Перерождение (СИ) - Романов Вик - Страница 40

— Угробила Гришку, теперь довольна? Его вчера к нам под ворота выбросили! Всего избитого, грязного, измученного… Он на тебя надеялся, а ты его кинула! Стерва проклятая!

— Он — твой брат. Мне он — никто. Мы с ним даже не поженились.

— Ты его из Рода выманила! Если бы не ты… — герцогиня топнула ногой, словно маленький ребёнок. — Ты его испортила! Повёлся на симпатичную пиз…

Мама отвесила ей звонкую пощёчину.

— Мне наплевать на вашу семью, — ровным голосом произнесла она.

У герцогини руки затряслись от гнева. Она приложила ладонь к горящей щеке и судорожно вздохнула. Ткнув в маму пальцем, она промычала что-то невнятное и умчалась в сторону туалетов. Олег проводил её равнодушным взглядом и не пошевелился. Я усилил слух и прислушался к тому, что происходило в кабинете директора.

— … решают деньги. Сегодня — сто свидетелей. Завтра — ни одного, — произнёс герцог. — Выгоните взашей мелкого ублюдка, или мне придётся поднять связи.

— Гм, а я говорил, что в том коридоре висит камера? — задумчиво протянул Алексей Анатольевич. — Нет, кажется, забыл. Впрочем, погоды это не сделает — всё равно она не работает. Во всяком случае, все так считают. Подготовка к новому учебному году — сплошная кутерьма…

— К чему вы ведёте?

— Как вы думаете, сколько заинтересованных сторон в этой ситуации? — вопросом на вопрос ответил директор.

— Что за глупости! Конечно же, две. Наша семья и эта… отрыжка.

— Ошибаетесь. Третья сторона — это Академия. И ей не нужны скандалы. Мне не нужны. Поэтому я прошу вас: не мутите воду и сохраните договорённости. Разумеется, вы — свободный человек и вольны поступать, как пожелаете, но… — зашуршал конфетный фантик. — Угощайтесь. Чернослив шоколаде с грецким орехом. Мои любимые.

— Обойдусь, — буркнул герцог. — Что «но»?

— Я обнародую запись с камеры наблюдения, которая засняла, как ваш сын пытается зарезать Руслана Звягинцева. Если бы не регенерация бедного мальчика, у Олега бы всё получилось. Судя по всему, он разрубил плечевую артерию. Руслан бы истёк кровью до приезда скорой.

— На чьей вы стороне?

— Академия безмолвна, и моя обязанность — говорить от её лица.

Я с удивлением приподнял брови. А директор-то — старый лис! Прикидывается добреньким и всепонимающим, а в действительности — тот ещё интриган.

— Мам, я на минутку.

— Куда? — всполошилась мама.

Я кивнул на дверь туалета, на которой был изображён чёрный мужской силуэт.

— А, да-да, конечно…

Убедившись, что она отвернулась, я проскользнул в женский туалет. Герцогиня Артемьева стояла у раковины, мыла руки и бормотала:

— Так просто не оставлю! Шлюха безродная… Раздвинула ноги, чтобы купить аристократический титул! Дура тупорылая… Там у всех женщин одинаково! А она думала, что у неё пиз… золотая? Гришке голову задурила, алкоголика из него сделала, — она принялась поправлять причёску, вытащила несколько шпилек и положила на край раковины. — Ещё и родила ублюдыша… Да если Кирсановы узнают, что Олег учится в одной Академии с… — она взглянула в зеркало и, увидев меня, коротко взвизгнула: — Что ты здесь делаешь⁈ Ах ты, мелкий извращенец!

— Если будете кричать, скажу, что вы меня сюда заманили и трогали.

— Что⁈ — у неё глаза чуть из орбит не вылезли. Она заткнулась и гулко сглотнула.

— Я просто хотел сказать, что в курсе о дуэлях.

— О каких дуэлях?

— Между аристократами, — я улыбнулся. — Когда я лежал в коме, мама мне много читала. Об аристократах тоже. Всякие забавные факты. А вы знали, что дуэли не отменили? Они до сих пор законны. О них постепенно забыли, потому что дуэли до смерти — варварство и всё такое. Но если сегодня кому-нибудь приспичит устроить дуэль, его не накажут. Можно выбрать любое оружие. А магия — это ведь тоже оружие?

— Ты вызываешь меня на дуэль? — пролепетала герцогиня и в ужасе сползла по стеночке.

— Мне не нравится, что вы оскорбляете мою маму. Если вы ещё раз её обидите или сделает какую-нибудь гадость, то я вызову Олега на дуэль, — я подошёл к раковине, взял шпильку, на кончике которой блестел сапфир, и со всей силы вонзил её в ладонь. Шпилька вышла с тыльной стороны ладони, в раковину полилась кровь. Герцогиня подпрыгнула, будто я воткнул ей шпильку в задницу. — Моё заклинание — сильная регенерация. Смотрите.

Я вытащил шпильку и подставил ладонь под кран. Вода смыла кровь, и я продемонстрировал герцогине чистую кожу, без единой царапинки.

— Олег не сможет меня убить.

В воздухе повисло непроизнесённое: «А вот я его — вполне». Герцогиня пробормотала:

— Мы больше не тронем твою семью. Ни словом, ни делом.

— Договорились, — я приоткрыл дверь и выглянул наружу. Мама разговаривала с герцогом и директором, Олег откинулся в кресле и, кажется, спал. Я тихонько вышел из женского туалета и громко хлопнул дверью мужского.

Герцогиня присоединилась к нам спустя несколько минут. Её глаза были покрасневшими и немного опухшими.

— Рад, что недоразумение разрешилось, — произнёс Алексей Анатольевич, пожав руку герцогу. — Я отправлю Руслана и Олега к психологу, чтобы такого больше не повторилось. И назначу совместное наказание в виде исправительных работ, — он мне подмигнул. — Труд объединяет. Может, к следующему месяцу вы с Олегом станете лучшими друзьями.

— Наказание? Но мы же… — скривился герцог.

— Верно, мы всё обсудили, — с нажимом сказал директор. — Академия не делит студентов по родословной. Провинились оба. Значит, и отрабатывать будут оба.

К этому времени занятия уже закончились, а маму отпустили пораньше, так что мы поехали домой. Мама была мрачной и нервной, постоянно хмурилась и кусала губы. Я не мог понять причины её беспокойства. Всё же разрешилось? Или её так сильно задели оскорбления герцогини Артемьевой? Всё прояснилось, когда мы вышли из автобуса.

— Прости, сынок, — вздохнула мама.

— За что?

— Я должна была настоять и написать заявление. Но директор меня убедил… Когда ты был в больнице, мы с ним поговорили, и он по секрету сказал, что семейка Артемьевых в ярости и готова бросить все силы, чтобы отправить тебя в детскую колонию. А у них огромные связи… — она покачала головой. — Я струсила, но сейчас думаю — нужно было бороться.

А директор-то успел всех обработать.

— Всё отлично, — я взял её ладони и заглянул в глаза. — Ты крутая. И я бы не хотел скандала. Меня же могли исключить, но всё хорошо закончилось. Правда.

Мама крепко меня обняла и поцеловала в висок:

— Ты ж моё солнышко!

У нашего двора дежурил Дима. Завидев нас издалека, он бросился навстречу:

— Руслан! Чем всё закончилось?

— Ничем особенным. Просто разошлись, — я пожал плечами. — Директор отправит меня на исправительные работы. Вместе с Олегом.

— С кем? — не понял Дима.

— А, точно, ты же его не знаешь, — я хлопнул себя по лбу. — Парня, который меня толкнул, зовут Олегом.

— И всё? — разочарованно протянул Дима. — То есть я ничего интересного не пропустил? Ну ладно… — он оживился и заговорщицки понизил голос: — Не представляешь, кого я встретил на выходе из Академии! Викторию Заряницу! Она мне даже автограф оставила! Она такая красивая! Я никогда таких красивых девочек не видел. У нас в детском саду была Настя — мне она очень нравилась. Но Виктория в сто пятьсот раз красивее Насти! Жалко, что я слишком маленький… Я бы пригласил её на свидание.

— Ну да, она красивая, — согласился я. Ох уж эти детские влюблённости.

Вечер прошёл заурядно, и ночью, как всегда, я отправился на охоту. Первым делом заглянул к Виталию Клочко. Прокажённый валялся у порога, на грязном коврике для обуви. Его тело снова начало трансформироваться — эффект от моего лечения почти исчез. Бедолага уже покрылся зелёной слизью, его грудная клетка скривилась и впала внутрь, руки-ноги изогнулись под неестественными углами. Когда я зашёл в квартиру, Клочко издал тонкий воющий звук. Я испугался, что он сошёл с ума, но потом понял — он плачет от облегчения.