В объятии Зверя. Том 2 (СИ) - Тирс Зена - Страница 20

— Если я брошу ему вызов — он убьёт близких мне людей.

— А если Ингрид останется вождём, ты её не тронешь?

— Не трону. Я поклялся над кабаньей головой, — усмехнулся Рейван.

— Налейте нам мёда! — приказал Стейнвульф.

На рассвете Ингрид вышла на двор. Лучи солнца озолотили выпавший за ночь снег. На белоснежном ковре не было следа ни человека, ни зверя. Рейван сидел на ступенях крыльца, плотно закутавшись в мех, пар от его дыхания разлетался клубами в морозном воздухе. Он выглядел изнурённым и держался за голову.

— Ты хоть спал ночью? — спросила Ингрид.

— Сам не понял, — вздохнул он. — Перебрал мёда — это точно.

Ингрид присела рядом и с сочувствием тронула Рейвана за плечо.

— Ты остаёшься править, — мрачно произнёс он.

— А где ван Стейнвульф?

— Он не придёт.

— Но мы договорились решить спор на рассвете, — Ингрид вздрогнула от удивления.

Рейван развернулся к ней всем телом, лицо его было тёмнее ночи, а белки глаз от усталости и напряжения покрывала чёрно-кровавая паутина.

— Стейнвульф больше не желает гривну, — произнёс кзорг.

Сзади скрипнула дверь, и Ингрид обернулась. На пороге стоял Лютый.

— Дэрон? — произнесла Ингрид, кивком приглашая его сесть рядом.

Но Лютый не пошевелился. Лицо его окаменело от слов Рейвана. Смерив пытливым взглядом их обоих, воевода вернулся в дом.

Весь последующий день Ингрид его не видела. И даже когда Эрвульф вывел во двор подготовленных в дорогу лошадей, Лютый всё ещё не появился.

— Где ещё одна лошадь, Эри? — спросила Ингрид.

Эрвульф пожал плечами, опустив глаза.

— Лютый не поедет, — ответил он. — Ничего не знаю, не спрашивай, Волчица.

— Дэрон сказал, ты сама так решила, — ответил Тирно, виновато втянув голову в плечи.

— Ладно. Выдвигаемся! — приказала Ингрид, забравшись в седло.

Она отвернулась от соратников, пряча выступившие слёзы.

— Что с тобой? — спросил Рейван.

— Ничего. Поехали домой, — ответила Ингрид.

***

Туманы над покрытыми снегом скалами стояли сплошной пепельной стеной. Дни не распускались в полную силу, и лишь переходы от рассвета к закату были тем коротким временем, когда без огня факелов можно было различать силуэты во дворе. Ветры выли в бойницах крепости голосами призраков и нескончаемо крутили пургу. В комнатах беспрестанно чадили масляные лампы, поддерживая хрупкий огонь жизни среди холода и мрака.

Обитателей Харон-Сидиса этой зимой было мало: война призвала всех. Кзорги сосредоточились в лагере у границ рисских земель в ожидании исхода зимней ночи, чтобы с истощением снежных бурь переправиться по ещё крепкому льду Хёммель-Эльвы и подойти к крепостям северян.

Но до окончания зимы было ещё далеко: пока лишь близилось Зимнее Солнцестояние и перевалы были прочно заперты снегом. Все пути от мира были отрезаны, и потому вдали от того, к кому звало сердце, Владычица Маррей особенно тяжело ощущала одиночество и пустоту.

Накануне самой долгой ночи в году отец Сетт решил сделать особый напиток, чтобы попотчевать свою гостью. Он стоял у огня, бережно помешивая в котле тёмную кипящую жидкость. Терпкий запах наполнял комнату, даруя предвкушение лёгкости и веселья.

— Ох-ох-ох, — тяжело вздохнула Маррей, потерев виски и склонив голову над столом с манускриптами.

— Плохо выглядишь, Владычица. Опять провела бессонную ночь?

— Да. Не могу заснуть часами. Лишь под утро глаза смыкаются, но стоит ветру подуть в стены, тут же просыпаюсь.

— Это от переживаний, Маррей. Ну, ничего, сегодня я избавлю тебя от них.

— Звучит сомнительно, но пахнет неплохо. Что ты там варишь?

— Праздничный напиток. Сегодня риссы отмечают Зимнее Солнцестояние. Но это будет, к сожалению, их последним празднеством, — проскрежетал старый хранитель, коротко взглянув на Маррей.

— Если ты поможешь мне, — Владычица небрежно откусила заусенец на пальце и перевернула страницу манускрипта, — то войны не будет. — Она подняла голову: — Вы будете свободны!

— Я уже рассказал тебе всё, что знал сам, показал все наши записи, — развёл руками отец Сетт.

— Расскажи про кровь. Зачем делать кровь ядовитой? Чтобы раненый кзорг был опаснее живого?

— Верно. Там всё написано.

— А слюна? — Владычица сглотнула, вспомнив поцелуи Рейвана, и вцепилась от смущения в край стола.

— Какое тебе дело до кзоргской слюны? Никто ведь тебя не заставляет пить с нами из одного кубка. Ну ладно, успокою тебя, яд в слюне не содержится. Это побочные жидкости тела, которые создаются из отдельных желёз.

— А семя? — вытянула шею Маррей.

— А семя берётся напрямую из крови. Уж ты должна это знать, Владычица!

Маррей приложила к пылающей щеке ледяную ладонь и тяжело выдохнула.

— И кровь нашу не освободить и не исцелить, — повторил за ней тяжёлый вдох отец Сетт. — Многие до тебя уже пытались, но ничего не вышло.

Маррей резко отвернулась. Она не хотела и думать о том, что не сможет избавить кзоргов от Причастия и сделать Рейвана человеком. Разбирая письмена на древних страницах, она искала ответы. В тайных манускриптах Харон-Сидиса, которые показал отец Сетт, описывались эксперименты по выведению кзорга из зависимости от Причастия, но ни одного удачного исхода среди них не было. День ото дня Маррей таяла от отчаяния.

— Если последняя порция твоего эликсира из Белых цветов не станет прозрачной до рассвета, значит, шансов нет, — сказал старый хранитель. — Мы с тобой уже всё перепробовали. Три месяца опытов, Маррей, — и всё тщетно.

Владычица подняла на отца Сетта уставшие глаза и покачала головой, не желая принимать его слова.

— Хватит, Маррей, оставь заботы до утра, и пойдём к столу.

Отец Сетт улыбнулся беззубой улыбкой, наполняя кубки, и проковылял из маленькой рабочей комнаты в пиршественный зал. Благоухание терпкого разогретого вина, сладкого мёда и корицы соблазнило Владычицу. Она выбралась из окружения манускриптов и отправилась за старым хранителем. Вслед за ней переместились и кзорги-охранники, приставленные Виггом.

Маррей и отец Сетт ужинали вдвоём. Мрак стоял у них за спиной, неуверенно расступаясь вокруг пламени свечей на столе. Двое рабов прислуживали им, но были похожи на тени-призраки, что завывали в ночи на крепостных стенах.

— Что ты добавил сюда, Сетт? Только вино испортил, — посетовала Маррей, играя кубком в руке.

— Пей. Это поправит твоё здоровье и укрепит дух. Ты совсем иссохла. Мало ешь. До весны у меня не доживёшь, — аппетитно причмокнул старый хранитель, нарезая мясо на блюде мелкими кусочками.

— Доживу, поверь, — глаза Владычицы блеснули на бледном худом лице.

Бесшумными шагами подошёл один из кзоргов.

— В крепость прибыл Зверь, — доложил он старому хранителю.

Отец Сетт тотчас поднялся с кресла, накинул тёплый плащ, обшитый по кромке чёрным мехом, и вышел во двор. Маррей вздрогнула от неожиданности и, вопреки приличиям и своему положению, поднялась следом. Ей с трудом верилось, что тот, кого она так ждала, мог явиться в разгар зимы, когда в небесах, оседлав снежные вихри, все духи мира в одночасье устроили пляски.

Оказавшись на крыльце, Владычица услышала обрывки разговора.

— Ты прибыл на Причастие? В такое-то время? — дивился отец Сетт. — Иди же, иди в зал, холодно тут говорить!

Маррей прижалась к холодной каменной плоти стены, ища защиты от пронизывающего ветра. В широком меховом плаще ничто не выдавало в ней Владычицу, и Рейван не сразу узнал её. Приблизившись, он замер на ступенях. Маррей показалось, что он даже пошатнулся.

— Что ты делаешь здесь? — выговорил он.

— Здравствуй, Рейван, — ответила Маррей.

Порывы ветра, сдирающие снег с карнизов, заставляли её дрожать от холода.

— Здравствуй, Марр… — сказал Рейван, голос его прервался.

Владычица не смогла разобрать: рад он ей или раздосадован её присутствием. Отец Сетт нагнал Рейвана, и все вместе они вернулись в зал.