14-я колония (ЛП) - Берри Стив - Страница 7

Он побежал вперед.

Дорога была всего в паре сотен ярдов и вела к черному остову беспорядочного двухэтажного дома с крыльями, пристройками и хозяйственными постройками. Слева от него раскинулось травянистое поле, окоченевшее от холода. Движение привлекло его внимание, и он проследил за силуэтом совы, летящей над полем. Он слишком отчетливо помнил их по тем временам, когда рос в сельской местности Теннесси. Звезды, острые, как иглы, усеивали черное бархатное небо, и только четверть луны оживляла небеса. Он заметил машину, припаркованную перед домом, луч фонарика возле входной двери. Он задавался вопросом, кто здесь живет, поскольку не было ни имени, ни почтового ящика, ни чего-либо, что могло бы указывать на адрес.

Он держался за деревья и извилистой тропинкой, минуя заросли ежевики. Холод пробежал по его коже, но волна напряжения и нарастающего предвкушения заставила его вспотеть. Он насчитал более тридцати 16-оконных стеклопакетов по фасаду. Нигде не горел свет. Он услышал стук, как металл о металл, затем стук дерева. Он прислонился к дереву и выглянул из-за его ствола, увидев, что луч фонарика в пятидесяти ярдах от него исчезает в доме. Он задумался о том, что входил в дом, и, подойдя ближе, понял, что дом был заброшенным и заброшенным. Снаружи он выглядел в викторианском стиле, большая часть обшивки оставалась нетронутой, стены покрыты плесенью и вымыты погодой. Несколько окон первого этажа были обшиты фанерой, окна верхнего этажа были открыты. Сорняки и кусты усеяли его основание, как будто уже давно никто не уделял этому месту особого внимания.

Он обязательно хотел бы знать, кому это принадлежит. И почему русский гражданин приехал сюда посреди ночи? Единственный способ узнать это, поэтому он вышел из рощи на краю проезжей части и подошел к входной двери, где двери с толстыми панелями были взломаны.

Он нашел свою беретту и схватился за оружие, затем вошел, осторожно шагая. Он стоял в просторном холле, ковер все еще покрыл пол. Осталось несколько предметов мебели. Лестница вела вверх, а открытые двери вели в соседние комнаты, где висели оконные рамы. Краска отслаивалась, штукатурка рассыпалась, на обоях было слишком много мест, чтобы их сосчитать, элементы медленно восстанавливали то, что когда-то принадлежало им.

Впереди тянулся коридор.

Он слушал, чувствуя себя так, как будто он стоит в гробнице.

Потом звук.

Стук.

С первого этажа.

В пятидесяти футах впереди в коридоре появились лучи света.

Он прокрался вперед, используя суматоху из дальней комнаты как прикрытие для своих шагов. Аня Петрова, похоже, не заботилась о привлечении внимания. Скорее всего, она предположила, что вокруг никого нет. И обычно она была бы права.

Он подошел к открытому дверному проему, из которого в холл проникал свет. Он осторожно выглянул из-за косяка и увидел то, что когда-то было большим кабинетом, обшитым панелями: одна стена от пола до потолка с книжными шкафами, пустые полки рухнули и лежали криво. Он мельком увидел потолок над головой. Облицованы оштукатуренными украшениями. Мебели нет. Аня, казалось, сосредоточилась на дальней стене, где проделывала дыру в деревянной обшивке. И не тонко. Она явно умела пользоваться топором. Ее фонарик лежал на полу, давая достаточно света, чтобы она могла оценить прогресс.

Его задачей было наблюдать, а не заниматься.

«Не делай этого».

Она продолжала колотить, отрезая деревянные патроны, пока не появилась дыра. Он заметил, что стена была внутренней, за ней открывалось пустое пространство. Она использовала свой правый ботинок, чтобы расколоть еще больше дерева, завершив надрез и осмотрев область за отверстием фонариком.

Она положила топор.

Потом она исчезла через рану.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГИВОРС, ФРАНЦИЯ, 8:50 утра

Кассиопея Витт слишком поздно поняла, что что-то не так. Два дня назад ее карьеристы пробурили ряд отверстий в известняке, но не современными сверлами и битами для бетона, а так, как это делали 800 лет назад. Длинное металлическое зубило в форме звезды, толщиной с человеческий палец, было вбито в скалу, затем повернуто и снова забито, процесс повторяется снова и снова, пока аккуратный туннель не пройдет на несколько дюймов глубиной. Отверстия были расположены на расстоянии целых ладоней друг от друга, в десяти метрах по всей стене утеса. Никаких линейок не использовалось. Как и в старину, этой цели служила длинная веревка с узлами. Затем каждую полость заполняли водой, закрывали крышкой и давали замерзнуть. Если бы это было летом, они были бы набиты мокрым деревом или расколоты металлическими клиньями. К счастью, температура упала настолько, что мать-природа смогла протянуть ей руку помощи.

Карьер находился в трех километрах от ее французского поместья. Почти десять лет она упорно трудилась, пытаясь построить замок, используя только инструменты, материалы и методы, доступные в 13 веке. Место, которое она купила, сначала было занято единственным канонизированным королем Франции Людовиком IX. В нем были не только руины замка, но и замок XVI века, который она переделала в свой дом. Она назвала это поместье Королевским Шампанским в честь одного из кавалерийских полков Людовика XV.

Каменная башня когда-то была символом власти дворянина, а замок, стоявший в Гиворе, был спроектирован как военная крепость с навесными стенами, рвом, угловыми столбами и большой цитаделью. Разрушенный почти триста лет назад, его воскрешение стало миссией ее жизни. И, как и в средневековье, в окрестностях по-прежнему было много воды, камня, земли, песка и дерева — всего необходимого для строительства. Карьеры, резчики, каменщики, плотники, кузнецы и гончары, все на ее заработной плате, работали шесть дней в неделю, живя и одеваясь точно так же, как и восемь веков назад. Сайт был открыт для публики, и входные билеты помогли покрыть расходы, но большая часть работы финансировалась из ее собственных обширных ресурсов, и, по текущим оценкам, потребуется еще двадцать лет для завершения.

Карьеры осмотрели ямы, воду внутри замерзшего твердого вещества, расширяющиеся трещины, расходящиеся наружу, сигнализируя, что все готово. Лицо утеса возвышалось на многие метры, скала голая, с несколькими трещинами, щелями или выступами. Несколько месяцев назад они извлекли весь пригодный для использования материал на уровне земли или около него, а теперь они были на высоте двадцати метров на лесах, построенных из дерева и веревки. Трое мужчин с молотками принялись колотить в погоне за массами. Ударные инструменты были похожи на молотки, но с одной стороны образовывались две острые кромки, соединенные вогнутой кривой. Эта сторона была прижата к скале, затем ударили молотком, чтобы обнажить шов. Перемещая погонную массу вдоль этого шва, нанося удары снова и снова, ударные волны пульсировали в скале, вызывая расколы вдоль естественных трещин. Конечно, это утомительный процесс, но он сработал.

Она стояла и смотрела, как мужчины продолжали маневрировать в погоне за массами, сталкиваясь металл-металл в почти лирическом ритме. Серия длинных трещин указывала на то, что трещин было достаточно.

«Он вот-вот сломается», — предупредил один из карьеристов.

Это было сигналом для остальных остановиться.

Все стояли молча и изучали скалу, возвышавшуюся над ними еще на двадцать метров. Испытания показали, что этот серо-белый камень был насыщен магнием, что делало его особо твердым и идеальным для строительства. Под ними запряженная лошадью телега, набитая сеном, ждала, чтобы отвезти патроны размером с человека — те, которые один человек мог поднять самостоятельно — прямо на строительную площадку. Сено действовало как естественная набивка, чтобы свести к минимуму сколы. Здесь будут вырубаться и перевезти более крупные куски. Это было отправной точкой для всех ее усилий.

Она наблюдала, как трещины увеличивались в длине и частоте, теперь сила тяжести стала их союзником. Наконец, плита размером с «мерседес» оторвалась и упала с скалы, рухнув на землю внизу. Мужчины казались довольными своими усилиями. И она тоже. Из этого приза можно было извлечь много каменных блоков. В скале осталась зияющая вмятина, их первые раскопки на этом уровне. Теперь они двигались влево и вправо и бросали больше известняка, прежде чем поднимать леса выше. Ей нравилось наблюдать за своими людьми за работой, все они были одеты как мужчины, которые были бы давным-давно, за исключением того, что пальто и перчатки были современными. Так же как и каски и защитные очки, ее страховщик настоял на приспособлениях, которые история должна простить.