Когда земли окутает мрак - Вуд Яна - Страница 7

– Да так и вышло, – вздохнул Гэдор. – Мы странники без дома и без рода. Никто нам не указ. Бродим по миру. Отправляемся туда, куда сами решим.

– Изгнанники, значит? – прищурился Угой. – Так и подумал. Что же вы такого сотворили?

– Всё довольно непросто, – качнул головой Гэдор. – Я бы так сказал… Сперва кое-что сотворили с нами. А потом уже кое-что сотворили и мы. С тех пор живем сами по себе.

– Сами по себе, – задумчиво повторил Угой. – И как вам спится после всего? Память не гложет? Кошмары не мучают по ночам?

Хейта устремила на номаэта испытующий взор.

– Всякое бывает, – пожал плечами следопыт. – Со страшным прошлым жить всегда непросто.

Угой вдруг странно усмехнулся.

– И бродите, значит, по свету, потерянные и одинокие. От себя пытаетесь сбежать, от темноты. – Он махнул рукой. – Без толку, от себя не убежишь.

Повисло неловкое молчание.

– Может, – наконец тихо проронила Хейта, – поначалу так и было. Но потом мы нашли новый смысл. Наверное, даже призвание. Кто-то из дерева мастерит, кто-то из железа. А мы на помощь приходим.

На лоб Угоя сбежались морщинки, он пожал плечами и не ответил. Хейта вскинула на него посуровевшие глаза.

– Можешь сказать то же и о себе? Или ты всё еще потерян?

На этот раз под ледяным пологом воцарилась звонкая тишина. Номаэт моргнул и тихо проронил:

– А ты и впрямь до жути прозорлива.

Девушка потупилась. Она не намеревалась задевать сурового номаэта, но и промолчать не смогла. Посидела еще немного, хотела взять строганины, но кусок больше в горло не лез. Бросила задумчивый взгляд на тропу. Та сверкала, теряясь в чаще, словно звала… Хейта долго не раздумывала, отбросила теплую шкуру и вынырнула из убежища.

– Куда это ты? – окликнул ее Гэдор.

– Пойду прогуляюсь, – ответила она. – Когда еще мне выпадет попасть в настоящий ледяной лес!

Хейта зачарованно вглядывалась в кристально чистую чащу. По обе стороны от тропинки стояли ледяные деревья, прозрачные листья на них мерно колыхались, наполняя воздух тихим перезвоном. Кроны одних деревьев были густы. Других – унизаны крошечными молодыми листочками. А на некоторых и вовсе едва зарождались первые цветы. Одно деревце же было совсем голым, под ним высился ворох палой листвы, из которой выглядывало несколько прозрачных ледяных грибов.

– Какое же время года властвует здесь? – завороженно прошептала Хейта.

– Серебряный лес не знает времен года, – прозвучало за ее спиной.

Девушка обернулась. Перед ней стоял Йэол.

– Весна, лето, осень, даже зима самым невообразимым образом здесь перемешались.

– Откуда тебе это известно? – спросила Хейта. – Ты вроде тоже попал сюда впервые.

– Так и есть, – ответил тот. – Но я слыхал про то от Угоя.

– Конечно, – кивнула девушка. – Вы двое старые друзья?

– Вроде того, – качнул головой парень и, смешавшись, добавил: – Ты не держи на него зла, он не хотел вас обидеть.

– Я его тоже не хотела, – пожала плечами Хейта. – Всё получилось как-то само.

Йэол кивнул и огляделся.

– Позволишь с тобой прогуляться?

Хейта улыбнулась.

– Идем. И расскажи мне больше об Угое.

Парень задумчиво нахмурился.

– Раньше он был другим. Веселым и открытым. В деревне все его любили. Старейшина прислушивался к его советам. Угой со временем вполне мог сменить его на посту.

– Что же случилось? – тихо проронила Хейта.

Лицо Йэола дернулось, точно одно лишь воспоминание об этом причиняло ему нестерпимую боль.

– Однажды в деревню пришел медведь, – проговорил он. – Сперва никто особенно не испугался. Медведи иногда забредают к нам в поисках пищи, но обычно никого не трогают. Этот же зверь, видно, совсем одичал от голода. Он носился по деревне, сметая всё на своем пути. Жена Угоя и их маленький сын попытались укрыться в доме, но не успели. Яростный зверь подмял их под себя и просто… просто растерзал. – Номаэт тяжело вздохнул. – Угой не успел этому помешать. Он склонился над останками жены и сына и заревел во все горло. Медведя же попытались заколоть, но тот убежал. Тогда Угой, схватив охотничье копье, бросился следом. – Йэол приумолк, с печалью вспоминая былое. – Он вернулся через несколько дней, весь искалеченный, вымазанный в крови, со страшным шрамом на правой щеке. А в ответ на изумленные вопросы, лишь бросил сухо: «Медведь вас больше не потревожит». С тех самых пор прежнего Угоя мы не видали. Он стал пропадать на охоте, жить наособицу и до этого раза в деревенские дела не влезал.

– Да уж, – качнула головой Хейта, – горькую историю ты мне поведал.

– Думаю, – обронил Йэол, – в гибели родных Угой винит себя. Что не смог вступиться за них. Не смог уберечь.

– И память гложет его по ночам. И кошмары, как видно, мучают. – Хейта тяжко вздохнула. – Я так и поняла, что он в первую очередь говорил о себе. – Она нахмурилась. – Но если Угой столь нелюдим, как вам удалось подружиться?

– Похожий опыт, – печально улыбнулся тот.

– Ты тоже кого-то потерял? – тихо проронила она.

– Несколько лет назад болезнь унесла с собой всю мою семью, – тихо ответил Йэол. – Младшую сестренку, отца и мать.

– Мне очень жаль, – прошептала девушка.

Йэол благодарно кивнул.

– Тогда мы и сблизились с Угоем. Он один понимал мою боль. Я стал ходить с ним на охоту. Он многому меня научил. В деревне мы почти не бывали. Но время шло, и мне захотелось перемен. Посидеть со всеми у костра, на праздник сходить. Я попробовал позвать с собой Угоя, но он остался глух к моим словам. Тогда я и понял, что он не вернется.

– Тут ты не прав, – улыбнулась Хейта. – Он хочет вернуться. Даже делает попытки, просто сам пока не осознает. Или почему, ты думаешь, он отправился в это далекое путешествие? – Девушка ободряюще похлопала его по плечу. – Не тревожься об Угое. Для него не всё еще потеряно.

Лицо Йэола просветлело, точно с сердца его свалился камень. Оглянувшись, парень предложил:

– Пойдем обратно?

– Ты иди, – мягко сказала Хейта. – А я еще тут поброжу. Уж больно он красивый, этот лес.

Хейта снова шла по заснеженной тропе в одиночестве, однако это ее совсем не тяготило. Вокруг потянулись кусты, унизанные крошечными ледяными ягодами. По стволам деревьев побежал густой игольчатый мох. Время от времени какой-нибудь стылый лист срывался с ветки и с тихим звоном опускался на снег.

А потом деревья вдруг расступились, и перед Хейтой раскинулась светлая поляна, посреди которой высилась пушистая ледяная красавица-ель.

Могучие ветви и тонкие веточки, припорошенные снегом, были усыпаны острыми иголками. Пузатые шишки, покрупнее и поменьше, свисали с прозрачных ветвей. Ясный свет, щедро изливаясь с небес, заставлял волшебную елку загадочно переливаться и сверкать. Ничего красивее Хейте видеть не доводилось. От восхищения у нее захватило дух!

Вдруг тихий шелест вынудил ее обернуться. Из лесной чащи, горделиво переступая длинными лапами, к ней неторопливо шел лисоволк. Зверь был соткан изо льда, от высоких ушей до кончика пушистого хвоста, но она признала его без труда, выдохнула тихо:

– Ройх…

Хейта шагнула вперед, протянула дрожащую от волнения ладонь. Он сделал еще несколько шагов и замер. Прижал уши к голове, запрокинул к небу острую морду. Ни звука не донеслось из раскрытой пасти, но Хейта точно знала – ледяной зверь тоскливо и беззвучно выл.

Хейта бросилась вперед – хоть на мгновение успеть коснуться рукой, прильнуть к высокому лбу. Но лисоволк внезапно обернулся хороводом колких снежинок. Подхваченные ветром, они скоро истаяли в вышине. А Хейта осталась стоять, одинокая, опустошенная, чувствуя, как помимо ее воли противно защипало в носу.

– Что это был за зверь? – голос Брона заставил ее обернуться, но на этот раз совсем не напугал.

– Лисоволк, – ответила она и неловко улыбнулась. – Вот, значит, какие звери водятся в этом лесу. Ледяные.

– Ты назвала его Ройх. Отчего?