Измена. Серебряная Принцесса (СИ) - Ли Стеффи - Страница 22

— Ты же сказала, что не веришь, будто он будет меня ждать? — уточняю я.

— Конечно, не будет. Я на всякий случай сказала. К слову пришлось. Имела в виду, чтобы ты с этим не затягивала. Я это все говорю, потому что очень за тебя переживаю.

Я знаю, что Уля намного опытнее меня, и часто гораздо лучше меня разбирается в людях.

Но так же, я знаю, что не буду делать того, о чем она просит. Что-то внутри меня в корне не согласно с ее словами и отчаянно сопротивляется совету подруги. Не хочет верить, что Зимний такой, каким она его описала.

Мы общались с ним всего полчаса, но у меня чувство, будто я всю жизнь его знаю. И он совсем не похож на подлого человека…

Конечно, не исключаю, что могу ошибаться, ведь однажды я уже обманулась, но все готова довериться сейчас своей интуиции.

— Хочешь порепетируем? — спрашивает Уля, так и не дождавшись от меня ответа. — Представь, что я — это он, и скажи, чтобы я к тебе больше не лезла.

— Уля, спасибо большое за заботу. Знаю, что ты говоришь все это ради меня, но давай, пожалуйста, вернемся к лекции. Мне важно все записать. К тому же профессор, кажется, поглядывает в нашу сторону. А я не хочу получить замечание в первый же день. — стараясь не смотреть на подругу, продолжаю записывать лекцию.

Видимо, она тоже улавливает, что Степан Алексеевич косится на верхние ряды и на какое-то время наша беседа прекращается. Но буквально через пять минут, Уля снова наклоняется ко мне.

— Но ты же поняла, что я права и сделаешь, как я посоветовала? Мне очень не хочется, чтобы ты потом страдала. Я себе этого не прощу.

— Уля, он не показался мне плохим парнем. Согласна, он не очень красиво ответил тебе, но… — тихо отвечаю я, — Пожалуйста, не волнуйся, я не позволю себе ничего лишнего в общении с ним. Ты же меня знаешь. А значит, никто ничего плохого не сможет мне сделать.

— Не будь наивной, я же пытаюсь объяснить тебе, что он хочет воспользоваться тобой. Неужели ты не понимаешь?

— Когда действительно попытается, тогда я сама сделаю выводы.

Чаще всего я уступаю ей или слушаюсь ее советов. Она опекает меня, почти, как сестра. И иногда кажется, что даже чаще папы, говорит, как сильно любит и дорожит мной.

Но все же я не приемлю, когда мне что-то настойчиво навязывают, и Уля знает, что если я принимаю для себя какое-то важное решение, то остаюсь непреклонной.

У меня порой даже голос в такие минуты меняется.

Я помню, как однажды я позволила себе резко ответить бабушке, когда она отчитывала меня без причины. Она тогда смерила меня гневным взглядом и сказала, что я такая же, как моя мать. Точнее — такая же скверная и своенравная. Я удивленно застыла на месте.

Бабушка никогда не говорила при мне плохо о маме. Она обожала свою дочь и гордилась ею. И эти слова были подобны прозвучавшему грому.

Меня глубоко обидела ее интонация и то, что она такие слова сказала в адрес мамы. Я убежала к себе в комнату и долго плакала. А через пару дней мы начали с ней общаться, как ни в чем не бывало, но никто ни у кого не попросил прощения. Мы просто сделали вид, что этого инцидента никогда не было.

— То есть ты решила не слушать совета более опытной подруги, которая желает тебе добра и переживает? — в голосе Ули ощущаю следы негодования, но стараюсь не обращать внимания.

— Я не собираюсь делать ничего предосудительного.

Она перестает улыбаться и мрачно бросает:

— Я тебя предупредила, Севушка. Потом не плачь.

Стараюсь не думать о том, как именно она описала Зимнего и пытаюсь сосредоточиться на лекции, как она напоминает:

— Помнится моим словам про Петра Сомова ты тоже не верила в школе. Говорила, что он хороший и воспитанный мальчик. А потом кто тебя утешал, когда ты рыдала над той его запиской?

Глава 23

Актовый зал наполнен битком. Даже иголке негде упасть. Некоторые девочки умудряются сидеть вдвоем на одном стуле. Кто-то не заморачивается и устраивается прямо на полу на ступеньках. Это говорит о том, что они каким-то образом умудрились попасть в зал без билетов, но выгонять их никто не спешит. В воздухе витает атмосфера расслабленности и веселья.

Каждые три месяца в Малахитовом Дворце проводятся показы работ творческих факультетов. Расписание появляется в главном корпусе за две недели до начала мероприятия и билеты тут же разбираются как долгожданные горячие пирожки.

Правда, приобрести их за деньги невозможно. Только за баллы, которые можно заработать во время учебы. Также они начисляются или изымаются в зависимости от поведения самого студента, его участия в различных кружках и волонтерских-классах академии.

— Ты уверена, что твой дружок сегодня показывает свою работу? Вдруг он дни перепутал? — с усмешкой уточняет Уля, недовольно наморщив нос, — Мы уже четыре фильма посмотрели, и по мне они все отвратные. Нудные и вялые. Уровень ниже плинтуса. Не знаю, как именно тут учат снимать кино. Но привлечь зрительский интерес у них выходит туго. Еще немного и я засну. Ты тогда разбуди меня, лады?

Мы сидим в отдельной маленькой ложе. В зале предусмотрено четыре таких. Они считаются самыми дорогими и почетными местами.

Билеты покупала не я. Эти два дал мне Андрей, задолго до того, как вывесили расписание. Сказал, чтобы я сама выбирала с кем хочу пойти. Или пришла бы одна. Сам он находиться в зрительном зале не мог, так как все режиссеры и операторы обязаны были следить за порядком и процессом, чтобы не возникало задержек или иного рода проблем с показом.

Конечно, первым делом я предложила билет лучшей подруге.

Признаться, очень хотелось позвать Дарьяну, но Уля бы сильно на меня обиделась. Мы уже не раз с ней чуть ли не ссорились из-за Медной.

И по поводу старшекурсника, с кем я неожиданно даже для самой себя начала встречаться у нас тоже не сходились с ней мнения.

Прошло три месяца с начала учебы. А потепления в общении между Зимним и моей подругой так и не случилось.

Первый месяц Уля была настроена категорически против наших с ним встреч. Рассказывала о нем кошмарные слухи, которые ходили по академии. Как он бросал девушек, и как одна из студенток чуть было не выпрыгнула в окно из-за него, а ему хоть бы что.

Но до меня тоже доходили слухи, и они сильно отличались от тех, которые слышала моя подруга. В них обычно девушки бегали за Андреем и дрались друг с другом, пытаясь привлечь его внимание.

Единственное, в чем полностью сходилось мнение разных источников — Зимний был самым популярным и талантливым парнем дворца.

Медная, с которой мы тогда только-только начинали общаться ещё в начале года, смеялась и без обиняков говорила:

— Он был общественным достоянием, пока ты не появилась. Моя троюродная сестра здесь учится на третьем курсе, и она многое мне рассказала про то, как ты обломала тут людям кайф. Все знали, что Зимний ни с кем подолгу не встречается и его максимум — это дня два-три. Не представляешь, сколько девиц мечтают хотя бы раз оказаться в его постели. Эти идиотки верят, что смогут устроить ему ночью настолько грандиозное шоу, отчего он ошалеет и останется с ними навсегда. — я краснела на этой фразе, а Медная начинала смеяться ещё громче, — Только вот незадача. Появился Серебряник и планам с глубоким минетом пришла хана. Их идеал теперь ходит с тобой за ручку по академии и пылинки с тебя сдувает. Тебе не стыдно отбирать опиум у народа? Даже надежды на разовый секс из-за тебя накрылись чугунным тазом. Потому не удивляйся, за что девки универа тебя не любят. Они почти молятся, чтобы ты наконец ему надоела, и они бы смогли вновь выстроиться километровой очередью к его ногам.

— А ты тоже думаешь, что однажды я ему… надоем?

Я бы никогда не решилась задать такой вопрос Уле — ее ответ я и так прекрасно знала. Была наслышана много раз. Она уверяла, что Андрей лишь играется со мной, а, узнав мою фамилию и положение в обществе, надеется еще и использовать для выкачивания денег. Ведь сам он не так обеспечен.