Ученик Смерти (СИ) - Барчук Павел - Страница 21

Пока наставник отчитывал белобрысого, я пытался сообразить, что там у них с Домами. Не ради любопытства, опять же, исключительно для понимания.

А потом вдруг в башке буквально взорвалось фейерверком:

«Дома. Их восемь. Каждый Дом — это семейный клан. У каждого Дома имеется свой артефакт, от которого, собственно говоря, и произошло название. Роберт, ты еще мал, но тебе уже пора это знать. Дом Огоня с огнем и связан. Никакой неожиданности, все до банальности прямолинейно. Есть Дом Воды. Там, ясное дело, артефакт привязан к воде. Дом Воздуха, дом Земли — тоже без сюрпризов. Дом Кинжала — воины. Дом Розы — что-то типа способности влиять на чувства людей. Точнее не скажу. Дом Рассвета связан с погодой.»

Именно на заднем дворе я впервые услышал этот женский голос чётко. Вздрогнул. Обернулся. Посмотрел по сторонам. Закономерно никаких женщин не было. Рядом стоял наставник, за его спиной подвывал Павел. Двое других детишек топтались тут же. Все. Больше никого.

И главное, это были не просто какие-то обрывки фраз, а конкретные, связные предложения. Самое обидное, невидимая тетя, живущая, похоже, лишь в моей голове, перечислила все Дома, кроме Черной Луны. Что за гадство!

— Но это правда! — Визг Херувимчика выдернул меня из размышлений. — Вы не можете сомневаться в моих словах!

— Значит так, кадет Розенкранц, сейчас я отведу вас к директору школы и вы расскажите всю эту крайне занимательную историю ему. Потому что, да, я сомневаюсь в ваших словах. Не приходилось, знаете ли, прежде, сталкиваться со случаями, когда умственно больной человек на какое-то короткое время становился вдруг здоровым, творил какую-нибудь дичь, а потом снова впадал в состояние овоща.

Собственно говоря, после этого наставник и притащил нас в кабинет выше упомянутого директора. Мне данный господин не понравился сразу. Слишком прилизанный, слишком холёный, слишком гладенький. Даже седые волосы, признак мудрости и опыта, не добавляли ему в моих глазах веса. К тому же, слушая рассказ Херувимчика, директор все время косился в мою сторону и подергивал кончиком носа. Видимо, ему не по душе был аромат дерьма, который я источал. Единственный плюс, истории белобрысого малолетки он не особо поверил. Это тоже вполне было заметно по его лицу.

— Кадеты, я выслушал вас очень внимательно… — Директор, которому надоело по пятому кругу расспрашивать одно и то же, решительно расправил плечи. — И я сильно разочарован. Вы — будущее великих Домов. Вам предстоит войти в Совет. И что же мы видим? Натворив каких-то недопустимых дел, устроив разборки или даже драку между собой, вы свалили все на мусорщика, тем самым выставив дураком не его. Нет. Выставив дураком меня. Вы знаете, что драки внутри школы недопустимы. А потому, остыв после ссоры, придумали столь затейливую ложь.

— Но господин Левин… Михаил Сергеевич… — Алекс сделал шаг вперёд.

Он заметно волновался, однако все равно решил попытаться помочь и себе, и товарищам. Ибо все шло к тому, что накажут их троицу, а никак не меня. Отлично. Я вполне доволен таким раскладом.

— Наставник Леонид! — Рявкнул директор, проигнорировав бедолагу Алекса. — Уведите вы уже этого… этого… мусорщика. Невозможная вонь, честное слово. Он все равно здесь больше не нужен. Он вообще изначально был не нужен. Не понимаю, зачем вы его притащили. С кадетами я сейчас закончу. О том, какое они понесут наказание, сообщу вам позже. Идите уже! Вместе с ним.

Господин Левин нервно дернул головой в сторону выхода.

Наставник в два широких шага оказался рядом со мной, тронул мое плечо и подтолкнул легонько к двери.

Я не стал сопротивляться. Самому надоело стоять столбом, слушая нытье Херувимчика. Поэтому я двинулся на выход, напоследок украдкой усмехнувшись детишкам. Мол, удачи, придурки. Вот такая получилась улыбочка.

Крысёныша, который в этот момент как раз смотрел на меня, аж перекосило. Мне даже показалось, он сейчас заорет и ткнет пальцем, чтоб все убедились, идиот вовсе не идиот. Но нет. Ума хватило промолчать.

Наставник вывел меня на крыльцо чуть ли не за руку. Наверное, я слишком уж активно изображал из себя недееспособного.

— Господи, как же достали эти отпрыски Домов… Драть их надо. Драть! Много и сильно. — В сердцах высказался Леонид, спускаясь по ступеням. Разговаривал он, естественно, сам с собой.

— Ага! — Поддакнул я.

Наставник замер и молниеносно обернулся назад. Хорошо, моя реакция оказалась быстрее. Я, конечно, ничуть не меньше охренел от того, что короткое «ага» произнёс вслух. Кроме того, я вдруг понял, язык больше не мертв. Он двигается! Я чувствую его!

Однако в то мгновение, когда Леонид, обернувшись, уставился на меня удивлённым взглядом, я уже изо всех сил таращил глаза, изображая на лице дебильное счастье. Нет, ни в коем случае никто пока не должен знать, что немой идиот вдруг заговорил.

Почти минуту наставник смотрел на меня, я — на него. В полной, абсолютной тишине.

— Отдыхать надо…Совсем заработался. Галлюцинации слуховые начались… — Буркнул он себе под нос, а затем снова отвернулся и пошел вперёд.

Российская Империя, Дом Черной Луны, год 2027 Нового времени

Ровно пять лез назад, в точно такой же дерьмовый, жаркий день Максим Никанорович сидел в саду особняка Старейшины и был уверен, что скоро его жизнь изменится.

Он не ошибся. Жизнь действительно изменилась. Стала еще хуже. Даже не так. Она стала просто невыносимой.

— Антон! Антоша! Тошик!

Максим Никанорович, услышав этот голос, который с истеричными интонациями надрывался со второго этажа хозяйского дома, прикрыл глаза и мысленно представил, как он поднимается по ступеням, заходит в спальню, берёт Машку за шею… ах, нет, простите… берет Марию Сергеевну за шею, а потом медленно, очень медленно, с чувством огромного наслаждения, душит эту дрянь. Она машет руками, сучит ногами, хрипит и молит о пощаде. Но Максим Никанорович пощады не знает. Он –тигр. Он — мощь…

— Ты долго тут будешь стоять? — Шлепок по плечу прервал необыкновенно приятную фантазию Левой руки Старейшины.

Он открыл глаза и посмотрел на стоявшую перед ним женщину. Она за эти годы стала еще красивее. Ясное дело, тратить столько денег на свою рожу. Большая часть доходов Дома улетает на ее «хотелки».

— Жду вас, Мария Сергеевна, и Антона Матвеевича. Машина готова.

Максим Никанорович изо всех сил старался скрыть ненависть, которую испытывал к этой женщине. К Марие, чтоб ей сдохнуть, Сергеевне. Старался, чтоб ненависть не сочилась изо всех пор его сальной кожи. Чтоб она не звучала в каждом слове. Стоило это, между прочим, огромных сил и железного терпения.

— Господи, что ж ты такой жирный, не обойти! — Она толкнула его плечом, специально, намерено, а затем направилась к выходу.

Вот так вот… Когда-то Машка смотрела на Левую руку Старейшины со страхом, а теперь только что в рожу не плюёт.

И все изменилось как раз пять лет назад. В тот день, когда неизвестный урод пытался украсть бастарда.

Вот на кой ляд он ему был нужен? Денег за ублюдка никто не дал бы. Толку от ребенка вообще не было никакого. Ну… вернее был, но об особенности младенца не знал никто. Никто кроме самого Максима Никаноровоча и няньки Марины. Могла ли она слить информацию кому-то? Могла. Почему нет? К сожалению, ответ на этот вопрос так и остался неизвестным. Если Марина приложила руку к тому событию, то расплатилась она за свой поступок сполна.

Максим Никанорович тоже расплатился. За то, что пошел на предательство Старейшины. За то, что за его спиной сговорился с чужим Домом. Точно за это. Всё, абсолютно всё, перевернувшись с ног на голову, полетело кувырком. Вот в тот день и полетело. Сразу же, без задержки.

Для начала, пока сам Максим Никанорович пытался вылезти из кресла и утащить непонятную, светловолосую девку подальше от начальника охраны, который пялился на младенца, в саду появилась Машка. Такое чувство, будто это все подстроил какой-то невидимый кукловод. Жена Старейшины сроду носа не показывала в эту часть дома. Они с наследником, как правило, гуляли в другой половине усадьбы, возле бассейна, а сюда не приходила потому что считала, не по чину ей бывать там, где отирается прислуга.