Ворожей Горин – Зов крови (СИ) - Ильичев Евгений - Страница 62

— Да не бойся ты… — и священник с этими словами резко схватил меня за руку, насильно разогнул ее и разорвал у локтевого сгиба рукав там, откуда еще минуту назад во все стороны хлестала кровища. — Ну, и что вы теперь скажете?

Все посмотрели на мою окровавленную руку. Я, в принципе, очень рассчитывал именно на такой результат, но в силу врожденного скептицизма опасался, что дважды такой номер не прокатит. Ан нет, прокатило. Рука была окровавлена, но абсолютно цела, ни единого пореза или шрама на ней не оказалось.

— И тут два варианта, — пояснил отец Евгений. — Либо это божий промысел, либо юноша все же подцепил вашу заразу.

— Ничего это не значит! — попыталась огрызнуться Пелагея, но отец Евгений ее вновь перебил.

— Дамы, я уверен, что мы сегодня найдем компромисс. Ни Синод, ни Совет не желают конфронтации с ворожеями. По Канону вы действительно в своем праве, это факт. Но и Григорий Горин не виновен в том, что его выбрали в наследники силы. О вашем мире он до этого ни сном, ни духом не ведал, а стало быть, и нести ответственность за свои действия не может. Перенять его силу, читай, вернуть свое вы можете лишь двумя путями. Коли сила его признала, а мы все видели, что это так, кто-то из вас может вызвать его на честную дуэль и в споре перед богами выяснить, кому все же должна принадлежать эта самая сила. Но допустить дуэль сегодня, сейчас — значит обречь ни в чем не повинного прихожанина православной церкви на гибель, все равно что возле годовалого младенца дуэльный пистолет положить и разрешить защищаться. Отсюда и срок — год на освоение Григорием дуэльных основ и принципов самозащиты.

— То есть ты, дьяк, хочешь, чтобы мы дали этому щенку время научиться нас убивать? — перефразировала слова священника Радмила.

Отец Евгений при этом даже глазом не моргнул и сознался:

— Ну да, так все и обстоит. Парень имеет право на самозащиту, но сегодня он за себя постоять не сможет, а посему Совет постановил взять свое дитя, пусть теперь для нас и заблудшее, под свое покровительство. Его — на год, его сестру — навсегда. Как-то так. Возражения, претензии, торг?

— Полгода, — сквозь зубы прорычала Пелагея.

— Идет! — тут же согласился священник.

— Эй, — воскликнул я, — не идет! Ты вообще умеешь торговаться? У меня только что год был!

— Ты бы, Григорий, помалкивал, пока я твою задницу спасаю, — в не самой свойственной для батюшки манере прошипел мне отец Евгений, не сводя взгляда с ворожей, которые, похоже, уже локти кусали, что не выторговали еще несколько месяцев, — мы и без того на птичьих правах тут торгуемся.

— Тогда вот вам мое слово, — торжественно произнесла Пелагея, подняв свиток к потолку. — Ни я, ни кто-либо из моей семьи не тронут Григория Горина и его семью до дня летнего солнцестояния. В день, когда Земля-матушка вберет в себя всю силу лета, состоится наша с ним дуэль, ибо я вызываю тебя, ворожей Горин!

— А еще вы весь тот бедлам, что в жизни Григория устроили, исправите, — поставил условие священник.

— Беру на себя, — согласилась Пелагея. — Еще что-то?

— Нет, у нас все. Скажи им «Я принимаю вызов», — сквозь зубы процедил мне священник.

— А я что, отказаться не могу? — возмутился я шепотом. — Слышь, отец святой, я не Пушкин, мне непринципиально…

— Зато им принципиально. Откажешься, и они будут вправе прямо сейчас тебя убить и на куски порвать. А там как знаешь.

— Что, вообще без вариантов? — я умоляюще смотрел на своего нежданного спасителя, но тот лишь только головой покачал:

— Нет, Григорий. Иначе уже никак.

— Твою ж налево и далее по прямой и в (непечатно)! — выругался я и сказал то, что от меня ждали. — Я принимаю вызов!

— Совет и Боги тому свидетели! — завершила сделку Пелагея.

— Да будет так, — кивнул ей священник и потащил меня к выходу.

— Эй, стой, а сестра? Ты ее что, с этими оставишь?

— Этих уже и след простыл, — ответил мне батюшка. — А нам пора когти рвать, пока они не передумали.

Я обернулся и понял, что священник прав — на кухне уже никого не было.

— А как же с ними? — я указал на полицейских, все еще замерших в неестественных позах.

— Через минуту оттают, все с ними нормально будет. Они же твою сестрицу и домой отвезут. Этот-то, поди, — и он указал на Бориса, — знаком с Верой. Поймет, что ей тут делать нечего.

— А как мне с ним объясняться-то? Я ж вовек не отбрешусь!

— Это уже не наше дело, ворожеи все устроят.

— Ну а мы куда? Куда вы меня тащите? Стойте, а вы вообще кто?

Я встал прямо на пороге старенького сруба и заупрямился. Идти непонятно с кем, непонятно куда после этого непонятно чего мне совершенно не улыбалось.

— А мы, Гриша, пойдем тебя готовить к дуэли ворожейской. Неужто ты решил, что сам постигнешь силу, данную тебе свыше?

— Стойте, а как вы вообще на меня вышли? Откуда знали, куда ехать, где искать меня? Вы вообще к какой секте принадлежите?

— Господи, как же много вопросов… — закатил глаза к небу священник и посмотрел куда-то в сторону двора. Я автоматически взглянул туда же и обомлел — прямо посреди двора сидел Василий и спокойно вылизывался.

— Здорово, хозяин! — подмигнул мне кот. — Ты же не думал, что я тебя брошу?

Я только и смог, что рукой в ответ помахать. Отец же Евгений мне на плечи куртку накинул, схватил за локоть и потащил к калитке.

— Его благодари, он нас вывел на тебя. Хороший у тебя слуга, ворожей Горин, ты береги его, пока жив. А сейчас пойдем отсюда, недоброе тут место. Не следует нам тут быть, когда полицейские очнутся. Пойдем-пойдем, все расскажу тебе по дороге.

Конец первой книги.