Слишком заманчиво - Фостер Лори - Страница 35

Дженкинс понимающе кивнула и потянулась, чтобы заглянуть в его лицо. Ной увидел, как блестят ее глаза, как нежно мерцает ее матовая кожа.

– Ты ее друг, и ты боишься, что тот человек, с которым она сейчас, принесет ей боль.

Ной замер от удивления:

– О чем ты говоришь? Грейс прижалась к нему лбом.

– Ной, я ведь не дура. Я знаю, что у Клары есть кто-то другой. Поэтому ты и разорвал помолвку. Я думаю, что это кто-то из ресторана, поэтому ей и нравится там бывать.

Ной удивленно посмотрел на нее:

– Ну у тебя и голова! – Он был поражен ее наблюдательностью и чувствительностью по отношению к другим людям. Грейс попыталась устроиться поудобнее на его груди, что сразу же заставило его отвлечься от этих мыслей.

– Но это же очевидно каждому, кто тебя знает. Для того, чтобы ты отменил свадьбу, должна была быть какая-то очень важная причина. Мне кажется, что эта причина – любовник.

Харпер ни с кем, кроме брата, не собирался обсуждать эту проблему, да и то только затем, чтобы выпустить накопившиеся эмоции. Он заранее знал, как тот отреагирует, что обругает всех и предложит Ною свою поддержку и все, что ему понадобится в загулах. Харпер не обсуждал этого ни с кем другим, потому что у него осталось давнее чувство ответственности за Клару. Он не желал, чтобы пострадала ее репутация, чтобы ее осуждали.

Грейс ее не обвиняла. Ночь была темной, а комната достаточно тихой, располагающей к откровенным беседам. А Грейс – мягкой, нежной и такой близкой. Ной понимал, что ему недостаточно слепой поддержки брата. Ему нужны были понимание, защита. Он хотел высказать свои мысли беспристрастному слушателю.

– Когда я их увидел, мне не было больно. Дженкинс крепче прижалась к нему. Она долго молчала, затем спросила:

– Ты застал их вместе? – Да.

– Наверное, это был шок для тебя. Он содрогнулся.

– Думаешь? Я считал, что все в моей жизни было рассчитано, я думал, что знаю, что нужно делать. Но, – Харпер покачал головой, – я застал их в постели буквально в процессе соития. И именно тогда я понял, что не люблю ее, потому что единственное, что меня тогда заботило, – как все воспримут наш разрыв. Моя бабушка очень долго лелеяла мысль о нашей женитьбе. Она действительно любит Клару.

– И тебя она тоже любит. Ной рассмеялся:

– Ну да, так сильно, что уволила. Грейс замерла, затем быстро заговорила:

– Нет, Ной, не думай так. Ты же знаешь, что Агата сначала действует так, как диктует ее гордость, а потом сама же об этом жалеет.

– Милая, все в порядке, – мягко сказал он, чувствуя себя немного глупым.

Дженкинс смотрела на все несколько мелодраматично. Это было совершенно ему несвойственно и именно поэтому глупо.

– Я взрослый мужчина, а не мальчик.

– Ной, но я уверяю тебя, что Агата и сейчас пытается понять, как вернуть тебя и при этом не потерять свое лицо.

– Думаешь?

Грейс уверенно кивнула:

– Для Агаты жизнь – это стратегия. Она только и думает о том, чтобы просчитать все до мелочей, о том, чтобы держать все под контролем. Это так важно для нее.

Когда дело касалось его бабушки, Грейс всегда была очень проницательна.

– Все, что ей нужно было сделать, так это просто спросить меня. – Ной неестественно улыбнулся. – Черт, я все-таки люблю эту старую ведьму.

Агата научила Ноя, как заниматься бизнесом, она показала ему, как нужно соответствовать обществу, как преодолевать возникающие трудности, как вообще добиться успеха. И он был ее должником. А вот чего не дала ему Агата, так это гордости и самоуважения. Эти два качества были неотъемлемой чертой характера Ноя. Возможно, это было врожденным, а может быть, жизненные коллизии воспитали в нем эти качества. Харпер высоко ценил все сделанное для него Агатой. Но в глубине души знал, что каким-то образом он все равно изменил бы обстоятельства своей жизни, с бабушкой или без нее. Больше всего сейчас ему нужны были бы безусловная вера, любовь и верность Агаты. Но как раз этого она ему не дала.

Словно отвечая на его мысли, Грейс сказала:

– Ной, Агата тоже тебя любит и гордится тобой. Думаю, ей хотелось бы быть причиной всех твоих успехов, но она так же, как и я, все понимает. Ты самый умный мужчина из всех, каких я когда-либо видела. Я ни капельки не сомневаюсь, что ты выстоял бы и сумел добиться положения независимо от Агаты.

Харпер крепко обнял Грейс. Она принадлежала к тому типу женщин, которые говорят то, что думают, и полностью открывают свое сердце любимому мужчине, причем делают это с удовольствием. И она уже открылась ему. С каждой минутой, проведенной рядом с Дженкинс, он все больше осознавал этот факт, и это его безумно волновало. Ной решил сменить тему:

– Я только сейчас понял, что ты не спросила меня, с кем же спит Клара.

– Это меня не касается. – Грейс нежно поцеловала Ноя в шею, слегка укусив его. – Но признаю: я рада, что она спит не с тобой.

– Грейс… – Харпер повернулся и обнял Дженкинс.

Она была такой мягкой, такой нежной, она пробуждала в нем желание. Не спрашивая разрешения, она обвила его своими руками и призывно подалась вперед.

– Ты должна мне пообещать… Не раздумывая, она согласилась:

– Все, что угодно.

Зловещим тоном, ненавидя себя в душе за неспособность удержаться от этой просьбы, Ной сказал:

– Поклянись мне, что, пока мы вместе, ни один мужчина не коснется тебя.

К его удивлению, сама мысль о том, что Грейс будет вот так же лежать с другим, наполняла его гневом. Когда он увидел обнаженную Клару, стонавшую в руках своего любовника, это не сильно тронуло его. Но с Грейс все по-другому.

В темноте ночи ее мягкая нежная улыбка была едва различима. Он думал, что она сразу согласится, но Дженкинс неожиданно возразила:

– Ной, я не нужна другим мужчинам.

– Ерунда! – Как она могла быть столь слепа к собственной привлекательности, сексуальности? Его раздражала ее неуверенность в самой себе. – Пообещай, Грейс.

Она обвила его шею руками и прижала свои губы к его губам.

– В этом нет никакой необходимости, – сказала она твердо и добавила: – Но если тебе это нужно, то я клянусь.

Ной страстно поцеловал ее, прикусив нижнюю губу. Он был смущен и зол на самого себя. Грейс погладила его по волосам, плечам, и Харпер успокоился. Своей полной самоотдачей она заставляла его чувствовать себя одновременно и сильным, и слабым.

Вдруг Ной перестал ее целовать. Он желал Дженкинс, желал утонуть в теплом, влажном объятии ее тела. Но прежде хотел опять о чем-то спросить.

– Почему на тебе была эта форма, Грейс?

– Бен настоял, – пробормотала она, пытаясь снова поймать его губы.

Его подозрения подтвердились. Ной резко сел на кровати. Он смотрел на нежные очертания ее тела.

– Господи, Грейс, я так и знал! Что-то эта одежда мне очень знакома. Только не говори мне, что твоя новая работа – у Бена.

В комнате было тихо.

– Ну? – требовательно спросил он. Дженкинс пожала плечами и села на кровати.

– Так ты хочешь, чтобы я сказала, или нет?

– Знаешь что… Так это правда?

Грейс медленно поднялась:

– Ной Харпер! Ты для этого меня разбудил?! Говорить о настолько далеких от секса вещах!

Гнев, вызванный его настойчивостью, чувством собственности по отношению к ней, просто пылал в Грейс. Ной же представил себе, как Дженкинс будет ходить по бару Бена и все мужики будут глазеть на нее и распаляться. Это было невыносимо. Он сжал плечи Грейс и уложил ее обратно в постель. Навис над ней так, что она чувствовала его дыхание на своих губах. Подчеркивая каждое слово небольшим покачиванием, Ной сказал:

– Я не хочу, чтобы ты там работала.

Дженкинс фыркнула. Хотя ее лицо было почти неразличимо в темноте, он знал, что она пристально смотрела на него немигающим взглядом.

– Я не собираюсь спрашивать твоего разрешения. И это была правда. Правда, которая ему совсем не нравилась.

– Это нехорошо, – сказал он.

– Я большая девочка.

Ее ударение на слове «большая» было уж слишком наивно. Он зарычал и встряхнул ее.