Время перехода - Фостер Алан Дин - Страница 35

Сотня фунтов кокаина, расфасованного в пакеты, по-прежнему лежала там. Выдр пустился отплясывать вокруг чемоданчиков веселую сарабанду.

– Мадж, мы не можем оставить эту дрянь себе.

Застывший с поднятой ногой Мадж недоумевающе заморгал блестевшими в лунном свете глазами.

– Не можем? Дьявол, что за речи – не можем оставить? Хочешь оттащить их обратно через пещеру и вручить этим придуркам, которые хотели нас продать в рабство, а тебя и вовсе укокошить?

– Нет, конечно, но оставить их себе мы не можем. Это чертовски опасно.

– О други мои! – взвыл выдр. – Тока не надо заливать старине Маджу про этику. Тока не сейчас! – Он подхватил набитый белым порошком пакет. – Да ты знаешь, на скока тянет вот это зелье? В каком-нибудь Поластринду или Снаркене за щепотку нос отдадут, так сказать. Да нам с Виджи, нам не придется работать до самой смерти.

Джон-Том был непреклонен.

– Не для того я в битвах прокладывал себе дорогу в этом мире и учился чаропению, чтобы пасть до сбыта наркотиков.

– Чудненько! Тада позволь пасть мне. Да я лучший падатель из всех, кого ты видал. Да и потом, не одному тебе решать. Это не твое царство, а ты не клепаный император.

– Знаю.

– У остальных стока же прав на эту добычу, скока у тебя. Мы чертовски намаялись, чтоб это заслужить, верняк!

– Мадж, вопрос не в том, сколько у кого прав. Важнее, что правильно, а что – нет. Обитатели этого мира не привыкли к таким мощным наркотикам.

– Кусачая роса есть кусачая роса, в каком мире ее ни возьми, – фыркнул выдр.

– Мадж, это опасное зелье. Я не хочу быть причастным к его распространению ни в малейшей степени.

– Нет проблем, кореш! Я сам о нем позабочусь.

– Мадж, Джон-Том прав.

– В каком это смысле он прав, милашка?! – Мадж, подскочив на месте, уставился на подругу. – По-моему, он не был прав с той самой поры, как выбрался из материного лона, и с каждым днем становится все не правее.

– Если он говорит, что это опасно, – Виджи указала на чемоданчики, – то я настроена с ним согласиться. В конце концов, это пришло из его мира, а не из нашего.

– Но, милашка, – взмолился Мадж, – разве ты не понимаешь, что это может для нас значить?

– Думаю, что да, понимаю. Мадж, я веду совсем не такую жизнь, как ты. – Она виновато поглядела на Джон-Тома. – Не все выдры такие неисправимые гедонисты, как мой разлюбезный Мадж. Кое-кому из нас ведомы высокие стремления и подобие морали. – Выдра в упор взглянула на своего милого. – Знаешь, что мы сделаем с этой иноземной отравой, сахарный мой?

Мадж отвернулся, скрывая муку.

– Не говори так, милашка, пожалуйста, не говори! Можа, оставим один пакетик?

Она покачала головой.

– Ну, полпакетика!

– Извини, Мадж. Я хочу начать нашу совместную жизнь на более высоком уровне.

– Чудненько. Ну, давай пару разочков нюхнем и…

Виджи схватила в каждую лапу по чемодану и, не в силах поднять их, поволокла по песку. Джон-Том с восторгом поспешил за ней к лагуне.

Мадж ковылял рядом, то протестующе размахивая лапами, то заламывая их в мольбе.

– Не делай этого, Виджи! Ежели любишь меня, не делай!

– Я люблю тебя, Мадж, а ты, если хочешь доказать свою любовь, помоги мне.

– И не проси! Мешать не буду, хотя, клянусь всеми подземными силами, роющими тоннели, следовало бы! Но не буду. Тока не проси помочь.

– Вздор, нечего поднимать такой переполох. Вот. – Виджи опустила один чемодан. – Ты можешь сделать это, я знаю. Я знаю, сколько добра в твоей душе.

– Сейчас там сплошная рана.

– Я опорожню этот, а ты тот.

Джон-Том и Перестраховщик с берега следили, как выдры бок о бок побрели по мелкой лагуне. Над водой разнесся жуткий рыдающий вопль.

– Я и не думал, что выдра может так кричать, – заметил Перестраховщик.

– Я тоже.

Над водой взмывали белые облачка чистейшего кокаина, тут же уносимые приливом. Когда последний пакет опустел, чемоданчики бросили на берегу, чтобы те со временем мирно погрузились в белоснежный песок.

Виджи трусцой вернулась на берег. Позади нее слышался какой-то плеск. Джон-Том всматривался в залив.

– Что он там делает?

– Сидит в воде, пытаясь втянуть в нос пол-лагуны, пустая шерстяная башка. – Она презрительно покачала головой. – Но вдыхает только воду.

Потом минуты три откашливается и отплевывается, а потом снова за свое.

Пошли к костру. Он либо бросит это дело, либо захлебнется; носиться с ним я не намерена. Он уже достаточно взрослый, только слегка недоразвитый.

Они сидели у костра, лакомясь печеными расколками. Наконец приковылял мокрый Мадж, более взъерошенный и подавленный, чем когда-либо прежде, и плюхнулся на свое место. Глубина его отчаяния была столь велика, что он даже отказался уйти с Виджи в кусты для какого-то важного разговора.

Утро вернуло выдру обычную непоседливость – Мадж был чересчур полон жизни, чтобы долго оставаться мрачным.

– Как говорится, пришло махом – уйдет прахом. – Он перекладывал вещи в котомке поудобнее. – Пора вперед, оглядываться смысла нет.

– Быстро же ты оправился, – сказал Джон-Том.

– А что толку сокрушаться? И потом, ежели уж дал слово, так или держись до упора, или поднимай лапки кверху. – Он потерся носом о нос Виджи.

– Весьма любопытно слышать подобные речи от того, кто ни разу в жизни ничего не обещал.

– Всякая штука рано или поздно случается впервые, приятель. Я ведь и никого похожего на Виджи не встречал. Жисть держится на сплошных неожиданностях, а?

– Вот уж действительно! Перестраховщик, как по-твоему, какой путь избрать?

Енот поглядел на юг.

– Ежели тебе нужно туда, человек, то можно идти этой дорогой.

Может, в этот раз нам повезет и повстречается дружелюбный народ, который продаст лодку.

И они двинулись в путь: Мадж и Джон-Том несли заплечные мешки, а Виджи налегке брела вдоль берега, нагибаясь время от времени, чтобы полюбоваться очередным вынесенным морем маленьким сокровищем.

Перестраховщик шагал впереди, бдительно ловя быстрым взором малейшее движение на опушке пальмового леса.

– Интересно, что там поделывает старина Камалк и как он чувствует себя в твоем мире? – Мадж оглянулся на своего рослого друга. – Как по-твоему, у Корробока нет третьего братца?

– Будем надеяться, что нет. Двух членов этой семейки больше чем достаточно.

– Я вот думал, что есть шанс – учти, тока шанс, – что такой умный и находчивый тип может выпутаться из беды за счет своего языка. Этих двух парнишек, что собирались запродать нас в балаган, назвать сообразительными нельзя ни в каком мире. Ежели Камалк сможет убедить их, что он не просто дрессированная птичка, то сумеет заставить их работать на себя. А ежели они заявятся через переход с несколькими метателями молний вроде того, каким укокошили Сашима, то могут наделать кучу бед.

– Об этом я не подумал, – встревожился Джон-Том. Мысль о разъяренном попугае, сопровождаемом отребьем человеческого мира, расстроит хоть кого. – Остается только надеяться, что никто ему не поверит.

Но, продолжая свой поход, они никак не могли выбросить из головы нарисованную Маджем картину – будто и без этого было мало тревог по пути в Чеджиджи.

– Да говорю же тебе, Ленни, ничего подобного ты не видел.

Хорошо одетый мужчина откинулся на спинку кресла, вертя в руках очки.

– Парни, кого я только не ангажировал в «Паласе» за пятнадцать лет!

Нет таких номеров, чтоб я не видел.

– А я говорю, что не видел, потому что ничего подобного просто не было. Эта чертова птица уникальна. Сдуреть можно, как он говорит!

– Ага, – вклинился Манко, – то есть его не надо заставлиать говорить или что. Стоит развязать клюв, как он начинает болтать без умолку. Он умнее шимпанзе.

– И большущий! – Крус продемонстрировал рост птицы, держа ладонь в метре над полом. – Ни разу не видел таких огромных попугаев.

– Макао. – Импресарио развел ладони в стороны. – Макао бывают довольно крупными.