Короли анархии (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 37

— Я… как… Я знаю, что в этих файлах ничего не упоминается о том, что он тестировал на мне вакцину, — сказала она, двигаясь, чтобы вырвать свою руку из моей хватки, но я крепче сжал ее пальцы и отказался отпускать.

— Конечно, он этого не написал. Но он подробно описал испытания, которые проводил, и включил анализ испытуемых. Есть четкие отчеты об успешных случаях наряду с неудачными, которые умерли. — Я увидел вспышку горя, промелькнувшую в ее глазах при упоминании о судьбе ее сестры, и впитал это. Я никогда не испытывал ничего более сильного, чем те эмоции, которые увидел в ней. Ближе всего к ним я ощутил смерть моей бабушки, но это оставило лишь пустоту и одиночество. Не всепоглощающую боль и чувство несправедливости. Я мог только представить, что когда-нибудь по-настоящему пойму это, если потеряю кого-то из других Ночных Стражей… или ее.

— Значит, теперь ты хочешь рассказать обо мне своему отцу? — предположила она, отбросив всякое притворство.

— Нет, — твердо ответил я. — Я не допущу, чтобы этот человек был рядом с тобой. В этих документах нет ничего, что указывало бы на то, что ты одна из немногих успешных испытуемых. Ничего, что могло бы выдать твою роль в этом, кроме этого шрама. И он ни за что не узнает об этом. Я верю, что проводимых здесь исследований будет достаточно, чтобы позволить нужным людям создать вакцину так, чтобы они никогда не узнали о твоем существовании.

— Значит, мы просто сохраним мою причастность в секрете? — спросила она, выглядя так, словно надеялась, что я соглашусь.

— Мы расскажем другим Ночным Стражам, — сказал я, потому что не стал бы хранить от них такой большой секрет. — Но это не выходит за рамки нашего круга доверия.

— Хорошо. — Улыбка тронула ее губы, и она придвинулась на дюйм ближе, как будто думала, что может обнять меня, и я цыкнул на нее.

— Переодевайся, Сирена, тебе предстоит вынести наказание.

Брови Татум поднялись, и ее взгляд снова скользнул к бархатному мешочку, прежде чем она снова закусила губу, и мой член дернулся от идей, которые я не позволил бы ему воплотить в жизнь.

Я пересек комнату, взялся за большое кремовое кресло в углу и подтащил его поближе к кровати. Вспышка боли пронзила мои ребра, но я просто стиснул зубы и продолжил двигаться, пока не добился того, чего хотел.

Татум попыталась подойти и помочь мне, но я бросил на нее сердитый взгляд, чтобы предостеречь, и вместо этого она быстро начала сбрасывать с себя одежду.

Я жадно наблюдал, как она раскрывает мне свое тело, и медленно подошел, чтобы взять бархатный мешочек с прикроватной тумбочки.

Наблюдать за тем, как она надевает белое нижнее белье, было почти так же соблазнительно, как наблюдать за тем, как она раздевается, и когда она, наконец, предстала передо мной, как воплощение невинности, мое сердце учащенно забилось.

Я приблизился к ней, нежно откинув ее длинные волосы за плечи и проведя большими пальцами по ее бокам медленным движением, от которого у нее перехватило дыхание, а позвоночник красиво выгнулся.

— Скажи мне, кому ты принадлежишь, — выдохнул я, зацепляя пальцем одну из бретелек ее подтяжек на верхней части бедра и оттягивая ее от загорелой плоти.

— Ночным Стражам, — ответила она, и хотя я ждал, что она назовет мое имя, я обнаружил, что такой ответ понравился мне еще больше. Она была нашей. Связанная Ночью. Поклявшаяся нам навеки. Что было хорошо, потому что именно столько я намеревался удерживать ее.

Я расстегнул ремешок подтяжек легким движением пальца, и они защелкали по ее коже, заставив ее вздрогнуть.

— На кровать, на спину, колени согнуты, бедра раздвинуты, — скомандовал я и чуть не застонал вслух, когда она мгновенно сделала то, что я сказал. Я знал, что мне следовало бы больше сомневаться в своей потребности в контроле, беспокоиться о том, что это говорит обо мне, но в тот момент я просто смирился с тем, что я сам по себе монстр, и я не собирался прилагать никаких усилий, чтобы изменить это. Особенно теперь, когда я обнаружил, что она так охотно идет навстречу моим потребностям.

Вид ее, вот так распростертой передо мной, вызвал боль в моем пульсирующем члене, поглотившую каждую мою мысль, пока я наблюдал за ней, и мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить о мешочке в моих руках.

— У тебя есть выбор, — медленно сказал я ей, развязывая завязки, и она смотрела на меня с диким голодом в своих больших голубых глазах. — Если ты предпочитаешь, чтобы я наказал тебя какой-нибудь черной работой, тогда скажи это сейчас.

— Я хочу этого, — мгновенно ответила она, все еще не понимая, что я имею в виду, но в предвкушении этого вцепилась руками в простыни.

— Хорошо. Держись за спинку кровати. Если в какой-то момент ты отпустишь, я не позволю тебе кончить. Поняла?

— Да, — выдохнула она, вытягивая руку над головой и обхватывая пальцами каркас кровати из кованого железа.

— Скажи мне, насколько ты влажная, — приказал я, доставая из сумки толстый вибратор яйцевидной формы. У него был изогнутый конец, так что, как только он оказывался внутри нее, он сразу стимулировал ее клитор и точку G. Голодный взгляд, которым она одаривала его, говорил о том, что она очень этого хотела. — Мне нужно его смазать?

— Нет, — выдохнула она. — Я мокрая. Черт, Сэйнт.

Я должен был отчитать ее за то, что она сказала больше, чем просто ответ на мой вопрос, но то, как она выдохнула мое имя, возбудило меня настолько, что я был почти уверен, что могу кончить в штаны, поэтому я пропустил это мимо ушей.

— Хорошо. — Я подвинулся на кровати, разглядывая промежность ее трусиков и с приливом удовлетворения видя, что она не лгала об этом. — Теперь лежи совершенно неподвижно. Я не нарушаю ни одного из твоих правил и не прикоснусь к тебе, пока ты будешь в этой постели.

— П… правилам? Я не думаю, что правила на самом деле применимы к…

— Правила всегда будут применимы ко мне, — прорычал я, игнорируя приступ боли, охвативший меня, когда я забрался на кровать. После этого я отказываюсь когда-либо снова получить травму в своей гребаной жизни. Это было совершенно невыносимо.

Я шел к ней, пока не оказался между ее раздвинутых бедер, глядя сверху вниз на то, как она тяжело дышит из-за меня, пока ее взгляд скользил по моей обнаженной груди. Я не мог не получить серьезного пинка от той силы, которую ощущал, возвышаясь вот так над ней, и, конечно, казалось, что ей тоже нравилось таким образом находиться в моей власти.

Я медленно опустился на колени, крепко сжимая вибратор, когда включил его и провел им по ее трусикам, так что он запульсировал у ее клитора.

Татум вскрикнула, отбиваясь от него, и я с рычанием убрал его обратно, снова выключая.

— Что я говорил о том, чтобы не шевелиться? — Предупредил я, и ее глаза расширились, когда она крепче вцепилась в спинку кровати.

— Извини, — выдохнула она, и я прищелкнул языком.

Я медленно протянул свою руку, сжимая пальцами ткань ее трусиков, прежде чем оттянуть их назад и обнажить передо мной ее киску. Черт, я никогда в жизни так сильно не хотел засунуть свой член во что-либо. Отказывать себе было пыткой. Но я жил ради боли, испытывая свой собственный контроль, так что это была самая сладкая боль.

Я не отрывал взгляда от ее бедер, пока двигал вибратор к ее входу, но все это время чувствовал на себе ее взгляд.

Я вводил его медленно, поскольку старался ни в коем случае не касаться ее плоти своей, и она ахнула, ее пальцы впились в простыни, костяшки побелели, когда она изо всех сил вцепилась в спинку кровати и боролась изо всех сил, чтобы оставаться неподвижной.

Когда я протолкнул его в нее, изогнутый конец занял идеальное положение напротив ее клитора, и я убрал руку за мгновение до того, как почувствовал бы ее влажность сам. Было почти больно вот так отказывать себе, но стон, вырвавшийся у нее, когда я отодвинулся, того стоил.

— Мне нужно позвонить, — сказал я ей, вставая с кровати и занимая свое место в кресле, откуда у меня был прекрасный обзор на нее. — И тебе придется ради этого хранить молчание.