Черный флаг (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 6

Силеус махнул рукой. - Ублюдок достаточно безвреден, я бы сказал. Беспокоиться не о чем, все пройдет, как всегда? И нам надо поторопиться…  Сегодня может быть наш последний шанс нормально напиться.

-  Что, если капитан узнает, что мы сделали не так, как он просил?

-  Он не прнюхает. Этот старый козел никогда не удосуживался осмотреть трюмы. Поверь мне, все будет хорошо.

- Ну, я не знаю . . .

Силеус похлопал своего спутника по спине. -  Ты слишком много беспокоишься, Андрокл. Это твоя проблема.-  Он ухмыльнулся. - Ну давай же, пошли! Я испытываю жажду. Первый раунд за мной.

Наступила пауза, а потом по палубе пробежала крыса, напугав Телемаха.  Силеус и Андрокл обернулись, и первый прищурился, увидев нового юнгу.

- Что, Тартар тебя забери, ты уставился на меня? -  прошипел он.

- Ничего, -  осторожно ответил Телемах.

- Это верно.-  Силеус сплюнул и придвинулся ближе к мальчику. От его дыхания пахло луком, а глаза злобно блестели. - Здесь не на что пялиться. Понимаешь, парень?

Телемах уставился на дородного матроса, но ничего не сказал. Шрамы на костяшках пальцев мужчины намекали на многочисленные драки, в которых он участвовал, и не было смысла злиться на него. В тесноте трюма, Телемах знал, что у него мало шансов устоятьпротив двух матросов. Он коротко кивнул головой, и Силеус ухмыльнулся, сделав шаг назад.

-  Хорошо, -  прохрипел он. -  А теперь свали с моих глаз.

Телемах отошел в сторону, когда Силеус и Андрокл проскользнули мимо него и, смеясь и шутя, поднялись по лестнице, ведущей к открытому люку. Он смотрел, как они исчезают из поля зрения, и его сердце налилось свинцом. Силеус сразу же почувствовал к нему неприязнь. Было очевидно, что у этого человека была жестокая жилка, из тех, кто любит издеваться над теми, кого считает ниже себя, и теперь Телемаху придется следить за ним. Он тяжело вздохнул. Он пробыл на борту «Селены» меньше суток, а уже успел нажить себе неприятеля.

На второе утро небо прояснилось, и с моря подул свежий бриз. После того, как на борт были загружены последние припасы, команда собралась, чтобы посмотреть, как капитан совершает подношение богам перед небольшим каменным алтарем на носовой палубе, посылая молитву Посейдону о даровании «Селене»  безопасного плавания. Затем Клеместес отдал приказ отчалить, и команда принялась за дело. Пара матросов тащила абордажную доску, а еще двое матросов отстегивали швартовные тросы от стоек, стоящих вдоль причала. Лейтус отдал приказ Телемаху и бросился на помощь нескольким членам экипажа, пытающимся справиться с длинным деревянным древком руля. Он был на удивление тяжелым, и Телемах застонал, напрягшись под его тяжестью, когда команда направила нос корабля к водам гавани. Как только они оказались на безопасном расстоянии от пристани, Клеместес крикнул людям, чтобы те приготовили весла. По его команде дюжина самых крепких на вид матросов схватила гигантские весла, хранившиеся на палубе, и начали подтягивать «Селену» к узкому проходу между молами. Как только они закончили, капитан повернулся к экипажу.

- Убрать весла! Поднять грот! -  проревел он, изо всех сил пытаясь перекричать усиливающийся ветер. – Заняться рифами!

Матросы тут же убрали весла, а несколько человек взобрались на снасти и рассредоточились по рею. Лейтус выкрикнул приказ, и матросы развернули квадратный парус, льняная парусина развевалась на ветру. На палубе остальные члены экипажа втащили шкоты, прикрепив их к страховочным штифтам вдоль деревянных бортовых поручней. Затем люди на рее начали привязывать рифовые шпалы, закрепляя их по всему рею, прежде чем двинуться обратно по канатам. Это показалось Телемаху впечатляющим подвигом, когда он с восхищением смотрел на матросов, спускающихся со снастей, пока «Селена» стремительно мчалась вперед под своим зарифленным гротом, рассекая воду носом.

-  Диметус! = Клеместес крикнул рулевому, дородному нубийскому матросу, стоявшему за мачтой. -  Направляйся в порт. Угол, четыре пальца!

Нубиец уперся ногами в крышу каюты и, опираясь мускулистыми руками на румпель,  и отрегулировал курс торгового судна, пока оно не выровнялось по ветру. Телемах крепко вцепился в корму, его голова кружилась, море бурлило вокруг него, пока "Селена" поднималась и опускалась на волне. Холодный пот начал струиться по его лицу, и волна тошноты внезапно охватила его. Он попытался сфокусироваться на горизонте как на ориентире, чтобы не упасть, но через несколько мгновений наклонил голову вперед и перегнулся с подветренной стороны, выпустив внутренности в пенящиеся белые брызги. Он выплюнул остатки рвоты, затем вытер рот и повернулся обратно к палубе, изо всех сил держась за поручни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

-  Уже заболел морской болезнью? - сказал Лейтус, широко улыбаясь.

-  О Боги!  -  простонал Телемах. - Моя голова . . .

Первый помощник залился смехом. -  Если ты думаешь, что это плохо, подожди, пока мы не достигнем Эвксины. Там будет еще хуже. Тогда ты действительно узнаешь, что такое морская болезнь.

Телемах схватился за живот, уже страшась перспективы провести несколько дней в море. -  Станет еще хуже?

-  Намного хуже. Лейтус от души хлопнул его по спине. -  Не смотри так мрачно. Ты привыкнешь к этому достаточно скоро. Кроме того, там, куда мы направляемся, волнение на море будет наименьшей из твоих забот. Как бы не столкнуться с пиратами, орудующими вокруг Мезии!

-  Разве флот не защитит нас?

- Никакой надежды провались я в Аид.  Эвксин -  это крайняя точка Империи. Римлянам  наплевать на охрану этой территории, поэтому они предоставили местным жителям решать эту проблему самим. Но у них нет ни людей, ни кораблей, чтобы эффективно патрулировать воды, так что пираты завладели всем этим местом. Если мы встретимся с кем-нибудь из этих ублюдков по пути, то только боги смогут нам  помочь.

Телемах хотел было ответить, но "Селена" дернулась, вызвав новую волну тошноты, и он снова перегнулся через перила, его сильно тошнило. Когда волна морской болезни прошла, он поднял глаза и посмотрел на порт, соленый ветер хлестал его волосы и обжигал щеки. Он на время забыл о тошноте в животе и стуке в голове, когда странная смесь страха и возбуждения закружилась в его груди. Он впервые уходил из дома на корабле, полном незнакомцев, направляющемся в один из самых отдаленных уголков Империи. Это была возможность пойти по стопам отца и начать морскую жизнь, полную приключений. Возможность, за которую он был полон решимости ухватиться. Он бросил последний взгляд на порт.  Затем повернулся и посмотрел вперед, как «Селена» двигалась в открытые воды.

Глава четвертая

Первые дни на борту "Селена" прошли для Телемаха несчастливо. Помимо бесконечного списка обязанностей, составленных для него Лейтусом, новый юнга должен был бороться с постоянными приступами морской болезни и насмешками некоторых старших членов экипажа каждый раз, когда его тошнило. Каждый день он трудился над и под палубой, опорожняя вонючие трюмы, отмывая палубы и готовя еду. У Лейтуса был острый глаз, и он настаивал на том, чтобы лично проверять его усилия после выполнения каждой задачи. Первый помощник всегда придирался к его работе, делая критические замечания и усугубляя страдания молодого человека. Вскоре нервное возбуждение первых дней в море сменилось глубокой тоской и одиночеством, и он горько проклинал себя за то, что согласился принять предложение капитана присоединиться к экипажу.

Каждый день после того, как он заканчивал свои обязанности, он отчитывался перед Лейтусом, и первый помощник инструктировал его по основам мореплавания. Уроки были долгожданным отдыхом от бесконечной рутины, поскольку Лейтус учил его, как завязывать различные узлы и как разворачивать и зарифовывать паруса. Телемах практиковался в лазании по такелажу и в использовании поводка для измерения глубины моря на мелководье, а Лейтус показал ему, как управлять судном с помощью румпеля, и объяснил, как работают паруса и ходовая часть. Сначала Телемаху было трудно сосредоточиться потому, что его желудок продолжал бурлить. Но после первых нескольких дней морская болезнь начала проходить, и он стал более уверенным в себе, демонстрируя энтузиазм и жажду учиться на своих ошибках, которые произвели впечатление даже на скупого первого помощника.