Время перехода - Фостер Алан Дин - Страница 49

По искаженным гримасами переживаний щекам и расширенным ноздрям побежали слезы. Даже вождь тихонько хлюпал носом. Наконец Джон-Том опустил суар и посмотрел ему прямо в глаза.

– Таким я вижу идеальный ход событий. Может, я чересчур наивен и оптимистичен…

– Сработал что надо, вот так. – Мадж ткнул Виджи локтем в бок.

– …но мир должен стоять именно на этих принципах. Я уже давно это чувствовал, только не было случая излить это в песне.

Вождь всхлипнул и утер глаза кулачищем.

– Мы любим музыку. Человек, ты поешь красиво. Нельзя терять такую прелесть, потому мы не едим тебя.

Джон-Том обернулся и торжествующе ухмыльнулся друзьям. Вождь указал налево – из пещеры по соседству с его собственной вышла медведица-людоедка ростом почти с него.

– Моя дочка. Любит музыку тоже. Слушала ты?

– Слушала, – ответила она, сморкаясь в кусок дерюги, которого хватило бы на целый мешок.

– Такие добрые мысли должны быть с нами всегда. – Вождь поглядел на Джон-Тома. – Я верю в то, что ты поешь. Ты остаешься с нами и поешь все одинокие дни и ночи.

– Эй, погодите-ка! Я не против поделиться с вами мыслями и музыкой, но боюсь, что не смогу заниматься этим на постоянной основе. Видите ли, мы с друзьями выполняем миссию огромной важности и…

– Ты остаешься.

Похожий на кувалду кулак вождя разрубил воздух в дюйме от носа Джон-Тома, потом указал на стоящую рядом юную дикарку. Джон-Том подумал, что выглядит она не так уж отвратительно и даже довольно стройна – для профессионального борца.

– Ты остаешься и женишься на моей дочке. Тпру!

– Боюсь, что не могу этого сделать.

Над юношей тут же нависла двухтонная туша медведя.

– Как так, моя дочка не понравилась?!

– Не в том дело. – Джон-Том выдавил бледную улыбку. – Просто, э-э, из этого не будет проку. В том смысле, что мы не состоим даже в отдаленном родстве, то есть межплеменном.

– А что ты толковал о разумных племенах, работающих вместе?

– Ну да, работающих, но не живущих же – то есть я имею в виду брак и все такое.

– Он хочет сказать, ваша чудовищность, – подхватил Мадж, когда протесты Джон-Тома выродились в неразборчивый лепет, – что и сам не ведает, чего несет. Уж я-то знаю, я-то слушаю его словесный понос уже поболе года.

– А, вот еще, – быстро вставил Джон-Том. – Я женат.

– О, не проблема! – Вождь вознес обе лапы над головой, и из уст его полилась непрерывным потоком неразборчивая тарабарщина. Потом он опустил лапы и криво ухмыльнулся. – Во! Теперь ты разведенный и вольный жениться опять.

– По законам моей страны – нет.

– А хоть бы и нет, но ты живешь теперь по закону здешней страны.

Подь сюда.

Медведь схватил Джон-Тома за правое запястье и чуть ли не по воздуху поволок к дочери. Она возвышалась над женихом на добрый фут и весила фунтов восемьсот.

– Дорогой!

Девица обхватила его обеими лапами, и юноше представилась редкая возможность испытать настоящие медвежьи объятия. Результатом контакта – к счастью, кратковременного – были помятые ребра, отшибленный дух да ощущение, будто он неделю провел на столе у костоправа. Должно быть, нареченная догадалась, что синюшный цвет лица вряд ли говорит о добром здравии. Пока Джон-Том взахлеб хватал ртом воздух, вождь воздел руки и торжественно оповестил племя:

– Вечером большая свадьба, все приходят, масса танцев и песен, масса еды. Хотя не из гостей, – спохватившись, добавил он.

Уточнение было встречено несколькими огорченными возгласами, но они потонули в потоке всеобщего ликования. Сия буколическая сценка тут же напомнила Джон-Тому радостную ночь шабаша из «Фантастической симфонии» с собой в главной роли[1].

– Значица, его чудовищность милосердно отпускает нас? Какое великодушие!

– Мне кажется, даже своими едва ворочающимися мозгами он сообразил, что невежливо есть товарищей жениха, – заметила Виджи.

– Ага, до свадьбы. Вот увидишь, что будет потом. А можа, не погодишь и не увидишь, потому как нам абсолютно ни к чему слоняться тут и ждать выяснения. Как тока он отвернется – испаряемся.

– А как же Джон-Том?

– А что он нам? – В голосе Маджа не было и тени дружелюбия. – Он сам влез в эту милую западню, заливая про любовь, жисть и дружбу, про взаимопонимание меж разумными существами и прочую дребедень. Пусть сам себя отсюда выпевает. Мы не можем слоняться тут и ждать свадьбы, чтоб узнать, что с ним будет. Нам надо позаботиться о себе и надо делать ноги, пока наши милые хозяева настроены по-доброму… Как насчет тебя, старичок? – зашептал выдр стоявшему рядом еноту.

– Боюсь, на этот раз мне наверняка придется согласиться с тобой.

Бедолага Джон-Том впутался в грандиозную сплошную неприятность. Тут я выхода не вижу, уж будьте покойны, – с сожалением хмыкнул Перестраховщик. – И лучше ему что-то придумать до наступления вечера.

Заниматься любовью с горой небезопасно. Ежели она забудется, он может очнуться разломанным вдребезги, как его дуара.

Выдры вполне разделяли воззрения енота на перспективы супружеской жизни Джон-Тома.

Юношу и его суженую отвели в отдельную пещеру. Пол в ней был посыпан чистым песочком, имелись стол, стулья, пара шезлонгов на диво современного дизайна. Не зная, чем заняться, юноша прилег на один из них. Людоедка тут же пристроилась на соседнем, и дерево тревожно скрипнуло.

Покой жениха и невесты, хмыкнул он. Все равно что приемный покой хирурга. Ему не было позволено выходить, но мимо входа то и дело мелькали его товарищи – очевидно, им была предоставлена полная свобода передвижения. Это заставило мысли Джон-Тома заработать быстрее. Мадж не станет болтаться здесь до бесконечности, ожидая, пока приятель выпутается из очередного затруднения. Выдр ему друг, но не дурак;

Джон-Том знал, что если в ближайшее время что-нибудь не предпримет, то останется сам по себе. А тем временем людоедка, лежа в шезлонге, со страстью взирала на него.

Устав от затянувшегося молчания и бесполезных раздумий, он подал голос:

– Знаешь ли, толку от этого не будет, я уже говорил твоему отцу.

– Откуда знаешь? Еще не пробовали.

– Да ты приглядись получше. Я вижу тебя, ты видишь меня. Я вижу различия.

– Я вижу двоих. Чего еще надо?

Да, с такой зубодробильной логикой разговор затянется.

– Ты уже была замужем?

– Однажды. Здорово было.

– Но сейчас ты свободна?

– Ага.

– А что случилось с первым мужем?

– Сломался.

– О-о?

Лучше бы закруглить беседу, лихорадочно соображал Джон-Том, но его обычно молниеносная, пусть и не всегда точная смекалка на этот раз отказала. Поскольку в эту ситуацию его вовлекли суар и песни, то вряд ли удастся выпутаться с их помощью. Эх, была бы цела дуара! Если бы да кабы… А может, другому людоеду его суженая покажется привлекательной? «И что она во мне нашла?» – ломал голову Джон-Том. Ну конечно же, дело не в его личном шарме, а в очаровавших все племя сладостных напевах.

– А как тебя зовут?

Не то чтобы ему было интересно, но молчание становилось нестерпимым.

– Апробация.

Джон-Том едва не улыбнулся: хорошенькое прозвище для не очень хорошенькой леди!

– И что будем делать дальше?

– Что хотишь. Ты будешь муж, я буду жена. Если хочешь чего, скажи мне. Жена должна угождать мужу, даже если он еще не муж. Так заведено.

– То есть как? – Сверкнувшая в мозгу догадка начала понемногу проясняться. – Ты хочешь сказать, что если я от тебя потребую что только в голову взбредет – ты обязана выполнить?

– Кроме как помочь тебе удрать.

Тупик. А может, и нет?

– И по обычаю все женщины твоего племени должны вести себя именно так?

– Именно. Так заведено. Так правильно.

Он сел, повернувшись к медведице лицом.

– А что, если я скажу, что это не только не правильно, но и противоестественно?

Массивная челюсть невесты съехала на сторону в недоуменной гримасе.