Завещание для внучки - Айлин Лин - Страница 4

Я же с любопытством осмотрелась. Комната представляла собой уменьшенную копию гостиной внизу, с одним отличием – двуспальная большая кровать с тяжёлым бархатным балдахином.

– Почти номер люкс, – усмехнулась я, устало присаживаясь в кресло подле горящего камина. Вроде лето на дворе, но отчего-то было зябко.

Неужели это всё не сон? Всё такое реальное: огонь греет, еда вкусная, ночь холодная. Смущали только разумные этот дом населяющие и появление на кладбище… Жутко интересно, а что же дальше?

Кем именно является моя бабушка? Почему мама решила сбежать из-под её опеки? По какой причине матушка ни словом не обмолвилась о том, что из другого мира?

Глава 4

Усталость и напряжение ночи взяли своё и я, переодевшись в пижаму, легла спать.

Сил на что-то ещё не было, даже на простые размышления. Всё завтра.

Мне дали выспаться. Я проснулась ближе к одиннадцати дня, если судить по внутренним ощущениям и солнцу, весело светившему в окно. Шторы я не задёргивала, никогда этого не делала, если я сплю, то мало что может меня разбудить, только дисциплина и внутренний будильник.

Сладко потянувшись в кровати, села и осмотрелась. Что же, это всё был не сон, я и правда переместилась в другой мир, в гости к своей бабушке.

Переодевшись в широкие лёгкие штаны и любимую домашнюю футболку, подхватила своё полотенце и косметичку, куда положила зубную щётку и пасту. Вышла из спальни и прошла в конец коридора, мимо закрытых дверей. Интересно там кто-то живёт?

Туалет был такой же, как на первом этаже и вентиляция в виде широко распахнутого окна.

Сделав свои дела, умывшись и почтив зубы, вернулась в комнату. Только я хотела разложить вещи в шкаф, как в дверь постучали.

– Госпожа Есения, доброе утро! – из-за двери раздался звонкий голос Режины.

– Входи! – откликнулась я и створка тут же распахнулась.

– Завтрак ждёт вас. Позвольте помочь с причёской?

– Э-э, – опешила я. Чем это им не угодила моя "дулька"? – Хорошо, – пожала плечами и присела за туалетный столик. Посмотрелась в зеркало. Моя внешность была самая обыкновенная, округлое лицо, с уже поплывшими чертами, лишние ткани в области подбородка и на скулах – так называемые брыли, тоже не добавляли моему облику свежести. Жёсткие коричневые волосы до плеч, субтильное телосложение и невысокий рост. Пожалуй, только большие зелёные глаза были достойны внимания и восхищения.

Режина, подхватив деревянный гребень, принялась расчёсывать мои локоны, стараясь не дёргать и не причинять мне боли.

– Готово! – довольно сказала она четверть часа спустя. А я перевела свой взгляд с окна на зеркало. И искренне выдохнула:

– Вау! Какая красота! – девушка действительно расстаралась. А вроде всего-то заплела колосок, но как он меня преобразил, лет пять скинула!

– Спасибо! – зарделась девчушка и присела в неловком книксене. – У матушки научилась, она мастерица, каких поискать.

Мне даже захотелось чуток румян нанести на щёки и подвести глаза, но, подумав немного, махнула рукой, в другой раз. Желудок вывел мелодичную трель, которую услышала и служанка.

– Пойдёмте, каша стынет, – позвала она меня, широко улыбнувшись, курносый носик забавно приподнялся.

Спустившись на первый этаж, прошли в столовую, где меня встретила Нанни. Ключница пыталась улыбаться, но кончики губ её дрожали, а в глазах притаилась грусть.

– Доброе утро, – бодро поздоровалась я с ней, не знаю, мне почему-то хотелось, чтобы эта женщина не хандрила.

– Доброе, госпожа. Хозяйка ждёт вас. Сразу после того, как откушаете, я провожу вас, – добавила она тоскливо.

Дурное предчувствие кольнуло сердце.

– Хорошо, я не заставлю себя ждать, – и присела за стол, – составите мне компанию? – посмотрела я на экономку.

– Я уже позавтракала, спасибо.

– Может, чай с мёдом? – настаивала я.

– С листьями мяты, малины и мёдом, мой любимый состав. Но не сегодня, – покачала головой Нанни, – приятного аппетита, а я пока схожу на кухню нужно кое-что проверить, скоро вернусь.

Режина и Нанни ушли, оставив меня одну. Я подхватила ложку и зачерпнула густой каши, по поверхности которой плавали аппетитные кружочки растопленного сливочного масла. Тут же стояли тарелки с блинами, начинённые творогом, булочки с повидлом и пирожки, с чем именно я не знала, а от вида ключницы так и вовсе почти растеряла аппетит. Поковырявшись в каше, проглотила пару ложек, закусила одним блином и потянулась к чашке с чаем.

Когда вернулась эльфийка, я стояла у окна и смотрела на красивый яблоневый сад, он был небольшим и ухоженным.

– Хозяйка любит яблоки, а эти особого сорта, – поделилась со мной ключница, – вы готовы?

– Да, пойдёмте.

Комната бабушки располагалась на первом этаже, рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, находилась ещё одна дверь, массивная, украшенная затейливой резьбой, я даже на мгновение залюбовалась: линии и чёрточки сливались в сложный рисунок, вот руки, одна тянется навстречу к другой, будто в стремлении коснуться, а вот лицо, точнее, череп, и в нём алым блестят чьи-то глаза.

– Госпожа Есения, – окликнул меня кто-то, но будто издалека, а я всё смотрела и смотрела, уносясь мыслями куда-то… – Леди! – моё плечо крепко сжали, и я вернулась в реальность.

– Ох! Вы это видели? – ошалело выдохнула я, с трудом отведя взор от орнамента, уставилась на экономку. – Они двигались! Все эти, – снова повернулась к резьбе, – листики, кустики, э-эм, а где руки? Череп?

– Я ничего не вижу, – почесала кончик носа эльфийка, но по глазам я догадалась, что она прекрасно понимает о чём я. – Следуйте за мной, – женщина нажала на витую тяжёлую ручку и распахнула створку. Посторонилась, пропуская меня вперёд.

И снова коридор, короткий, упирающийся в ещё одну дверь, единственную здесь.

– Она так вас ждала. Пора вам познакомиться, – негромко сказала Нанни, шагая позади меня.

Короткий стук и вот я захожу в спальню бабушки Мишель.

Шторы были, вопреки ожиданиям, не задёрнуты, а собраны по бокам оконного проёма. Дневной свет щедрой рекой лился внутрь помещения, где на возвышении стояла большая двуспальная кровать, а на ней, утопая в подушках, возлежала… возлежал… Труп.

Я не сдержалась и ахнула в шоке, прикрыв рот ладонью.

Бабушка Мишель слабо напоминала живого человека, пергаментная кожа обтянула кости черепа так, что ещё немного и острые скулы прорвутся наружу. Волосы… их почти не было, куда ни кинь взгляд, всё покрыто пигментными пятнами неприятного жёлтого цвета.

– Мря-у? – в ногах больной лежала полосатая кошка, она лениво подняла на меня свои жёлтые глазищи и, поглядев вопросительно, тихо фыркнула, после чего отвернулась и будто снова уснула.

Я не успела что-то сказать, как скелет распахнул веки и я встретилась с такими же, как у меня изумрудного цвета глазами.

– Есения, девочка моя… – вполне чётко молвила бабушка, – подойди поближе.

Я, словно во сне, двинулась в сторону кровати.

– Нанни, хорошая моя, оставь нас.

– Да, хозяйка, – поклонилась эльфийка и тихо вышла за дверь.

– Садись, вот сюда, – костлявая рука ткнула на матрас подле себя. Я присела без лишних вопросов, как заворожённая, пытаясь найти в лице старой, даже древней женщины схожие со мной черты.

– Как же ты похожа на Юлою, – вздохнула она, – а вот глаза мои, жаль, что ты выросла не рядом со мной… – грустно проскрипела она. – Но некогда предаваться бессмысленным сожалениям о потерянном времени. У тебя наверняка есть вопросы, спрашивай.

– Я рада с вами познакомиться, – помявшись секунду, заговорила я, – и да, действительно, вопросы есть. Почему мама сбежала из родного мира? По какой причине не сказала мне о вас?

– Не сбегала она, – тут же ответила бабушка Мишель, – украли её и попытались убить, – в голосе собеседницы явственно прорезались хищные нотки, мне вдруг стало не по себе, – но наша сила защитила Юлою и она перенеслась в другой мир, скорее всего, потеряв память, – тонкие костлявые пальцы сжались в кулак. – Меня хотели убедить, что это побег, якобы Юля выскочила замуж за какого-то простолюдина, побоялась моего гнева и, открыв портал, упорхнула в неизвестном направлении. Да вот только не на ту напали! Я не дура! Испокон веков наш дар жаждут получить плохие люди, а этого допустить никак нельзя. Девочка моя, нельзя! – Живые зелёные глаза посмотрели на меня, будто попытались заглянуть в самую душу.