Хочешь мира… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович - Страница 57

— У вас рядом есть Усолье-Сибирское. Издавна там добывают соль, но пару лет назад добычу перевели на промышленную основу. Но посмотрите на экран — свет опять померк, и пошли слайды с изображением игрушек, изолированных проводов, дерматиновых диванов и обуви, пластиковых линеек и посуды — всё это не может быть сделано без соли, леса и электричества. Соль у вас уже есть, лес тоже валят. Гидроэлектростанция замкнёт эту фигуру, и вы сможете стать мировой столицей пластиков. И, разумеется, это повысит спрос на всё, что вы сейчас производите.

А вот и ответ местным на темы «подгребут всё под себя» и «делиться надо». Пора завершать, пока зрители не устали.

— И последнее, дамы и господа. Наш проект принесёт вашему городу не только электрическое освещение на улицах, мировую известность и большие доходы. Нет, он сделает Иркутск настоящей столицей просвещения Восточной Сибири. Для того, чтобы справиться с этими задачами городу нужен Университет. И нам нужно, чтобы у вас открылся Университет. Самое позднее — к началу следующего учебного года. У вас должно вырасти число гимназий, реальных училищ и обычных начальных школ. В ближайшие пять лет после начала строительства нашей общей гидроэлектростанции наш Холдинг откроет здесь, инженерный и электротехнический институты. И это не считая уже упомянутого мной института по разработке и совершенствованию счётных машин.

И тут я не врал ни капли. Счетные машины этого времени «жрали электричество, как бегемот веники». Так почему не создать крупнейшие расчётные центры рядом с крупнейшей электростанцией? Но покупать для этого счетные машины у американцев я не собирался. Обойдутся! Свои построим. А значит, и Институт надо создавать именно тут.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Выступать мне тогда пришлось много. Перед дворянским собранием и купечеством, перед активистками суфражисткого движения и местными филиалами партий Прогрессистов и конституционных демократов, перед учителями и местным Обществом Эоектрификации. И даже перед Обществом дружбы с Китаем. Я несколько удивился, но оказывается, здешние купцы торгуют с Китаем ещё с семнадцатого века, так что связи старые, наработанные. То выступление перед Общественным собранием подытоживало этот бесконечный каскад презентаций, было венцом…»

Иркутск, улица Амурская, Здание Общественного Собрания,

4 (17) августа 1912 года, суббота, около пяти часов вечера

— Таким образом, Общественное собрание одобрило проект строительство гидроэлектростанции на реке Ангара близ города Иркутска с электрической мощностью до миллиона лошадиных сил[5] при соблюдении следующих обязательных условий…

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Дополнительных условий иркутяне выставили немало. Помимо совершенно разумных и оправданных, вроде содействия в переезде всем, чьи дома окажутся затоплены и перевозе либо замене всех затопленных сооружений, они вписали и открытие Университета к будущему учебному году, и пятидесятипроцентное участие в Акционерном обществе по электрическому освещению улиц, а также вечный льготный тариф на электроэнергию для этого Общества.

И совсем уж ни к селу, ни к городу было финансирование ремонта набережной и дорожного покрытия на трёх улицах города…'

Поезд, около десяти вёрст от Иркутска,

5 (18) августа 1912 года, воскресенье, позднее утро

— Юрий Анатольевич, поступила радиограмма из Новониколаевска[6]! Тамошние утренние газеты очень своеобразно описывают наше вчерашнее выступление. Дескать, вскорости место первого города Сибири уйдёт в Иркутск! Боюсь, надо и там задержаться и выступить!

— Ну, твою ж мать! — не сдержался я и треснул кулаком по столу.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Останавливаться и выступать нам пришлось еще много где. В Екатеринбурге, Перми, Усть-Сысольске[7], Архангельске…

Разумеется, нам удалось успокоить жителей Новониколаевска, приводя пример Беломорска и Петрозаводска. Дескать да, Беломорск стал «столицей прогресса», но ведь и Петрозаводск не захирел, а наоборот, получил мощнейший толчок к развитию.

Но все мы рвались домой[8]…'

Беломорск, квартира Воронцовых, 5 (18) августа 1912 года, воскресенье, после обеда

— Когда ж они уже вернутся-то? — спросил кто-то из девчонок.

— Сообщили, что вчера выехали из Иркутска. И ехать будут с остановками. Думаю, числа семнадцатого их стоит ждать, не раньше, — спокойно ответила Воронцова. — Ничего, подождём! Доля наша такая женская — мужей ждать да тыл на себе держать. От веку так повелось.

— А как же дети? — вдруг как-то резко уточнила Катя Семецкая. — У нас считают, что первая обязанность жены — рожать и воспитывать детей. Мальчики должны вырасти воинами, а девочки — такими же примерными жёнами.

Она сделала паузу и добавила:

— Лично я планирую родить и вырастить не меньше дюжины.

— То-то ты, Катюша, с исполнением долга медлить не стала! — с некоторой ехидцей уточнила мадам Гребеневич. И потом существенно мягче уточнила. — Когда рожать-то?

— А то ты, Софочка, сама не видишь! — тоже в меру ехидно подколола подругу Сара Гольдберг. — Сама уже четверых родила, так что понимать должна! Срок — месяца четыре, так что примерно на новый год. Плюс-минус месяц.

Да уж, чисто женское общество — тот ещё серпентарий[9]. Но ведь надо как-то ввести молодую жену Семецкого в их общество? Социализировать, так сказать. Вот Наталья Дмитриевна и собрала, так сказать, «лучшую половину цвета местного общества».

Вот только дамы тут же выпустили коготки. Её Юра в этой ситуации либо громко гмыкнул бы, либо прямо призвал соратников иметь совесть. Но Натали знала способ получше.

— Катенька, не слушайте их! Лучше поведайте нам, как вы со своим мужем познакомились. И вообще, как всё у вас развивалось.

Катя Семецкая, или Кэт, как её прозвал муж, оглядела дам и девушек, сидевших за столом, увидела искренний интерес к этой вечной женской теме.

— Родилась я в Кашгаре. Это старинный город, и моя мама происходит из рода, который когда-то правил всей Кашгарией. В России её ещё называют Восточным Туркестаном. Папа у меня русский, он выслужил дворянство, но не наследуемое. И его прислали попробовать создать новый маршрут для «Русской почты в Китае»[10], проходящий через Кашгар. С этим ничего не получилось, зато они повстречались с мамой и полюбили друг друга. Прадедушка тогда ещё был жив. Он очень любил мою мать, даже баловал её. Но когда узнал, что она хочет стать женой гяура, запретил общаться и запер в доме.

Кэт улыбнулась.

— Он одного не учел. Моя бабушка была из горцев, у них даже женщины умеют пользоваться ножом и кинжалом, стрелять из лука и при нужде бились с захватчиками наравне с мужчинами. Так же она воспитала и мою мать. Так что та просто выждала момент и сбежала.

— За ней что, не выслали погоню? — завороженно уточнила Оксана Рябоконь.

— Наверняка гнались, но не поймали. Мама сумела добраться до Урумчи и найти своего любимого. Там они и остались. Отец считал, что безопаснее уехать в Россию, но таких знатоков языков и обычаев Восточного Туркестана у России совсем мало, а он хорошо понимал, что такое долг. Настоящий воин, хоть и служил не по военной части! — с гордостью добавила она.

— А как же она всё-таки добралась до этого Урумчи? И что это вообще такое?

— Цинская Империя расположила там столицу Восточного Туркестана, когда сделала его одной из своих провинций. А как добралась… Это отдельная история, сейчас я лучше про знакомство с Юрой расскажу. Пока же скажу, что мама у меня не только сильная и смелая, но ещё и очень умная!

Тут Кэт погрустнела и печально добавила:

— Была. Умерла она в прошлом году. Не смогла пережить смерти папы. Так что осталась я одна-одинёшенька. И тут вдруг китайцев свергают, объявляют независимость Восточного Туркестана. Ходили слухи, что всё это произошло при помощи русских войск. Даже со мной тут же стали здороваться те, кто раньше и не замечал. Лишь потому, что я русская.