Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Духов день (СИ) - Криптонов Василий - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Для начала Знак требовалось открыть. Я медленно изобразил пальцем на стене дома необходимый вензель. Думал при этом о том, что Знак может оказаться ловушкой.

Да, лесовичка кастовала его при мне, и всё было ок. Но не будем забывать, что лесовичка — мало-мало не человек и даже не тварь в привычном понимании. Так что большой вопрос, как именно влияют на неё Знаки и влияют ли вообще. Ведь если, например, трактирщик Фёдор изобразит вообще любой Знак — произойдёт примерно ничего.

Однако я положился на интуицию. А интуиция подсказывала мне, что лесовичке можно верить.

Глава 4

Закончив Знак, я затаил дыхание. Вензель полыхнул жёлтым, исчез. С меня списалось десять родий. Некисло, однако. Вместо двадцати семи осталось семнадцать… Впрочем, если функционал именно такой, как мне прорекламировали, то оно того стоит. А может, стоит и дороже.

Я повторил Знак. Он опять вспыхнул и смялся в сияющий мячик. Ну или яблочко, чёрт его знает. Пусть будет Путеводное Яблоко. Должен же у Знака быть какой-то заголовок, а то неудобно.

Охотники, как я понял, вообще редко заморачивались с названиями Знаков. Из всех выбивался лишь Красный Петух, но и то — условно. Потому что красным петухом испокон веков на Руси называли огонь. В общем, названия были простыми и предельно понятными даже полному идиоту. Возможность что-то перепутать сведена к минимуму. Ну, разве что Костоправ и Костомолка до отвратительного похожи в названии. Даже интересно, происходили ли забавные несчастные случаи, с этим связанные…

И вот, встречайте: Путеводное Яблоко! В целом, тоже просто и понятно, вопросов по функционалу почти не возникает.

Яблоко упало и закрутилось на одном месте у моих ног.

— Ну что, приступим. — Я потёр руки. — Отведи-ка меня, яблочко, к Иоганну Головину.

Яблоко сделало небольшой круг, радиусом сантиметров десять, и вновь завертелось на месте.

— Принято. Хорошее Яблоко, — кивнул я. — А теперь отведи меня к Вольфгангу Головину.

Пару секунд Яблоко размышляло, потом, наконец, покатилось. И я зашагал вслед за ним.

Мы вышли на улицу. Люди с удивлением уступали дорогу. Не каждый день увидишь, как охотник в одежде аристократа с сосредоточенным видом шагает вслед за светящимся яблоком. Ну ничё, привыкайте. Владимир Давыдов в городе, это факт. В Поречье уже никто не удивляется.

Смоленск, в отличие от более-менее ровного Поречья, рельефом напоминал стадо верблюдов. Уж на что я не жаловался на отсутствие подготовки, но даже мне через полчаса сделалось тяжко то взбегать на холмы, то спускаться с холмов вниз. Навстречу то и дело попадались извозчики. Грустные лошади смотрели в глаза с глубоким пониманием, я отвечал им тем же.

Впрочем, у меня-то были чит-коды, и я не стеснялся ими пользоваться. Поняв, что уже не смогу, в случае необходимости, эффективно догнать негодяя или показательно его отпинать, я кастанул Восстановление Сил и стал как новенький. У меня этот Знак был на втором уровне прокачки, что позволяло наслаждаться приливом сил до двух часов.

Правда, при этом немного просела «шкала маны», которую я чувствовал и понимал всё лучше и лучше. Вот бы ещё визуализировать её в виде характерной синей полоски, чтоб всегда перед глазами болталась! Но, увы, не тот мир.

— Что-то у меня хреновые предчувствия, — пробормотал я, когда за очередным поворотом появилось маленькое уютное кладбище.

Яблоко целеустремлённо катилось именно туда. Шагая за ним, я перебирал в голове возможные варианты. Вольфганг пришёл навестить чью-то могилку? Возможно. Живёт за кладбищем, и пройти его насквозь — быстрее, чем обойти? Тоже возможно. Хоронит кого-то? Ну, а почему бы и нет. Может, он вообще сидит на могиле и с чертями водку пьёт. Вот нифига не удивлюсь даже такому раскладу.

Однако когда яблочко закатилось на свежую могилку, я натурально обалдел. Даже мысли пропали на пару секунд.

На красивом полированном кресте были чьей-то талантливой рукой, заточенной под правильные вещи, вырезаны три слова: Головин Вольфганг Матвеевич.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дата смерти — позавчерашняя.

— Спасибо, Яблочко, — пробормотал я. — Нежданчик, конечно…

Яблоко исчезло, оставив меня наедине с таким оригинальным финалом. Второй брат помер… Нет, ну я не то чтобы скорблю, скорее наоборот. Да только как-то неправильно всё это. Чует сердце подвох.

А главное, чем теперь заниматься — совершенно непонятно. В планах была эпическая встреча, мордобой, Знаки, твари, кости, родии, суровый допрос, «не губи!»… И вдруг — вот такая унылая фигня.

Я с тоской огляделся в поисках какого-нибудь рояля в кустах, типа всезнающей бабушки, которой можно задать вопросы. Увы, хренушки. Кладбище было совершенно безлюдно.

— Сука ты, товарищ Вольфганг, — сказал я. — Ну вот что за жалкий индивидуализм, эгоистическая позиция? Как можно умирать какой-то другой смертью, когда не столь далеко есть Владимир Всеволодович Давыдов, который всегда к твоим услугам?

Могила хранила молчание. Я, махнув рукой, двинул в обратный путь.

Впрочем, далеко от кладбища не ушёл — заметил кабак. Немного воспрял духом. Во-первых, после такого марш-броска по жаре накатить кружечку холодненького — то, что доктор прописал. А во-вторых, где, как не в кабаках, концентрируются все сплетни города.

Поскольку было ещё довольно рано, в кабаке зависало лишь несколько человек. Штоф с водкой я заметил только у одного, другие перебивались пивом и квасом. Пивом — не для того, чтобы нажраться, а просто чтобы запить еду.

Оно и понятно: что тут ещё пить? Вода в Смоленске — такая себе, бутилировать её пока не научились. Вот и приходится…

— Чего желает господин охотник? — спросил анорексичного вида мужик, напоминающий поднявшегося из могилы покойника, стоящий за стойкой. Господи, они что, персонал прямо через дорогу выкапывают?

— Налей кружку самого лучшего, — попросил я.

Сделав глоток посредственной тёплой кислятины, ухитрился не поморщиться и обратился к бармену:

— Слушай, друг. Я тут одного приятеля хотел навестить — Вольфганга Головина. Ты не знаешь, он вообще как? Адреса нет, я и…

— Так помер господин Головин, — перебил бармен. — Третьего дня похоронили.

— Вот как… — Я притворился расстроенным. — А что случилось?

— Да кто бы знал. Жив-здоров вроде был, говорят. А потом вдруг поутру не проснулся.

— И-и-и что?

— Да ничего. Закопали. Чего ж ещё-то?.. Вы есть что-нибудь будете?

— Он не голоден, — произнёс какой-то новый голос. И слева, рядом со мной у стойки встал плечистый детина лет двадцати семи.

— Да, господин охотник не хочет есть. Будь добр, дружище, оставь-ка нас, — добавил голос с другой стороны.

Бармен, не будь дурак, быстро свинтил в сторонку заниматься неотложными делами. Я перевёл взгляд на второго из своих собеседников. Этот тоже был не тростинкой, серьёзный боец. В наглухо застёгнутой кожаной куртке, несмотря на жару. У обоих перчатки на руках. Ну, ясно. Сейчас начнётся акт фаллометрии.

— Добрый день, коллеги, — сказал я и сделал ещё один глоток из кружки. — Могу быть вам чем-нибудь полезен?

— Разве он может быть нам полезен, Ерёма? — спросил тот, что справа, в кожанке.

— Нет, Иван, не может, — отозвался здоровяк слева. — Мы тут сами справляемся. Зачем нам всякие охотники из Поречья?

— Верно, Ерёма. Мы не приезжаем в Поречье, не отбираем у тамошних охотников кусок хлеба. Мы честно и достойно работаем и ждём того же от всех. Верно я говорю?

— Я тебе так скажу, Иван: если кто-то во всём мире когда-либо говорил верно, то это ты, сейчас.

— Вау, — сказал я. — Вы это репетировали или экспромтом так жжёте? В любом случае — я в восхищении. Сколько с меня за представление?

Парни переглянулись. Значение слова «экспромт» им вряд ли было известно, но в искренность моего восхищения однозначно не поверили. Что произойдёт дальше, не сумела бы догадаться разве что ненаглядная моя Катерина Матвеевна — дай бог здоровья этому ангельскому созданию.