В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена - Страница 34

Рейван грубо посадил Владычицу на скамью.

— Я не дам тебе уйти, — сказал он.

— Ты ужасен! Ты ничем не лучше Вигга! — прошипела Маррей.

Рейван притянул Владычицу за подбородок и облизал ей щёку. В глазах его, налитых кровью, горело безумие, похоть и невозможное одиночество.

Оставив её одну, связанную, Рейван, будто пьяный, сошёл с крыльца. Ноги его путались и не чувствовали под собой тверди. Он ощутил знакомый гул в голове, перед глазами всё поплыло, и он упал в сугроб. Снег под ним окрасился в багровый цвет. Рейвана вновь рвало, но на этот раз чёрной кровью, а из глаз от боли текли кровавые слёзы.

Один из воинов подбежал к нему, а следом приблизились ван Арнульф и Тирно.

— Что с тобой, Эйнар? Владычица отравила тебя? — спросил разъярённый Арнульф, помогая вождю подняться.

— Нет! — прорычал Рейван, оттолкнув Арнульфа. — Позови сюда Тирно.

— Я здесь, — отозвался рудокоп.

— Сторожи её! — Реван схватил его за ворот и притянул к себе. — И отпусти лишь в том случае, если я погибну.

— Понял, Эйнар.

— Где Лютый? Найди его мне, — Рейван сделал шаг в сторону главного дома и вновь зашатался.

Тирно подхватил его, но не удержал, и оба они повалились в снег.

— Лютый ушёл к набулам ещё ночью, — сказал, тяжело дыша, рудокоп. — Он надеется пробраться в их лагерь и вызволить её.

Рейван набрал в рот снега, пожевал его и выплюнул.

***

Воевода ещё издали увидел холм, на котором высился набульский лагерь. Его озаряли отблески костров, горевших за частоколом. Ночь была темна, Лютый подошёл к самым стенам, уверенный, что останется незамеченным.

«Чёрные ублюдки постарались на славу, — подумал он, осторожно ступая вдоль укреплений. — Стен понаставили, твою мать! Если Рейван пойдёт на штурм, то многие тут и останутся».

Лютый искал любую щель, чтобы заглянуть внутрь. Удача никогда не отказывала ему, он верил, что она не подведёт и на этот раз. Но вдруг залаяли собаки и донеслись голоса. Воевода понял, что попался караулу, и вытащил нож.

Разъярённые псы бросились на него и повалили на землю. Острые клыки прокусили меховое одеяние и сомкнулись у него на боку. Он пырнул пса ножом и попытался встать, но набульские стражи налетели на него из темноты. Удар ноги выбил у него нож. Другой удар повалил Лютого в снег. Солдаты тяжело навалились на него сверху, не позволяя встать. Бок пекло от укуса, кровь сочилась по рёбрам под рубашкой, тяжёлый сапог утапливал лицо в сугробе. На спину и голову обрушивались пинки и удары. Лютый заревел от досады.

Его привели в лагерь, связали и посадили рядом с другими пленными. Воевода попытался заговорить, но не узнал своего голоса: он звучал несвязно из-за сломанной челюсти. На его стон никто не отозвался. Покрытые снегом фигуры не шевелились. Все были мертвы, замёрзли. Мороз успокаивал пылающее рассечённое лицо, но ничто не могло унять колотящегося в тревоге сердца. Взгляд Лютого выискивал следы Ингрид. Но не найдя ничего, что указывало бы на её присутствие, он вскоре опустил голову и поник.

Когда небо начало светлеть, Лютый очнулся от шороха и увидел, как мимо него проезжают два всадника. Первый был кзоргом: в доспехе и тяжёлом плаще. На лошади были закреплены тюфяки для дальнего пути. Во втором всаднике воевода узнал Ингрид, и взгляд его загорелся. Он хотел выкрикнуть её имя, дать ей знать, что он здесь, что пришёл за ней. Но потом понял, что своими словами лишь растревожит её и помешает ей уйти.

«Они увозят её — пусть так, — решил Лютый. — Спасайся, Ингрид! Скоро это место станет всем могилой…»

Воевода стиснул зубы и понурил голову.

Косматый конь шагал по белому полю. Нагруженные полозья, которые он тянул за собой, чертили на снегу две борозды. Ван Арнульф шёл во главе скорбного шествия. С ним было трое его соратников.

Скоро показался стан набульского царя. Увидев, что рисское посольство невелико, навстречу им вышли солдаты, а с ними был и один из людей Гутруда, который понимал по-набульски. Набулы углядели на полозьях мёртвое тело воина, покрытое плащом из медвежьих шкур, какие носили вожди. Повсюду на воине была чёрная запёкшаяся кровь: на богатом плаще, на рубахе, на бороде. Заглянув в лицо покойнику, солдаты сморщились. Они узнали его — это был Зверь из Эскелле, Верховный ван Эйнар.

— Причастие доконало его, — сказал ван Арнульф, поджав губы. — Мы хотим обменять его тело на Ингрид.

Полозья ввезли через ворота, и царь Вигг вышел поглядеть на мёртвое тело своего врага.

— Обменяешь его на Ингрид? — произнёс Арнульф. — Тогда мы уйдём. И дадим вам уйти за Хёммель-Эльву.

Вигг внимательно осмотрел посланцев, но не ответил. Осторожными шагами он приблизился к полозьям. Циндер стоял у него за спиной.

— Ингрид жива? — нахмурился Арнульф, недовольный молчанием Вигга.

Царь цокнул языком, распахивая тяжёлый окровавленный плащ покойника.

Рейван бросился на царя, как зверь в смертельной хватке. Кинжал, который он держал в руке, догнал Вигга и вонзился ему в горло. Захлёбываясь кровью, царь неверными шагами отпрянул от Рейвана и повалился на снег.

Набульские воины взялись за оружие, но, увидев, что их Владыка повержен, оцепенели.

— Я ваш царь! — торжественно выкрикнул Рейван, взобравшись на полозья, чтобы все его видели.

Рисский вождь заметил в толпе вана Гутруда и коротко кивнул Арнульфу, отдав безмолвный приказ. Тот решительно двинулся на Гутруда, извлекая нож. Ван-предатель пытался скрыться за спинами своих воинов, но они не дали ему уйти. Тогда он закричал в испуге, позабыв даже схватиться за меч. Арнульф настиг его и всадил остриё под сердце, а затем провернул его. Гутруд захрипел и безвольно рухнул.

Набульские солдаты и кзорги опустили оружие, готовые повиноваться новому вождю. Лишь Циндер в шлеме с золотыми клыками волка и обнажённым мечом в руке остался стоять.

— Мы свободны! — воскликнул Рейван, поглядев на него.

— К нам подходит рисское войско! — воскликнули стражи. — Всё рисское войско идёт сюда!

— Сложите оружие — и останетесь живы! — выкрикнул Рейван. — Циндер, опусти меч! Прикажи открыть ворота! Всё кончено!

— Ты не убил галинорца! Ты обманул меня! — рявкнул Циндер, указав взглядом на столб, где, припорошенные снегом, лежали трупы риссов. Среди них Рейван увидел окровавленного Дэрона. Глаза воеводы на обезображенном побоями лице горели чёрными углями.

— Приготовиться к бою! — приказал Циндер кзоргам, а сам двинулся на Рейвана.

Воины зашумели, занимая места для боя. Арнульф первым ввязался в неравную драку с кзоргами. Рейван поглядел сквозь снующую толпу в глаза гегемону — человеку, который воспитал его, — и воинственное торжество его погибло. Он сжал рукоять клинка, но не почувствовал в руке силы.

Циндер запрыгнул на полозья и сбил Верховного вана с ног. Съедаемый чувством вины Рейван поскользнулся и повалился с полозьев на землю. В следующий миг он ощутил, как живот его пронзил меч гегемона. Он услышал хруст и хлюпанье разрывающихся тканей. Циндер извлёк клинок из его тела, и резкая боль обожгла Рейвана. Кровь горячим ручьём потекла под доспехом. Поглядев в сторону, он увидел, как замертво рухнул Арнульф. Снежные хлопья безразлично опустились сверху на его тело.

Рейван попытался встать.

— Мне жаль, что ты предал меня, — сказал Циндер, подступая ближе.

Лютый беспомощно глядел на расправу, учинённую над горсткой рисских воинов. В нечеловеческой ярости он натянул верёвку, связывающую его. Она заскрипела и лопнула.

Циндер обрушил смертельный удар на голову Рейвана. С рёвом Лютый налетел на гегемона и помешал ему довершить начатое. Клинок раскроил Верховному вану череп, но не снёс голову. Меч Циндера, обагрённый кровью Рейвана, поразил воеводу в грудь.

В голове Рейвана вспыхнула разрывающая боль. Сквозь кровавые ручьи, стекающие на глаза, он увидел, как Дэрон упал рядом с ним, сотрясаемый смертельными судорогами от соприкосновения с кзоргской кровью.