Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга (СИ) - Лерн Анна - Страница 33

- Это понятно… Пацан, конечно, избалован и с дурным характером. Но все-таки он наш брат, - согласилась со мной Лида. – Тем более родственников нет, а значит, его заберут чужие люди.

- Слушай, я где-то здесь видела сэра Принстона, нотариуса, - вспомнила я. – Может, он что посоветует?

Прощание было тихим и немноголюдным. Несмотря на то, что мачеха с шиком устраивала званые вечера, проводить ее в последний путь пришли единицы. Общество не умело быть благодарным. В нем не было сострадания. Но почему-то все так стремились в его объятия…

Когда все разъехались, мы пригласили сэра Принстона в кабинет на разговор. Лида показала нотариусу долговые расписки и спросила:

- Как нам поступить со всем этим? Неужели нет выхода, и Александра заберут чужие люди?

- Да… Все верно. Городской дворянский совет должен назначить опекуна, но… - нотариус замялся: - Ваша мачеха оставила после себя столько долгов, что, скорее всего, стать опекуном Александра просто не окажется желающих.

- И что происходит в таких случаях? – я с надеждой посмотрела на сэра Принстона. В темном царстве бюрократических правил забрезжил лучик света.

- В таких случаях детей отдают в монастырскую школу. Но у Александра есть вы, и я могу замолвить словечко перед дворянским советом, чтобы он остался с вами, - вдруг предложил нотариус. – Скорее всего, совет даст добро, ведь они не очень любят, когда приходится тратить деньги из казны на обучение сирот.

- А дальше? – Варежкина обвела взглядом комнату. – С этим-то что? С имуществом?

- Советую вам дождаться, когда опишут имущество, продадут его на аукционе, чтобы расплатиться с кредиторами, а потом забрать то, что останется, - ответил сэр Принстон. – Это всё.

Нотариус уехал ближе к вечеру, а мы с Лидой пошли в комнату Александра, чтобы попытаться найти с мальчишкой общий язык. Он наотрез отказывался разговаривать, прятался, даже укусил Варежкину, которая пыталась его вытащить из-под кровати.

- Натерпимся мы с ним! – возмущалась Лида, поднимаясь по лестнице. – Так избаловать пацана! Где это видано?!

- Ничего, все поправимо, - ответила я, хотя прекрасно представляла, что нас ждет. Леди Дивелла постаралась на славу.

Варежкина открыла дверь детской, и мы с любопытством уставились на филейную часть мадам Виланж, которая рылась в комоде. Причем делала она это не очень аккуратно, выбрасывая вещи прямо на пол. Как интересно…

- Могу ли я поинтересоваться, что вы делаете? – вкрадчиво поинтересовалась Лида. – Мадам Виланж?

Гувернантка испуганно выпрямилась, обернулась, вскрикнула, а потом вжалась спиной в ящики высокого комода. Я же смотрела на узел, который она прижимала к груди, и начинала догадываться, что здесь происходит.

- Что это?

- Где? – она проследила за моим взглядом. – Ах, это… Мои вещи.

- Вы собрались куда-то? – Варежкина приблизилась к ней и легонько дернула ленту ее капора. – На ночь глядя?

- Я… я… - женщина начинала паниковать. – Почему вы допрашиваете меня?!

Тянуть больше не было смысла. Я выхватила из рук мадам Виланж узел, и пока развязывала его, Лида держала гувернантку, бившуюся в истерике.

- Вы не смеете! Не смеете! Убери руки, проклятая Гилмор!

- О-о-о-о… - протянула я, увидев драгоценности, сверкающие на шейном платке, в который они были завернуты. В глаза бросились серьги с сапфирами. Их я видела на мачехе в тот день, когда у гранда был спиритический сеанс. – Знакомые вещи…

- Драгоценности мне подарила леди Дивелла! – глаза мадам Виланж забегали. – Мы с ней были дружны!

- Леди Дивелла восстала из мертвых, чтобы сделать вам подарок? – насмешливо уточнила я. – Эти серьги были на ней в день смерти.

Гувернантка замолчала, понимая, что отпираться бесполезно. Она повернулась к Варежкиной и взмолилась:

- Прошу вас, отпустите меня! Я уеду! Мне нельзя в тюрьму!

- Никому нельзя, - хмыкнула Лида и покосилась на меня. – Что с ней делать будем?

- Пусть убирается отсюда. Немедленно! - я завязала платок. – Чтобы духу ее здесь не было.

Варежкина отпустила мадам Виланж, и та выскочила из комнаты, бросив последний тоскливый взгляд на узел.

- Может, не нужно было ее отпускать? – неуверенно произнесла Лида. – Она все-таки воровка.

- Нужно. Никто не должен знать о драгоценностях, - в моей голове уже сформировался план. – Иначе их могут продать с молотка. Мы сами их сдадим куда надо.

- Ты голова, Фунтикова! – прошептала она. – Давай я их спрячу от греха подальше.

Лида забрала узел и ушла. А я поправила прическу и заглянула в учебную комнату, из которой вела дверь в игровую. Александр сидел в самодельном шалаше из покрывал, прижав к себе книгу в красочном переплете.

- Здравствуй, - я присела напротив. – Как ты?

- Уходи! – крикнул мальчик, забиваясь глубже. – Убирайся! Я никого не хочу видеть!

- Мы не желаем тебе зла… - я старалась говорить мягко и ласково. – Наоборот, хотим подружиться. Нам ведь придется жить вместе.

- Я не хочу с вами жить! Не хочу! Вы идиотки! Вы никто! Это мой дом! – голосом, полным злости, прошипел Александр. – Убирайтесь из моего дома!

Я не выдержала. Мне даже пришлось встать на колени, чтобы быть на его уровне.

- Послушай меня. Тебя отдадут в монастырскую школу, а дом продадут. Поэтому советую не закатывать вот такие концерты перед чужими людьми. Мы твои единственные родственники. Но если ты хочешь в монастырь, ради Бога.

Александр отвернулся от меня и, казалось, не слушал. Из шатра лишь слышалось его прерывистое дыхание. Мне было жаль мальчишку: он потерял мать. Вся его привычная жизнь рухнула в один момент. Но иногда просто необходимо быть жесткой, причинять боль ради спасения…

Когда-то я прочитала интересную мысль у Николая Бердяева: «Доброта не противоположна твердости, даже суровости, когда ее требует жизнь. Сама любовь иногда обязывает быть твердым и жестким».

Я поднялась и пошла к двери, но стоило только взяться за ручку, как позади раздался испуганный голос:

- Гвен, я не хочу в монастырь. Пожалуйста, не оставляйте меня!

У меня защемило сердце, но я прекрасно понимала, что воспитательный процесс предстоит длительный и не простой. Эта победа была слишком мизерной, поэтому не стоило обращать на нее внимание.

- Конечно, мы не оставим тебя, - я обернулась и увидела Александра, который выбрался из своего убежища. – Но и ты должен помочь нам. Понимаешь?

Мальчик кивнул, а потом вдруг попросил:

- Можно мне что-нибудь поесть?

- Пойдем… - я обняла его за плечи. – Посмотрим, что приготовили на вашей кухне.

- А в маяке есть кухня? – Александр никак не отреагировал на мое прикосновение.

- Есть. На ней Мариса печет вкусное печенье, и мы скоро отправимся туда, - я вывела его из игровой. – Хочешь?

- Не знаю… - он пожал плечами. – Я теперь ничего не знаю.

- Все наладится, я тебе обещаю.

Глава 33

Глава 33

Кредиторы ждать не хотели, и буквально сразу после похорон приехали приставы для описи имущества. Все это время мы с Варежкиной оставались в усадьбе, потому что теперь это касалось и нас.

Слуги, оставшиеся без работы, пребывали в унылом настроении, ведь искать место в зиму – очень тяжелое занятие. Леди Дивелла еще и жалованье им задержала за целый месяц. Посоветовавшись с Лидой, мы приняли решение, что до Рождества обязательно продадим кое-что из драгоценностей мачехи. Нужно отдать людям заработанное: ведь у некоторых это был единственный источник дохода.

В «Зеленый плющ» три раза в неделю приезжал Грэйс. Он передавал нам приветы от нянюшки, которая очень переживала, и узнавал последние новости, чтобы наша помощница была в курсе всех событий. Если бы не Вельвет и Тьма, им было бы очень одиноко на острове. Щенки не давали скучать ни Марисе, ни Грэйсу.

Через неделю имущество пошло с молотка, а еще через три дня мы поехали обратно на остров. За нами следовал обоз из двух телег с вещами, которые не имели особой ценности, а посему не были проданы. Среди них находилась кое-какая мебель, книги и игрушки Александра, перины, подушки, одеяла и постельное белье. Четыре ковра, посуда и еще какая-то мелочь. Так же мы забрали почти весь гардероб мачехи, не считая шуб и подбитых мехом дорогих плащей. Их тоже продали.