Звезда сироты - Фостер Алан Дин - Страница 41

– Вы находите их забавными… любопытными, – заключил инженер с жестом, который Флинкс не сумел интерпретировать. Его позиция намекала, что небрежное развлечение было ему столь же чуждо, как и рождение живого потомства.

Однако, Аанны тоже были любопытны. Меево следовал по пятам за ними, когда Руденуаман провела их через остаток комплекса.

– Внизу вы видели добычу и сортировку. Здесь происходит шлифовка и удаление поверхностных примесей. – Она показала на серию камер без дверей, откуда доносились музыкальные звуки.

– Здесь все сплошь ААнны, кроме вас и ваших телохранителей? – сардонически поинтересовалась Силзензюзекс.

– О, нет. Нас здесь примерно поровну. В нашем любимом обществе есть удивительно большое число талантливых челанксийцев, для которых повседневные проблемы жизни оказались слишком сложными. Бесчувственные власти довели их до поиска хоть сколь-нибудь респектабельной работы. Борьба за существование перевешивает любые имеющиеся у них сомнения относительно таких неосязаемых вещей, как межвидовая лояльность.

– Осмелюсь предположить, что никто из них не покидает этот мир живым.

Руденуаман, похоже, искренне удивилась.

– Смешная особа… это же было бы плохо для бизнеса. О, я не хочу сказать, что мы вдохновляем в них лояльность. Для большинства тех, кто здесь работает, это понятие больше ничего не значит, иначе они вообще бы здесь не находились. Любой из них с радостью продал бы свое знание об этом незаконном предприятии в ту же минуту, как получит расчет.

– Мы применяем с их ведома и согласия селективное стирание памяти, очищающее их мозги от всяких воспоминаний о пребывании здесь. Это оставляет их со смутно неуютным ощущением, что они провели долгий период без сознания. Это и их жирный банковский счет гарантируют, что они не выдадут нашего присутствия здесь.

– Стирание памяти, – пробормотала ошеломленная Силзензюзекс, – запрещено применять кому-либо, кроме высших врачей Содружества или Церкви, да и то только при чрезвычайных обстоятельствах!

– Вы должны не забыть внести это в свой рапорт, – усмехнулась Руденуаман.

Они вышли в большое помещение, и температура заметно упала.

– Мы пойдем в главную шахту, – объяснила Телин, указывая на длинные вешалки находящейся поблизости спецодежды. Силзензюзекс увидела, что многие из них были скроены для транксов.

– Вы думали, что ваши драгоценные кузены невосприимчивы к приманке кредитами? – подколола ее Руденуаман. – Ни у какого вида нет монополии на жадность, детка.

– Не называйте меня деткой, – тихо возразила Силзензюзекс.

Ответ Руденуаман был не таким, какого ожидал Флинкс – первый настоящий смех, услышанный ими от нее. Она оперлась на свою трость, трясясь от смеха. Любопытные рабочие, проходя мимо, поворачивались, чтобы взглянуть на них.

– Я буду называть тебя мертвой, если ты предпочитаешь, – наконец провозгласила коммерсантка. Она показала на длинные вешалки со спецодеждой. – А теперь наденьте одну из них, внутри горы довольно холодно.

Облачившись в защитную одежду, они последовали за ней и инженером-ААнном по широкой прямоугольной дороге. Металл вскоре уступил место голой скале. Размещенные с равными промежутками однопролетные дуги из дюралесплава помогали поддерживать потолок.

Термальный костюм Флинкса был частично открыт, разрешая маленькой рептильной голове выглядывать изнутри, водя немигающими глазами, когда она наблюдала холодное окружение. Двойные ряды ярко пылающих световых трубок отбрасывали по туннелю ровное излучение.

– Этот сектор уже исчерпан, – объяснила Руденуаман. – Кристаллы находятся в жиле, уходящей горизонтально в гору.

Они замедлили шаги.

– Сеть из нескольких добавочных вспомогательных штреков тянется вдоль жил поменьше. Некоторые проходят чуть выше, а другие – ниже нашего нынешнего местонахождения. Мне говорили, что камни возникли в случайных очагах вулканической скалы, заполненных когда-то газом. Янусские камни создала необычная комбинация давления и жара.

– Сами камни находятся в разных сортах породы горы, как алмазы в кимберлите на Земле и Броникских радужных кратерах, разрабатываемых на Эвории. Во всяком случае, именно так говорят мне мои инженеры.

Игнорируя употребленное по отношению к нему притяжательное местоимение, Меево сделал краткий жест признания:

– Это так. Схожие примеры изолированных образований кристаллов имеются и в пределах Империи, хотя ничего столь необычного, как это.

Что-то щекотнуло мозг Флинкса, и он стал вглядываться в неясную глубину шахты.

– К нам кто-то идет, – наконец объявил он.

Руденуаман повернулась посмотреть и праздно заметила:

– Всего лишь несколько туземцев. Они примитивные, но достаточно разумные, чтобы сделаться хорошими чернорабочими. У них нет никаких орудий труда, никакой цивилизации и никакого языка, помимо немногих урчаний и имитированных человеческих слов. Они не носят даже минимальной одежды. Их единственная претензия на рудиментарный разум проявляется в простых модификациях, делаемых ими в домах-пещерах: перекатывание валунов в переднюю часть, чтобы уменьшить вход, копание вглубь горы, и так далее. Они выполняют для нас тяжелую черновую работу, и они осторожны с обнаруженными ими камнями.

Мы упростили бурильное оборудование для них. Мех их достаточно густ, так что холод внутри горы, кажется, их не беспокоит, что является большим счастьем для нас. Даже в термальных костюмах для людей было бы трудно, а для ААннов – невозможно, дальше разрабатывать отложения кристаллов, учитывая, насколько глубоко тянется теперь шахта в гору. Если они и возражают против холода, то, кажется, готовы рисковать ради наград, выдаваемых им нами в обмен за каждый камень.

– И чем же вы их вознаграждаете? – с любопытством поинтересовался Флинкс. Объемистые фигуры все еще медленно приближались к ним. Волосы у него на затылке вздыбились, и Пип сильно зашевелился в складках теплого костюма.

– Ягодами, – с отвращением отрезал Меево. – Ягодами и фруктами, орехами и клубнями. Корнееды! – закончил он с характерным для всех плотоядных презрением.

– Значит, они вегетарианцы?

– Не совсем, – поправила Руденуаман. – Они явно вполне способны переваривать мясо, и у них есть необходимые для охоты зубы и когти, но они намного больше предпочитают фрукты и ягоды, которые им может добыть наш автоматический сборщик урожая.

– Грязекопатели, – буркнул инженер-ААнн. Он взглянул на Руденуаман: – Извините, что выхожу из вашей игры, но меня ждет работа, – он повернулся и неуклюже двинулся обратно по шахте.

К этому времени четверо туземцев подошли достаточно близко, чтобы Флинкс различил индивидуальные характерные черты. Каждый был выше рослого человека и в два-три раза шире, почти толстяки. Сколько от этого объема составлял невероятно густой коричневый мех, отмеченный черно-белыми кляксами, он не мог сказать. По сложению и общему виду они были, в сущности, урсиноидами, хотя и имели плоскую морду вместо вытянутого рыла. Она заканчивалась почти невидимым черным носом, выглядевшем чуть ли не комично на таком массивном создании.

Концы каждой из четырех семипалых лап увенчивали короткие толстые когти, и эти создания, похоже, могли с равной легкостью передвигаться на всех четырех лапах или стоя прямо. Никаких хвостов не было. На макушке располагались короткие округлые уши. Пока самыми отличительными чертами были глаза, как у долгопятов: огромные, словно блюдца, янтарно светившиеся в флюоресцентном освещении туннеля. В их центре плавали огромные черные зрачки, похожие на обсидиановые желтки.

– Судя по их внешности, они ведут в основном ночной образ жизни, а дневной – лишь минимально, – заметила заинтригованная Силзензюзекс. Туземцы заметили новоприбывших, и все поднялись на задние ноги, чтобы получше разглядеть их. Когда они стояли выпрямившись, то, казалось, заполняли собой весь туннель. Флинкс заметил легкий изгиб в уголках их ртов, создававший ложно комическую дельфиновидную улыбку на каждом массивном лице.