Гимн Непокорности (СИ) - Злобин Михаил - Страница 7

Я что-то нечленораздельно захрипел, безуспешно пытаясь прогнать мрак, застилающий взор. А следом за этим пришло и пугающее осознание — у меня есть всего десять или пятнадцать секунд, прежде чем мозг отключится. Пусть он проживет еще минут пять после потери сознания. Но я-то ничего уже не сумею сделать. И единственное, что я придумал, это воспользоваться тем плетением, которое так благотворно подействовало на меня ранее.

Умирающий без кислорода мозг, вдобавок сраженный паническим приступом, отказывался мне подчиняться. Сам не ведаю, каким образом я воспроизвел чары без единой ошибки. Но опасное алое сияние сменилось на ласковое желтоватое. Без промедлений вдавив ладонь в грудь, я протяжно застонал, ощущая небывалое облегчение. С меня будто тысячекилограммовый булыжник свалился. Сердце заработало в привычном ритме, а когти могильного холода отпустили внутренности.

Теперь, думаю, ясно, почему я назвал это заклинание столь велеречиво. Оно меня из лап смерти выдернуло. Поэтому отныне, когда я творил новую волшбу, то держал наготове «Божественный перст» в свободной руке. И эти чары еще не раз помогли. Например, когда я случайно поменял местами ступени тестового плетения. Меня скрутил такой лютейший пароксизм боли, что на секунду мне подумалось: «Да лучше б я это долбанное сердце и не заводил!» Но «Перст» быстро вернул мне тягу к жизни.

Казалось бы, зачем так рисковать, применяя на себя столь непредсказуемую магию? Да просто свалить мне из этого места хотелось! Вот прям до скрежета зубовного. Без преувеличения могу сказать, что улей кьерров — это самое стрёмное виденное мной местечко. Каждая лишняя секунда взаперти с парой людских чучел — испытание для моей психики. А какие ещё ужасы таятся в этих темных коридорах, я и знать не хочу.

Однако, чуда не произошло. Волшебство на ноги меня во мгновение ока не поставило. А потому я раз за разом встречал силуэт ненавистной альбиноски, которая обо мне заботилась. Как, например, сейчас…

— Ты быс-с-стро поправляться, Риз-з, — удовлетворенно отметила она. — Я радоваться этому.

— Да, спасибо, Насшафа, навыки ваших чародеев поражают, — улыбнулся я ей через силу.

— Тебя лечить не чародей, моя крас-сота, тебя лечить сам верховный отец! — строго поправила меня красноглазая.

— Извини, я не знал.

— Нич-ч-его, Риз, я все объяснить. Со временем ты узнать жиз-знь в улье и не делать больше таких ош-шибка. Но потом. С-сейчас надо есть, ч-чтобы твоя выздоравливал…

Справедливо рассудив, что на одном только «Божественном персте» далеко не уехать, я не возражал. Организму нужны силы. И чем скорее я встану с постели, тем быстрее смогу спланировать побег. Но, дьявол, до чего ж странный был сей процесс кормления! Альбиноска потчевала меня какими-то склизкими грибами. И ей совершенно не сиделось на месте. Она то наваливалась на меня, то поглаживала, то царапала коготками. Один раз и вовсе прикусила за мочку уха, как игривая кошка.

И в любой другой ситуации, я был бы очень даже рад такому вниманию со стороны фигуристой и привлекательной красотки. Если бы не парочка «но». Во-первых, она меня не рассматривала как объект любви. Я для неё был чем-то вроде живой игрушки. Как домашнее животное для избалованного и злого ребенка. Где ласку от истязаний отделял один маленький шажок. Во-вторых, мы являлись представителями разных видов, чьи понятия о морали, нравственности, добре и зле категорически не совпадали. В-третьих, Насшафа и её сородичи не будили во мне никаких иных чувств, кроме брезгливости и ненависти. И тут уж не шло речи ни о каком зарождении романтических отношений. В-четвертых…

Впрочем, довольно. Не хочу продолжать думать об этом. Поскольку подобные размышления выводили меня из равновесия. А уж теперь, когда я мог одним прикосновением остановить сердце белокожей твари, соблазн прикончить её стал слишком велик. Но нельзя. Если она умрет, то я, скорее всего, перейду в собственность другого кьерра. И тот уже наверняка будет куда более строгим и жестоким хозяином для живой куклы. Ну или вообще из меня одно из этих мерзких порождений сделают. Так что, придется терпеть…

Когда немаленькие когти пленительницы прошлись по моей шее в очередной раз, оставляя после себя красный воспаленный след, я не выдержал и поморщился.

— Насшафа, мне больно.

— Я з-знаю, Риз-з. Но мне нравитс-с-ся с-с-мотреть. Теперь ты мой. Я делать с тобой, что пож-ж-желаю, — хищно осклабилась моя похитительница.

— Тебе нравится, когда я страдаю?

— Иногда, — и не подумала скрывать садистских наклонностей собеседница. — Но я могу с-с-тать и неж-жной. Ес-сли ты себя хорошо вес-сти. И если я этого з-захотеть.

В качестве подтверждения своих слов, она прикрыла глаза и потерлась об мою щеку носом. Однако в эту игру можно играть и вдвоем. Поэтому я, воспользовавшись моментом, тоже провел ладонью по талии Насшафы. А параллельно с этим, сформировал крохотную проекцию «Божественного перста», размером не больше искорки от разряда статического электричества, и направил в альбиноску. Белокожая тотчас же блаженно прикрыла веки, наслаждаясь ощущением разливающегося по телу тепла.

Хех, работает. Ну это мы еще посмотрим, кто кого будет дрессировать…

Глава 6

В темных коридорах подземелий сложно было сказать, сколько дней я прожил в улье кьерров. С одинаковым успехом могли пройти как пару месяцев, так и полгода. «Божественный перст» довольно быстро поставил меня на ноги, и я за минувшие седмицы успел немного прошвырнуться по хитросплетениям вырытых ходов. Надеюсь, что хотя бы на крохотный шажок, но я стал ближе к свободе.

Я по-прежнему пребывал в статусе живой игрушки Насшафы, а потому никакими работами не был обременен. Однако же и полноценно заняться магией мне не удавалось. Альбиноска очень редко оставляла меня в одиночестве, каждую секунду отираясь рядом. Мы жили в одной норе. Вместе спали, вместе ели. Даже гигиенические процедуры мои проходили под её приглядом. Как она сама признавалась, ей доставляло немалое удовольствие лицезреть мое обнаженное тело. А потому красноглазая неизменно составляла мне компанию, сопровождая к подземным озерам.

Тем не менее, остальных обязанностей перед общиной кьерров с нее никто не снимал. Ей всё еще было необходимо охотиться, как минимум. Но а белокожая от этого бессовестно отлынивала. Выбираться на поверхность надолго она не могла, поскольку сильно привязалась ко мне. А взять меня с собой боялась. Думала, я тотчас же попытаюсь удрать. И как бы я не старался убедить альбиноску, что я её преданный слаф, изменить этого решения у меня не получалось.

Естественно, такая аномальная привязанность развилась не сама по себе, а была результатом использования «Перста». Всякий раз, когда Насшафа вела себя по-доброму со мной, я поощрял её крохотной проекцией чудодейственного заклинания. И красноглазая крепенько подсела на это чувство благодатного тепла, разливающегося по каждой клеточке организма.

Но от бдительного взора верховного отца не могло укрыться, что одна из его многочисленных дочерей откровенно филонит. Её вылазки из улья стали постыдно короткими. Качество добычи сильно ухудшилось, а количество уменьшилось. Разумеется, патриарх от этого обстоятельства не был в восторге. Последний разговор со старшим родичем, насколько я могу судить, прошел для моей пленительницы весьма скверно. Она вернулась в очень дурном расположении духа. А когда я попытался тактично выведать, в чем причина, белокожая отходила меня плеткой, как какого-то деревенского босяка.

И за это я наказал Насшафу. Вот уже пятый или шестой день она крутилась вокруг, не зная, как снискать мою милость. Без очередного всплеска гормонов счастья, вызванных касанием «Божественного перста», у нее началась полноценная ломка. И чем дольше это длилось, тем сильнее сходила с ума красноглазая.

— Ну же, Риз-з, почему ты так отстранен? — ворковала она, прижимаясь ко мне пышной грудью. — Неужели всё еще дуеш-шься? Перестань. Лучш-ше обними меня…