Черноземье 3 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 57

Золотые тайлеры сразу начну тратить, а для реализации сокровищ Северных Башен придется открывать свою ювелирную лавку. Возиться с какими-то ювелирами больше не собираюсь, постоянно будут пытаться обмануть и в любом случае отжать законные две осьмицы от продажи.

На хрен они мне теперь не сдались, когда я себе самое лучшее и проходное помещение уже забрал как раз из-под такой мастерской и оно до сих пор мое. Покажу местным золотых дел мастерам, что такое настоящий демпинг от теперь официального хозяина города. Осталось только найти какого-нибудь бывшего продавца из такой же лавки, который понимает, что к чему и объяснить, что у меня украсть не получится.

Альтернатива высокой плате вполне даже — работа до конца недолгой тогда жизни на строительстве нашей стратегической трассы.

Думаю, что когда мы все вместе построим дорогу до Сатума, года за два-три, уже придет время наводить насыпь для узкоколейки, на которой со временем появятся рельсы и даже запыхтит паровоз, наверно, что уже сразу на угле.

Стадию дров я думаю миновать сразу, а до электричества еще не добраться, это уже лет через двадцать-тридцать, смотря как пойдет захватническая политика Астора и сколько денег она принесет технологически передовой державе.

Через четыре часа мы добираемся да нашей стоянки, и так как поиски и земляные работы прошли удивительно быстро, то у нас есть еще три часа до наступления полной темноты.

— Сворачиваем палатки и в путь, — говорю я дождавшимся нас охранникам, пока сам жадно уплетаю кашу прямо из котла.

Обрадовавшиеся, что поход заканчивается, мужики споро и умело сворачивают стоянку и вскоре мы шагаем в сторону Сторожки. Успеваем пройти солидный отрезок пути, как наступает темнота, снова привычные хлопоты с палатками и костром, я пока помогаю снимать и складывать на мою половину мешки.

Еще несколько часов один сортирую дорогое барахло, считаю монеты и драгоценные изделия, перекладываю все добро из старых прогнивших мешков в новые. Помогают мне в этом деле все камни-светильники, нашедшие себе поддержку на Палантирах.

Охранники подстрелили оленя, так что готовят теперь его на костре, из моей бутыли с выдержанной ресой наполняются кружки и такой ужин радует парней с мужиками, которым я на радостях пообещал много чего.

Двоим самым ближним купить по хорошей комнате ближе к центру города. Аренда даже в районе Пятой-Шестой улиц забирает немало денег от ежемесячной платы, так что они точно будут счастливы от такой перемены в судьбе.

Остальным выдам по восемь золотых, премию за хорошую работу, Тельсур тоже ее получит, так что у всех хорошее настроение. Коварных замыслов в мою сторону никто не имеет, и это мне тоже понятно, уже насмотрелись на своего крутого хозяина и даже не думают как-то переиграть ситуацию.

Следующие полтора дня пути описывать нет смысла, с дороги мы сходим заранее, когда я смог разглядеть в бинокль источник шума впереди. Это арестанты уже прошли пяток километров будущей трассы и пока беспощадно рубят кустарник.

Они бросают его за собой, создавая таким образом более-менее устойчивую дорогу, чтобы совсем не разбивать слабенькую пока поверхность трассы. По дороге двигаются в несколько рядов строители, уже нормально одетые для такой работы. Два ряда рубят кустарник, еще два копают канавы и закидывают землю посуше наверх, где ее утрамбовывает солидными пеньками с прибитыми ручками пятый ряд тружеников.

Работают все споро, и никто не волынит, вокруг постоянно по обоим сторонам разъезжают ордынцы, поигрывая своими трехвостками. Пока я наблюдал пять минут с холма за рабочей колонной, они прошли метров двадцать в таком темпе.

— Понятно, они в день проходят лиг двадцать! Такими темпами за две осьмицы доберутся до нашей последней стоянки. Значит — скоро снова в дорогу, нужно будет разобраться с маршрутом полностью. Со мной пойдет четверо, больше не нужно. И конечно, мастер Тельсур! Плата будет двойная! — предупреждаю я, чтобы не думали, что столько тайлеров будут за каждый выход со мной перепадать.

А то решат, что такие сокровища у меня за каждым углом закопаны!

Потом мы спускаемся с холма и обходим работников по большой дуге, оказываясь на берегу Протвы. Не стоит нам тут никому на глаза показываться со своим караваном и мешками золота.

Марш по хорошо и до боли знакомым местам и вот мы пересекаем реку по мосту.

Время уже обеденное, так что за оставшиеся четыре часа не сможем доехать до города засветло.

И еще есть проблема, что с такими сокровищами из пещеры Алладина мне бы не стоило много мотаться по городу. Выгружать их к Клое и завтра снова выносить со двора у всех на глазах.

К той же Кассе лучше подъехать часов в десять, не раньше, когда все ее начальство уже займет рабочие места.

Так что я командую вставать на знакомой поляне, где когда-то сворачивал в сторону хутора Клиса Верного на ночлег.

Ночью слышу, как какой-то бедолага вылезает из кустов на наш костер и просит-умоляет его согреть и покормить.

— Кто там, Алим?

— Мастер, там похоже беглец от степняков, — с понятной усмешкой негромко сообщает мне один из приближенных охранников. — Что с ним делать?

И он показывает межпланетный жест, типа, бритвой по горлу и в колодец?

— Беглец? Сейчас выйду!

Около костра трясется и дрожит крупной дрожью и точно один из тех новых рабочих-строителей, который так не хотел работать, что рискнул своей жизнью и ударился в побег. Судя по всему, реку он переплыл сам, потому что у моста ему появляться строго опасно, там его сразу перехватят, а река дает ему понятное преимущество при побеге.

Молодой парень из мелких жуликов, как я понимаю, разглядывая его из-за костра. Даже чисто городской из местных. Потом подхожу поближе и отвалившаяся челюсть беглеца сообщает мне о том, что медальный профиль Мастера Ольга уже узнан бедолагой.

— Что, попал из огня да в полымя? — усмехаюсь я. — Алим, придержи гостя. А то он собирается и от нас сделать ноги.

Наконечник копья прижимает к земле собравшегося было попробовать совершить рывок шустрика.

Отчаяние и ожидание неминуемой страшной смерти делает лицо беглеца застывшей маской.

— Давай рассказывай, как тебе удалось смыться из лагеря? — присаживаюсь я напротив на седло.

Пленник молчит, открывая рот и не может сказать ни слова. Да, это трагическая неудача, чтобы с огромным риском убежать от пристально надзора степняков и попасть на огонек к тем же людям, которые его и сдали в рабство.

— Мне что, два раза тебя спрашивать? — демонстрирую я свое неудовольствие, а Алим тут же отвешивает солидного пинка бедолаге.

— Да просто, Мастер! Дождался, когда всадник мимо проехал и рванулся в лес. Специально выбрал сильно заросший, чтобы не догнали на лошадях. А потом переполз в следующий и так до реки добрался.

— Где плавать научился?

— Да в порту, ныряли с приятелями в детстве., — уже словоохотливо отвечает беглец.

— Как зовут? То есть кличка какая у тебя?

— Так это, Вертлявый кличут, а вообще я Апис, — опускает глаза парень, понимая, что этими словами признается в своем криминальном прошлом.

Но заодно понимает и признает, что сурового Мастера обмануть не удастся.

— Мастер Ольг! Прошу, не сдавайте меня этим зверям! Я вам пригожусь всегда и везде!

Только хотел предложить поработать на меня парню, а тут и он сам сообразил, что в качестве засланного казачка может спасти сейчас свою жизнь.

После этого Алим проводит с жуликом переговоры, узнает его место проживания и все остальные подробности жизни.

— Да, готов работать с нами. Шустрый парень и решительный, вполне пойдет, — докладывает он мне.

Свой управляемый лидер преступного мира в Асторе мне тоже нужен, если придется оттоптать мозоль кому-то из Совета. Да и вообще воры много всего интересного знают, скрытого от взглядов обычных горожан.

— Ладно, накормите его, дайте просушиться у костра, а утром пусть уходит пораньше. Скажи, если в городе начнет от нас прятаться, тогда поймаю и выдам степнякам. Если будет правильно себя вести, то станет сильно авторитетным товарищем и доживет до глубокой старости. Все от его головы зависит.