, я должен защитить людей, должен защитить тебя.

— Кровопролитием.

— Я всеми силами постараюсь не допустить этого. Но если меня вынудят, то придётся, — вздохнул Крин.

Он наполнил вином кубки и протянул один из них Маррей. Она горько улыбнулась от того, что человек, который должен был в эту ночь стать ей мужем, был так похож на Рейвана.

Крин обнял Владычицу, и на его рубашке остались мокрые следы от её слёз.

— Ты не желаешь исполнить предназначение? — произнёс он, поглядев ей в глаза.

— Желаю… — ответила Маррей, но в её голосе не было твёрдости.

Крин сел на постель, сжав кубок.

— Тогда почему ты так грустна?

— Внутри меня звучит голос истины, которую я давно знаю. Но я делаю вид, что ничего не слышу. — Владычица сделала глоток вина и горько усмехнулась. Вино разгорячило её кровь и сделало откровенной. — Я боюсь признаться, потому что Богиня не простит мне.

— Простит… — ответил Крин.

Маррей не ожидала подобного ответа и пристально поглядела на него.

— А ты простишь?

— И я прощу, — ласково улыбнулся молодой царь.

Владычица отставила кубок и подошла к нему, заключив колючее лицо в ладони.

— Так прощай же!

Крин медленно обвёл глазами фигуру Маррей, и его взгляд застыл на её лице.

— Прощаю, — сказал он. — Иди скорее, пока не передумал.

Стоя на вершине холма в одиночестве, молодой царь глядел на то, как Верховный ван, покинув ряды своих соратников, приближался к нему по молодой траве. Солнце заблистало на металле его кольчуги и эфесе меча. Крин отёр руки о полы своего белого камзола и поправил золотой обруч на голове. Никакого оружия он при себе не имел.

«Никто меня не спасёт, если он решит меня убить, даже если при мне будет десяток клинков», — сказал Крин своим военным вождям, вступая на этот холм.

И теперь Крину захотелось обернуться к ним, стоявшим в полусотне шагов за спиной, чтобы не чувствовать себя таким ничтожным перед лицом, возможно, главного события в своей жизни.

Наместники говорили ему: «Он — Зверь. Вести переговоры с ним бесполезно». Но Крин надеялся, что ему достанет силы сердца и разума договориться с риссами и избежать кровопролития.

— Приветствую тебя, Верховный ван Эйнар, — произнёс Крин на рисском языке.

Рейван переступил с ноги на ногу. Чёрный мех плаща переливался на его плечах, а глаза холодно блестели исподлобья.

— Ты убил царя Вигга — моего брата по отцу, — произнёс Крин и почувствовал, как щёки его запылали.

Рейван заткнул большие пальцы за пояс и облизнул губы. Насмешливое выражение его лица Крину не понравилось. «Если бы ты была со мной, я бы не боялся так сильно», — обратился он мыслями к Маррей.

Вздохнув полной грудью, Крин набрался уверенности.

— Вигг пришёл с войной в твои земли, я же не желаю воевать с тобой, — голос прозвучал неожиданно твёрдо для него самого. — Я привёз тебе зелье Причастия и готов передать тебе Белый сад. Я хочу, чтобы мы решили все наши разногласия и разошлись с миром, как братья.

Верховный ван приподнял подбородок и вновь молчаливо посмеялся над ним. Крин глубоко вздохнул, гордо поглядев в глаза своему сопернику, и ровным голосом предложил:

— Говори, чего ты хочешь.

Рейван ещё немного помолчал. От ожидания сердце у Крина колотилось, как у загнанного зверя.

— Чего я хочу? — ответил наконец Рейван. — Сперва я думал, что хочу снять твою голову с этого хилого тельца и нанести руны о победе над набульскими царями на обеих половинах моего зада.

Лицо Крина ещё больше разгорелось, но он стойко выдерживал взгляд рисского вождя.

— Но потом я передумал, — добавил Рейван и скривил в усмешке губы. — Я согласен на мир, — сказал он. — Мы возвратимся на север. Я пришлю к тебе людей за своим зельем.

Рейван развернулся, чтобы уйти. Краска отлила от лица Крина, и он выдохнул так, будто огромный камень упал с его души. Но сделал это слишком громко, и Рейван обернулся.

— Если бы я пришёл убить тебя, я бы не говорил с тобой, — сказал он по-набульски. — Ты должен был это понять и не дрожать так.

— Ты прочитал моё волнение?

— Ещё на том конце поля. Но всё же ты проявил смелость и честь, придя сюда. Будь здрав, Крин. И пусть Владычица Маррей родит тебе много сыновей.

Рейван окончательно развернулся и зашагал к своим соратникам.

— Рейван, — позвал его Крин. — Маррей покинула меня.

— Где она? — взгляд рисского вождя вспыхнул.

Крин пожал плечами.

— Она уехала. Куда — не сказала.

— Что ж, — стиснул зубы Рейван. — Я решил отпустить её. Пусть же будет счастлива с кем пожелает.

Опустив голову, он медленно зашагал прочь.

***

Маррей возвращалась с севера. Она была в Лединге, но Рейвана там уже не застала. Ей сказали, он поднялся от ран и ушёл воевать. Длительная дорога сильно утомила Маррей, и конь под ней едва дышал.

Местные жители рассказали ей, что рисское воинство вот-вот сойдётся с царём Крином на холмах. Она всегда бежала от войны, но теперь устремила путь в самое её сердце.

Впереди показался храм Великой Матери, и Маррей решила сменить задыхающуюся лошадь. «Пусть я и не жрица больше, но мать Эдна по старой памяти мне не откажет».

На дворе и в кельях было много народа. Простые люди искали в стенах храма защиты от рисского нашествия.

Маррей привязала коня к стойлу, навстречу ей вышла Ларра, одна из молодых жриц, приглядывающих за конюшней.

— Владычица? — поклонилась она, с трудом узнавая Маррей. — Где твоё золото? Почему волосы твои заплетены в косы?

— Я больше не Владычица, во мне ничего святого нет, — усмехнулась Маррей. — Здесь столько людей. Где мать Эдна? Хочу спросить у неё коня на замену.

— Я подготовлю тебе коня, а ты пока ступай в общий зал. Мать Эдна там, — ответила Ларра.

Настоятельница стояла у стола и месила тесто для завтрашнего хлеба, ей помогала молодая жрица Кендра, а на полу, на соломе, играли дети.

— Останься у нас, Маррей, кругом война, — произнесла мать Эдна.

— Я только сменю коня и поеду. Я спешу.

— Куда же ты спешишь? Сегодня-завтра случится битва. Все попрятались за нашими стенами, боятся, что Крин не прогонит риссов.

— Туда и спешу, — ответила Маррей.

В колыбели настойчиво плакал ребёнок — Маррей полагала, что это дитя кого-то из беженцев.